❄ Эпилог ❄
Пять лет спустя
Ливия Селланд
— Мам, ма-а-ма! Смотри, что я умею! — Четырехлетний малыш, наш сын, подбежал к нам, показывая играющее на ладошках солнечное облачко магии. Обманчиво-безобидное, но Хьяртан тут же нахмурился.
— Что я говорил, Иштван?
— Ну па-ап!
— Что я говорил? — повторил мой супруг и самый строгий в мире отец.
— Что магия — это не игрушка.
— Что еще?
— В парке мы ей не занимаемся.
— Тогда ты знаешь, что делать.
Иштван насупился, но облачко погасил, спрятал руки за спину.
— Прости, пап.
— Все хорошо. Только больше так не делай. Хочешь, вместе запустим змея?
— Хочу! — сын запрыгал на месте. — Хочу, хочу, хочу!
Хьяртан легко поднялся, передав мне на руки совсем крохотную Веллиру. Дочь родилась меньше года назад, и назвали мы ее в честь матери моего Хозяина Стужи. Сын же носил имя моего отца. Узнав о том, как мы решили его назвать, мама плакала так, что я думала, не успокоится никогда. Но едва взяла на руки внука, как слезы высохли. Она как завороженная наблюдала за будущим королем, который крепко сжал кулачки и сопел в мягком, уютном покрывале у нее на руках.
Мама так и не стала больше ни с кем встречаться. Память об отце была в ней жива до сих пор, и она все свое время посвящала Фабиану. Брату предстояло стать князем Фолькона сразу, как только ему исполнится восемнадцать. Дед и лучшие учителя занимались с ним всем, что потребуется будущему правителю, а когда брат приезжал в гости в Драэр, они подолгу беседовали с моим мужем. Поразительно, как быстро Фабиан повзрослел! Мне временами казалось, что он готов стать князем уже сейчас.
Что касается деда, он этого ждал особенно.
— Подустал я за годы правления, — любил пошутить он. — Скоро твой брат будет за все отдуваться.
Фабиан только смеялся, когда князь заводил подобные разговоры, тем не менее, я прекрасно знала, что он очень ответственно подходит к тому, что ему придется стать правителем целого княжества. Разумеется, никто его без совета не бросит, но учился он так, словно ему предстояло править уже завтра. Об этом с гордостью и с потаенной грустью мне рассказывала мама.
Я понимала, что когда Фабиан взойдет на престол, ей будет нелегко — но одновременно понимала и то, что каждый новый день лечит ее боль от утраты мужа. Рано или поздно она будет готова к тому, чтобы открыть свое сердце новому чувству, а уж каким оно будет — зависит только от ее и ее избранника. Я знала, что у нее много поклонников, которых она держала на расстоянии, но не сомневалась, что мамино счастье ее найдет.
Так же, как мое нашло меня.
Улыбнувшись своим мыслям, чуть приподнялась на подушках, разбросанных по пледу, устроилась на них поудобнее. В выходной, утомительно жаркий летний день, мы с мужем почти весь день провели в стенах замка, а вечером, ближе к закату, выбрались в парк. В тот самый, где проходил праздничный ужин в честь нашей свадьбы, и сейчас, наблюдая за Хьяртаном и сыном, я наслаждалась каждым мгновением. Каждой минутой, каждым вдохом звенящего от стрекота цикад, кузнечиков, наполненного пением птиц и отступающей жарой воздуха.
Сын был похож на меня, те же непокорные каштаново-рыжие вихры, те же зеленые глаза. Рядом с отцом, показывающим, как запустить змея так, чтобы он не запутался в деревьях, он подпрыгивал от нетерпения, желая побыстрее начать играть. Нетерпение, он, кажется, тоже взял от меня. А вот Веллира (по крайней мере, пока) больше походила на Хьяртана, чем на меня. И судя по тому, что рассказала нам няня — о клубящихся над кроваткой снежинках, первой ее магией будет снежная.
