ее жизни снова, — из каждого его слова, шла агрессия. — У нас только все стало налаживаться.
— Ты ошибаешься Саид, — ответил лишь я, вспомнив тот разговор на кухне, когда после расставание, я пошел к ним пить.
«Да, Томас. Я начала с ним отношения, не потому что, что-то чувствовала, все было только лишь назло тебе. Я думала, тебя это заденет, что я именно с ним. С твоим лучшим другом. Каждую ночь, когда он хочет меня, я лишь заставляю себя отдаваться ему. Для него это любовь, для меня лишь иллюзия, ведь каждый раз, когда я с ним, я все так же представляю, что это ты сейчас во мне… Безумие, неправда?»
— Это была лишь иллюзия, — добавил я.
— Я знал, — вдруг неожиданно для меня, произносит он, после чего дико улыбается, и с его глаз начинаю падать первые слезы. — Когда каждую гребанную ночь, она во сне произносила твое имя. Когда весь ее телефон был забит твоими фотками, и она часами смотрела на них, как люди порою смотрят на иконы. Когда она прочла твою книгу до дыр, зная ее практически наизусть. Когда даже во время секса, я был в ней, я видел, как она закрывала свои глаза, чтобы просто представить сейчас тебя на моем месте.
Он рукавом вытер слезы со своих глаз.
— Поэтому говоря «мое место было не там, оно принадлежало тебе», ты даже не понимаешь, насколько сильно ошибаешься, — Саид на мгновенье замолчал. — Как же мне хотелось, хотя бы на день стать тобою, чтобы просто ощутить ее любовь.
Он попросил сигарету, осознавая, какой откровенный разговор пошел у нас.
— Я ведь чувствовал в ту ночь, когда ты позвонил мне, что не надо было мне поднимать. Но, я сам словно отдал ее тебе тогда, но я не думал, что все это, приведет к таким последствиям.
Сделав в себя несколько затягов, он снова продолжил, по сути, свой монолог.
— Когда она ушла от меня, я вообще забил на эту квартиру, вернулся обратно к себе домой. Только сегодня я вспомнил, что так и не продлил аренду, и знал, что у Миланы был совсем пустой холодильник.
— Поэтому ты и пришел?
— Хотел дать ей денег, тешил надежду, что у нас получиться, что-то вернуть обратно. Но, когда дверь открылась, я увидел тебя, и понял, что это конец.
— Мне жаль…
— Ты не знаешь, что такое «жаль», ты лишь всегда думал, как будет лучше для тебя самого, тебе было плевать на нас.
К сожалению, в его словах был толк.
Как вдруг мы услышали громкие голоса в приемной, забежав туда обратно, я сразу увидел доктора, который несколько минут назад, выталкивал Саида из операционной.
Подбежав к нему, я пытался отдышаться, прежде чем, задать ему самый главный вопрос, который беспокоил сейчас меня.
— Как она?
— Мне очень жаль, — разбито проговорил он. — Мы сделали все, что могли…
Взявшись за голову, я облокотился об стену, чувствуя, как во мне все начинает рушиться.
— Она умерла? — словно риторический вопрос задал Саид, который стоял в нескольких метрах от меня, но даже его голос, я слышал уже туманно.
— Мы вели ее в искусственную кому…
Глава 52.
Николь.
Очередная бессонная ночь, длилась словно бесконечно. Я крутилась из стороны в сторону, но никак не могла уснуть.
Наутро, я снова встала ближе к шести, и пока все спали, решила заварить себе крепкого кофе, чтобы взбодриться.
Я думала, как бы построить сегодняшний день, хотелось как-то удивить девочек, в последнее время, я совсем перестала их баловать.
Как вдруг на моем телефоне раздается уведомление входящего сообщения. И оно было от Томаса…
Поняв, как мои руки затряслись, я с трудом открыла наш чат, в котором было всего лишь пару строк.
«Позвони мне, прошу, мне сейчас, так тяжело».
Не думая ни секунды, я захожу в контакты, а уже через миг звоню ему. Услышав вместо приветствия его тяжелые вздохи, я понимаю, что у него что-то произошло.
— Том, что случилось?
— Близкий мне человек, — он сильно заикался, и как я поняла, Томас плакал. — Он умирает… Его ввели в кому… — после этого его окатила истерика.
В моем теле все сжалось, я не знала, какие слова подобрать в тот момент, но я понимала, как ему нужна моя поддержка.
— Том, я могу приехать, скажи, только куда…
— Я в госпитале, но ты должна здесь быть…
— Что произошло?
— Она наглоталась таблеток, потому что я сделал ей очень больно, и теперь она вряд ли когда-нибудь уже очнется.
Я вижу Томаса таким сломанным уже второй раз, и словно вся его боль переноситься на саму меня.
— Что говорят доктора? — я пыталась сдержать свои слезы, зная, что хотя бы одному из нас нужно держать себя в руках.
— Они не смогли, — он продолжал заикаться. — Они ничего нихрена не смогли сделать.
Я поняла, что абсолютна, не знаю, никаких слов поддержки, да что бы я сказала? Что все скоро будет хорошо? Что она сможет выкарабкаться?
— Томас, что ты хочешь, чтобы я сейчас сделала? — спросила шепотом я.
— Просто давай помолчим, — разбито сказал он. — Мне нужно, чтобы я чувствовал, что ты со мною рядом.
И в трубке нашей раздалась тишина. Мало людей, с кем можно разделить молчание. С кем комфортно молчать. Мы слышали лишь тяжелые дыхание друг друга, но этого было достаточно, чтобы быть сейчас опорой.
Мы не проговорили не слово, на протяжении шести затяжных минут, мы словно разговаривали с ним сейчас мысленно. Ведь я знала, о чем он сейчас думает. И мои мысли, Томас знал тоже…
— Прости, что вылил все это на тебя, — вдруг раздается шепотом его разбитый голос. И я была рада, что он наконец-то перестал плакать.
— В горе и в радости, помнишь? — лишь только ответила я, давая ему понять, что всегда, когда ему будет плохо, он может набрать мой номер, хотя бы для того, чтобы просто помолчать.
— Почему ты не спишь? — вдруг спрашивает он, ведь время было всего лишь шесть утра.
— В последнее время, я забыла, что такое сон. К тому же в комнате Тремор, и мне совсем не хочется ложиться рядом с ним, — я стала, словно жаловаться ему, о том, что так наболело у меня на душе. — Как она там? Есть новости?
— Никаких, — обречено ответил он. — Ее родители должны скоро приехать, но их почему-то до сих пор нет.
И снова повисло молчание на несколько минут.
— Томас, если тебе, что-то будет нужно, ты
