– Китаец?.. – повторил Илья.
– Да. И Свинцов ничуть не преувеличил его опасность, а скорее преуменьшил: он знает о его злодеяниях далеко не все.
– И что же теперь? – тихо проговорил Илья. Он был сильно напуган – рассказ Сергея ужаснул его.
– А теперь уже все просто, – сказал Сергей со спокойной улыбкой. – Самое главное увидеть врага и назвать его по имени – нельзя воевать с тенью. Я узнал Цуня. Теперь он нам не страшен: в темноте с врагом биться намного труднее, чем при свете дня. Когда Свинцов сказал о татуировке на теле Китайца, я сразу подумал о Цуне. Все последующие поколения монахов воспитывались так, чтобы они запомнили это имя, и я запомнил его с детства. Дело в том, что только в монастыре Хаймань братьям делается татуировка в виде семилапого тарантула. В документах, которые Свинцов получил от Интерпола, говорилось как раз о такой наколке на левой лопатке Китайца. После этого я написал письмо в Хаймань с сообщением, что Цунь обнаружен, и сегодня мы встретили "ангелов смерти", его смерти. Им поручено совершить правосудие. Лу и Ван исполнят клятву… или умрут. Каждый из них стоит многих воинов. Они достигли высшей ступени и практически неуязвимы, с ними прибыл сам уважаемый мудрейший Ванх, друг моего отца. Благодаря ему меня взяли на воспитание в монастырь. Он носит имя Желтого Дракона, и нет выше этого имени. Ванх будет руководить воинами света. Говорят, что человек, достигший высшей ступени воина, может проходить сквозь стены и делаться невидимым. Я думаю, это правда.
– А ты не достиг высшей ступени? – спросил Илья.
– Я только подошел к началу самосовершенствования. Я так и остался на уровне ребенка, каким пришел в Хаймань.
– Значит, это супермены.
– Нет, они достигли высот в развитии духа и тела, они выше суперменов, они неуязвимы. Они Воины Света высшей ступени.
– Да-а! – восторженно выдохнул Илья.
– Я думаю, что ты должен знать все,-продолжал Сергей. – В конверте, который я вручил мудрейшему Ванху, содержались ксерокопии документов, полученных Свинцовым от Интерпола, адреса, по которым предположительно может находиться Китаец, и прочие сведения, которые нам известны о нем. Связываться мы будем через тайник на Пушкинской, десять. Мой телефон может прослушиваться. Я постарался все предусмотреть. Ну а теперь нам пора. Надеюсь, Карина не стала вламываться к нам в комнату.
– Зря надеешься, – грустно вздохнул Илья.
Две скрюченные старухи, наболтавшись вволю, поднялись со скамейки и пошаркали к остановке троллейбуса.
Через полчаса Сергей с Ильей уже подходили к дому. На другой стороне улицы стояла "скорая". Двое знакомых санитаров бесцеремонно обыскивали растерянного и перепуганного мужчину в белом сомбрэро. Мужчина что-то лопотал на иностранном языке.
– Ты иностранцем-то не прикидывайся, – зло говорил здоровенный санитар. – Знаем мы таких иностранцев. Бритву-то куда спрятал, гад?..
– Ну? Где бритва-то?! – поддержал другой, обследуя гражданина.
Иностранный гражданин никак не мог понять, какую такую "бритву" от него требуют, полагая, вероятно, что в России так принято и что врачи обследуют его здоровье. Так называемое всеобщее врачебное обследование, что-то наподобие электрификации всей страны.
Старухи прошаркали мимо и вошли в парадную.
– Чего это они, районом ошиблись, что ли? – пробурчал Илья, поднимаясь по лестнице. – Или теперь по всему городу за призраком Парикмахера гоняются?
Переодевшись в чердачном помещении и приняв свой обычный облик, друзья припрятали старушечьи наряды, тихонечко спустились по лестнице и, открыв дверь, бесшумно вошли в квартиру.
Карину с Басурманом они застали за завтраком. Карина заговорщически подмигнула им, намекая на какие-то свои догадки. Догадывалась она правильно, потому что в последующей своей болтовне ни разу не скомпрометировала их словесно. Илья все время поглядывал на нее с подозрением, ожидая какой-нибудь незапланированной выходки. Но все обошлось.
После завтрака решили ехать в нотариальную контору, чтобы решить дело с документами, требующимися Карине для поездки в Гвинею, и провели там полдня. Сергей остался дома.
Карина вела себя подозрительно, но только один раз у самой конторы она, крепко взяв Илью под руку, жарко шепнула на ухо:
– Скажи, только честно. Между нами, мальчиками, говоря, за вами следят?
– Да с чего ты взяла?! – воскликнул Илья, поглядев на нее ясными и честными глазами.
Но Карина всегда чувствовала, когда Илья говорит неправду (это в свое время сильно портило его семейную жизнь). Больше с расспросами она не приставала, изъявив желание первым же поездом уехать в Новгород, поэтому после получения бумаги они с Басурманом отбыли на вокзал за билетами; вещи их пока что остались у Сергея.
Узнав, что Карина с женихом уезжают, Сергей, как показалось Илье, огорчился.
– Ну и хорошо, – сказал Сергей.-Теперь хоть болтать никто не будет.
Хотя Илья видел по глазам, что он так не думает.
Карина с Басурманом вернулись спустя четыре часа, сообщив, что поезд отправляется через полтора часа и они еще успеют попить чаю.
Илья был удивлен удрученным состоянием своего друга. Он подозрительно поглядывал на него во время чаепития и, действительно, видел тоску в его взоре.
Расцеловав их обоих на прощание, Карина, категорически отказавшись ехать на машине Сергея, в сопровождении Басурмана ушла.
– Я таких женщин не встречал, – сказал Сергей, когда они остались одни. – А какой бюст!.. Ах! Пойду-ка я потренируюсь…
Вплоть до самой ночи Сергей без устали мутузил "грушу"… и глубоко вздыхал.
Утро следующего дня провели дома. Сергей все записывал что-то на магнитофон. После обеда он написал Илье на листке бумаги, что им нужно уходить. После этого они, сняв обувь, тихонечко вышли из квартиры, ботинки надели на лестнице. Перед уходом Сергей включил магнитофонную запись их утренних бесед, чтобы создать у наблюдателей впечатление, что они сидят дома. А вместо этого друзья поднялись на чердак и, переодевшись в старух, преспокойненько поехали по своим делам.
А дела у них были на Пушкинской, десять. Там находился дом, в котором располагались художественные мастерские, самодеятельные театры и много всякой культурной и не очень культурной всячины. Во дворе этого дома был тайник, посредством которого Сергей договорился общаться с братьями. Сергей хотел показать его Илье, чтобы в случае чего он самостоятельно мог связаться с Воинами Света.
Дом находился невдалеке от памятника Пушкину. Вся стена подворотни пестрела плакатами и объявлениями. Сам двор был мрачный, даже, наверное, еще более мрачный, чем прочие петербургские дворы; тем более странными были рисунки, нанесенные на почернелые от времени стены. Яркой, бьющей по глазам масляной краской, насколько доставало человеческого роста, стены были разрисованы; разрисованы были и урна, и колесо, валявшееся в углу, и водосточные трубы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
