Первую кровь, от пролития которой предостерегала Церковь, Ельцин пролил уже тогда. Те же, кто ему сопротивлялся с оружием, загнанные в угол, имели законное право на это (при попытке президента распустить парламент ст. 121 [пп. 6, 10, 11] действовавшей конституции автоматически отрешали президента от должности с передачей власти вице-президенту) — хотя именно вооруженное сопротивление и стало их роковой ошибкой. (Были у них и другие ошибки: назначение собственных силовых министров, напоминание о грозящей смертной казни за участие в государственном перевороте и т. п., то есть, для отстаивания своей не такой уж слабой позиции парламенту не хватило все того же политического профессионализма.)
Ельцин может сколько угодно называть «мятежниками» не свою команду, а депутатов — эта логика за последние 75 лет народу известна хорошо. Тем более, что президент довел ее до совершенства: разорвав «старорежимную» конституцию, расстреляв парламент, разогнав местные советы и остановив работу Конституционного суда, Ельцин сохранил действенность той же «старорежимной» конституции относительно своего срока полномочий до 1996 г., вопреки сентябрьскому обещанию пойти на перевыборы в 1994 г. (Указ от 23.9.93 о назначении досрочных выборов президента на 12.6.94.)
Все вышесказанное перечеркивает и другой «правовой» аргумент западных покровителей Ельцина: "хотя Ельцин нарушил конституцию, он сделал это во имя восстановления права"; "действия Ельцина не были антиправовыми, ибо диктовались крайней необходимостью" (такова логика Д. Каминской и К. Симиса, юридических экспертов радио «Свобода», 23.10.93 и 25.12.93).
Действительно, бывают времена, когда становится необходима и спасительна мудрая диктатура (так поступил генерал-христианин Франко в Испании). Если бы в России пришел к власти диктатор, обладающий национально-государственным умом, его стоило бы защищать от всех «демократических» нападок, помогая строить правовое государство. Но имеет ли такие качества Ельцин?
Нельзя не видеть, что "крайняя необходимость" его расправы с оппозицией диктовалась не национальными, а личными интересами его команды — ради сохранения власти. Еще очевиднее это становится при рассмотрении нравственного аспекта его путча — как все было сделано.
3. "Простите меня, что я не смог уберечь ваших сыновей…
Именно потому, что у Ельцина не было законного повода для разгона парламента, он сразу пошел во все тяжкие, заранее исключая любой компромисс. Так, он отверг предложение трех других властно-авторитетных структур России — Конституционного суда, совещания руководителей субъектов Российской Федерации, Православной Церкви — о возвращении к исходному положению до указа 21 сентября и об одновременных досрочных перевыборах парламента и президента. Собравшийся в "Белом доме" 10-й внеочередной Съезд народных депутатов также принял решение об одновременных перевыборах не позднее марта 1994 г., но для президента согласие на это было бы позорным признанием, что он нарушил закон.
Видя, что насильственные действия Ельцина открыто осудили и Конституционный суд (за что строптивым судьям тут же отключили телефоны),[57] и совещание субъектов Федерации[58] (которое Ельцин еще недавно противопоставлял парламенту), а Всесибирское совещание региональных Советов пригрозило экономическими санкциями, если не будет снята блокада "Белого дома", — президентская команда решила упредить их возможное противодействие, прибегнув к последнему средству: спровоцировала сторонников парламента на сопротивление, чтобы оправдать вооруженную расправу с ним.
Провокация была столь очевидна, что частично отразилась и в проельцинской печати ("Московские новости", "Русская мысль"), и даже в американском радио «Свобода», откуда и приведем несколько фактов (позже эти «издержки» прямого эфира были замолчаны).
Первым шагом эскалации было резкое ужесточение блокады "Белого дома". Оно вызвало демонстрации, с которыми ОМОН расправлялся столь жестоко, что даже корреспонденты «Свободы» были поражены: "Я старый неформал, но подобного зверства не припомню", — сказал А. Головин (репортаж Д. Волчека по PC, 30.9.93). Били стариков, женщин, случайных прохожих, ломая кости, выбивая зубы, что вызвало еще большее возмущение; демонстранты (в их числе, по сообщению PC, были кандидаты и доктора наук) начали сооружать баррикады на Смоленской площади. ОМОН не мешал.
В эти дни Руцкому и Хасбулатову являются гонцы якобы от "верных вооруженных частей", стоящих под Москвой и ждущих приказов парламента.
Частично это, возможно, были провокаторы, однако имелись и военные части, действительно готовые защитить парламент — см. дополнения в конце статьи. [Прим. 1998 г.]
