Ответ на этот вопрос был столь очевидным, что от радостного предвкушения по ее спине пробежали мурашки. Она, конечно, не станет причинять Джулиану неприятности. Он был самым лучшим ее другом, и она относилась к нему с большой нежностью. Она позаботится о том, чтобы он никогда не узнал о ее отношениях с Ники. Просто надо действовать очень осторожно.
Ники сразу почувствовал, какое решение приняла Наталья, как только они в очередной раз встретились. Его белые зубы удовлетворенно сверкнули в ослепительной улыбке.
— Мы здесь не останемся, — сказал он властно, как истинный балканец. — Мы ляжем в постель.
Именно этого хотела Наталья, но она не ожидала такой бесцеремонности. Тем не менее, вспомнив об огромной разнице между пылким, нетерпеливым балканцем и сдержанным, утонченным англичанином, она простила Ники его грубую прямоту.
Впервые в жизни Наталья всей душой отдавалась своему чувству.
Между ней и Ники не было никаких барьеров. Ники прекрасно понимал ее страстную любовь к родине и то, почему она оказывала посильную моральную поддержку Гаврило, Трифко и Неджелко. Он понимал, что она никогда не сможет жить на чужбине: в Лондоне, Париже или в Санкт-Петербурге. Он был ее единомышленником.
Испытывая необычайное возбуждение, Наталья пренебрегла традиционной встречей с друзьями в кафе так же, как и супружеской верностью, и пошла с Ники в небольшую комнатушку, которую он снимал.
* * *
В июле появились сообщения о страшном сражении на Сомме. Наталья с ужасом ждала, что вот-вот придет телеграмма, извещающая о гибели Джулиана. Но вместо этого в конце августа она получила от него написанную карандашом открытку, из которой следовало, что он по крайней мере жив. Она плакала от радости, сначала озадачив Ники, а затем вызвав у него раздражение.
— Почему ты так за него переживаешь? — сердито спросил он, когда она со слезами на глазах поведала ему эту новость. — Ты ведь любишь меня, а не его.
— Он мой самый лучший друг, — искренне сказала она. — Как же я могу не переживать?
— Он насильно заставил тебя выйти за него замуж, — раздраженно продолжал Ники. — Он англичанин. Как можно иметь в лучших друзьях англичанина?
Наталья рассмеялась над его глупостью и была довольна, что Ники ее ревнует.
— Если бы ты его знал, то понял бы.
— Я его не знаю, — сказал Ники, прижимая ее к себе, — и не хочу о нем говорить.
Позднее, вернувшись домой, Наталья села на кровать, поджав под себя ноги; рядом устроилась Белла. Вступив в связь с Ники, она не предвидела никаких сложностей. Однако сейчас, из-за отношения Ники к Джулиану, дело принимало иной оборот. Что будет, когда Джулиан приедет в очередной отпуск? Что, если Ники будет настаивать на ее разрыве с мужем? Она вздрогнула при мысли об этом и, обняв Беллу, прижала ее к себе. Как бы ей хотелось, чтобы хоть на некоторое время в ее жизни не было проблем.
* * *
Весной 1917 года классическое образование Джулиана наконец пригодилось в армии, и его оставили в Салониках: его познания в греческом языке могли там принести больше пользы, чем во Фландрии.
Радость Натальи из-за того, что муж теперь находится недалеко от ее родины, была короткой. Все, что успели отвоевать сербы прошлой осенью, вновь было потеряно. Зима не позволила развить наступление, и теперь сербская армия и союзники находились в Салониках в таком же тупиковом положении, как и войска Антанты во Фландрии.
Новости из России были еще хуже. Там произошла революция. Наталья была потрясена.
— Газеты ничего не сообщают о местонахождении императорской семьи и о том, что с ней стало, — сказала она Ники, глубоко расстроенная. — Как может существовать Россия без царя? — Она представила себе Сербию без короля Карагеоргиевича, и по ее спине пробежал холодок. — Как может любая страна существовать без монархии?
Ники усмехнулся. Они сидели в кафе, которое стало для них вторым домом. Друзья, с которыми они обычно там встречались, еще не пришли.
— Россия будет прекрасно жить без Романовых, — сказал Ники, и Наталья вышла из себя.
— Ты ведь не думаешь так на самом деле! — Впервые он высказал мнение, с которым она никак не могла согласиться. — Ты не можешь так думать!
Он пожал плечами, забавляясь реакцией Натальи и хорошо понимая, чем вызван ее страх. Если Россия способна легко обойтись без правящей династии, другие страны могут последовать ее примеру.
— Чему тут удивляться? — сказал он рассудительно. — Всю зиму газеты пестрели сообщениями о том, что русские часами, а иногда и сутками стоят в очередях за хлебом. Не хватает угля.
Фабрики остановились, и те, кто не умер от истощения, умирают от холода. При таких обстоятельствах революция вполне естественна. Чудо, что она не произошла еще несколько месяцев назад.
— Я не согласна, — возразила Наталья, вспомнив о великолепном бракосочетании, которое должно было состояться в Казанском соборе в Петербурге между Сандро и великой княгиней Ольгой и которого теперь не будет. — Царь мог бы отречься от престола и трон перешел бы к царевичу…
Наталья не могла понять чудовищность всего происходящего в России. Как могла такая могущественная династия, как Романовы, полностью лишиться власти, да еще так быстро? И что теперь будет с членами царской семьи? Она погладила Беллу, размышляя, остались ли при них их собаки. Затем подумала, поженятся ли Сандро и Ольга? Знает ли Сандро о местонахождении своей невесты? Внезапно другая мысль пришла ей в голову, и Наталья едва не задохнулась от волнения, широко раскрыв глаза.
— Может быть, императорская семья эмигрирует в Британию! — В ее мозгу возникали всевозможные варианты. — И бракосочетание Сандро и Ольги состоится здесь, в Лондоне?
Ники насмешливо фыркнул, но Наталья не обратила на него внимания. Если Сандро и Ольга устроят свадьбу в Лондоне, то ее, несомненно, попросят быть подружкой невесты. Довольная улыбка тронула ее губы.
Ушел в прошлое 1917 год, и настал 1918-й. Наталья часто думала о Гаврило. Мог ли он себе представить, к каким разрушениям и человеческим жертвам приведет убийство Франца-Фердинанда? Способен ли он выдержать тот груз ответственности, который лежал на его совести? Но если все сербы, хорваты и словенцы, жившие в вассальной зависимости от Австро-Венгерской империи, станут свободными и равными в королевстве южных славян, Гаврило сможет найти в этом некоторое утешение.
Свое собственное утешение во время продолжавшейся уже четыре года войны Наталья находила в письмах Джулиана, а также в весточках от матери и Катерины с острова Корфу. Когда весной 1916 года от них пришло первое письмо, Наталья заплакала, испытав необычайное облегчение.