Да, наши дети вобрали обе наши силы, но одна из них все равно будет доминирующей, другая — чуть послабее, не настолько явно выраженная, и даваться будет сложнее. Со временем ее можно будет развить до уровня выше среднего, но пока, разумеется, об этом речи не шло. Хотя Иштван обожал занятия магией, и особенно обожал занятия магией вместе с отцом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот так. А теперь отпускай, — скомандовал Хьяртан, и змей взмыл в небо. Сын бежал по аллее, мужу же едва-едва нужно было ускорить шаг, чтобы поспевать за ним.
Глядя на него, я не могла не восхищаться.
Мудрый правитель — под его властью Драэр обзавелся несколькими странами-союзниками, готовыми вступить в Единый Альянс. Хьяртану удалось выйти на сообщников Дойнарта — таких же жадных до власти сумасшедших, последователей культа Забвенных. Это они последние десятилетия призывали гротхэнов, чтобы ослабить правящую династию, а с ней и весь Север. Пытаясь управлять чудовищам, они питали их своей магией, тем самым делая сильнее. Еще более жестокими, еще более кровожадными… С появлением Дойнарта и его сильной, доставшейся ему от отца магии, их возможности расширились, поэтому и гротхэны к нам зачастили. Но после того, как Снежный оказался под арестом, а всех последователей культа казнили, ни один монстр не потревожил Драэр.
Любящий муж — при мысли о том, насколько любящий, у меня начинали алеть щеки. Право слово, если бы не Каэтан, детей бы у нас уже было пятеро! Прекрасный отец — честно говоря, я даже не представляла, что Хьяртан будет таким. Временами мне казалось, он проводит с ними больше времени, чем я, хотя разумеется, это было не так. В любую свободную минуту или просто едва закончив дела, он бежал в детскую, где мы с ним встречались, а я… Я руководила обучением женщин-магов в столичном университете.
Экспериментальную программу я составляла сама, вместе с учебным советом, и вот два года назад мы ее запустили. Теперь женщины с магическим даром тоже получили возможность обучаться: правда, пока только в столице, но со временем мы планировали распространить реформу по всему королевству. Поскольку первый курс и вот-вот подступающий второй уже показали себя отменно, со следующего года программа запускалась еще в нескольких университетах.
Не скрою, общественность была шокирована, особенно когда новость только облетела Север, но уже через год многие аристократические семьи изъявили желание отдать своих дочерей на обучение. Блажью королевы это перестали называть примерно через полгода, когда первые девушки-чародейки приехали домой на каникулы. Тем не менее я прекрасно понимала, что потребуется время, чтобы такую реформу приняли окончательно — даже самые закоренелые блюстителю старых порядков.
На первых порах мне в университете помогал Бьяртмар, но потом у него случился роман. Не с той категоричной язвительной нэри, а с другой, очень приятной в общении, и, судя по тому, что все мы видели, дело шло к свадьбе. Вместе с будущей женой им предстояло поднимать то самое герцогство, от которого отказалась мама и с которым совершенно не справлялся временный наместник.
— Мам! Красиво? Красиво? — Бегущий к нам Иштван резко плюхнулся на плед, спугнув севшую на цветок бабочку. От громкого крика проснулась его сестра и потянула руку к плавно пикирующему змею, о котором сын почти сразу забыл, как только придавил веревочку камнем. — Мам! Можно мне бутерброд?
— Можно, конечно. — Я улыбнулась и, придерживая Веллиру, открыла корзинку для сына. — Бери.
— А печенье?
— А печенье кое-кто сегодня уже ел, — приблизившийся Хьяртан протянул дочери палец, в который она радостно вцепилась.
Веллира обожала отца и тянулась к нему так, что впору начинать ревновать. Правда, непонятно кого к кому. Я обожала мужа, сына и дочку так, как он сказал мне в первую брачную ночь — до края земли и обратно. Разделить эту любовь я не могла, именно рядом с ними я поняла, что любить больше или меньше нельзя, любовь просто есть. Огромная, всеобъемлющая, и она не делится. Она либо есть, либо нет. В моем случае ее было столько, что я временами просто не могла понять, как она во мне помещается.
— О чем задумалась моя бунтарка? — Опустившись рядом на плед, Хьяртан притянул меня к своей груди. Так, что я могла на него опереться, а дочь могла попробовать его палец на зуб. Точнее, на первые два.