Одновременно власти посоветовали активисту «Демроссии» Л. Пономареву не устраивать в воскресенье 3 октября митинг в поддержку президентского указа, чтобы не мешать уже предполагавшемуся вводу войск в Москву (PC, 5.10.93).
Вот еще несколько фактов. 1 октября из штаба Ельцина в Верховный Совет просочился проект введения чрезвычайного положения в октябре "с пропусками для последующего обоснования и указания дат"; в тексте заранее утверждалось, что "переговорный процесс блокирован безответственными действиями Хасбулатова и Руцкого" — хотя переговоры в Свято-Даниловом монастыре в этот день только начались (Руцкой А. Указ. соч., с. 290). 1 октября со стороны Ельцина было объявлено, что депутаты-перебежчики будут приниматься и получать свои льготы только до 4 октября; в "Записках президента" он сам пишет, что решили после этой даты "рассматривать более жесткие варианты" (с. 375). Министр печати Полторанин, член ельцинского штаба, 1 октября разослал главным редакторам СМИ записку, что надо "с пониманием отнестись к тем мерам, которые предпримет Президент 4 октября" (записка была показана А. Невзоровым по телевидению; см.: Иванов И. Указ. соч., с. 161). Замглавврача Института им. Склифосовского сказал в телепередаче за два дня до расстрела, что получено указание подготовить 300 коек для раненых (Грешневиков А. Указ. соч., с. 208). Офицер ВДВ сообщил, что в их частях 1 октября была получена информация о возможной перестрелке 3 октября и последующем штурме Дома Советов ("АиФ", 1993, с. 44). [Прим. 1998 г. ]
3 октября, с началом на Октябрьской площади большой демонстрации сторонников "Белого дома", снимаются две из трех линий его оцепления; ОМОН "аккуратненько уезжает" (выражение PC), зачем-то оставив щиты и даже машины с ключами зажигания. Как сообщил в тот день омоновец прямо в микрофон PC, на пути следования демонстрантов от Октябрьской площади к парламенту отрядам милиции был отдан приказ уже не бить людей, а "просто стоять". В результате чего безоружные толпы сравнительно легко прорвались к Белому дому и устроили митинг. Собралось около 100.000 человек, толпа продолжала расти.
На Октябрьской площади собралось около 300.000 демонстрантов, которых ОМОН заблокировал с трех сторон и начал подталкивать в сторону Крымского моста. Приведем записи переговоров по радио офицеров ОМОНа и внутренних войск:
- "Начинать отход. Быстрее. Технику на Садовое и к Тверской, там ждут. — Понял, вывод обеспечиваем. Прикрытие имеется. (…) — Голова колонны уже на Калининском. — Три-один. Они к вам, влево по Калининскому пошли. — Я так и знал, что они сюда и пойдут. — Пока стоять в стороне. (…) — Демонстранты, которые не прошли к Белому дому, частично рассеяны. — А основная масса прошла? — Да, да…. (Руцкой А. Указ. соч., с. 294). [Прим. 1998 г. ]
И тут по ним были сделаны неожиданные выстрелы со стороны мэрии (показания всех свидетелей однозначны) — что сыграло роль спускового крючка. Часть защитников "Белого дома" бросилась захватывать мэрию, кто-то в толпе начал кричать: "В Останкино! клич подхватили Анпилов, Макашов, Руцкой, туда демонстранты и поехали на брошенных омоновских машинах — требовать передачи в эфир видеокассеты с парламентским заявлением. (Заметим, что постоянной ложью о происходящем телевидение тоже спровоцировало такое требование.)
В 15 час. 45 мин. выстрелами из мэрии и гостиницы «Мир» (там, напротив Дома Советов, находился оперативный штаб МВД и внутренних войск) было убито 7 демонстрантов и 63 ранено. В ответ защитники Дома Советов захватили эти здания — без жертв, находившиеся там военнослужащие сдались, но имелись раненые с обеих сторон. Штаб МВД оказался к этому времени уже эвакуирован. На вопрос, кто стрелял в демонстрантов, задержанные сотрудники МВД сообщили: "Это из спецподразделения и еще какие-то люди в гражданском. Первыми из здания ушли через выход на переулок гражданские. Винтовки у них были в чехлах, отход их прикрывало спецподразделение, затем и они ушли, оставив нас" (Руцкой А. Указ. соч., с. 303). В 16.00, через четверть часа после выстрелов из мэрии по демонстрантам, Ельцин ввел в Москве "чрезвычайное положение", дав право своим военнослужащим применять оружие против сторонников парламента.
