Между тем фельдшера больничные веревку с него сняли и раны на его теле заживили. К осени он переведен был с пасеки и определен помощником пономаря. В это время он ходил по церкви зажигать лампадки пред святыми иконами, слабенький как тень. Встречаясь с служителем алтаря Господня, низко ему кланялся и принимал благословение, смиренно приговаривая: "Прошу ваших святых молитв". Жаловался между прочим отцу Иосифу на слабость своих сил телесных. Сожалея о нем, старец, бывало, скажет ему: "Ты ешь больше". Иаков ответит по-малороссийски: "Та никуды".
Осенью, кажется в октябре, он простудился, пришел в больницу и говорит фельдшерам, что у него что-то "захололо", то есть холодно ему или его знобит. Ему дали каких-то порошков и сказали, чтобы отправлялся в келлию и употреблял бы их с водой. Но Иаков так ослабел, что, отошедши немного, остановился и так жалобно смиренно проговорил: "Не могу идти". Тогда освидетельствовали температуру его тела. Оказалось, что температура очень повысилась, и потому оставили его в больнице, где он и пробыл с месяц, постепенно ослабевая в силах. В это время он особенно был тих, кроток и послушлив. Как-то в послеобеденное время он взял книгу и хотел было читать. Смотритель больницы заметил ему, чтобы он оставил чтение и для подкрепления сил отдыхал бы. Иаков беспрекословно свернул книгу и положил в стол. Никто из окружающих его, ни сам он не ожидали его близкой кончины, за несколько дней перед коей он между тем был исповедан и приобщен Святых Таин. И вот в первый же год своего поступления в скит, 7 декабря, на память святителя Амвросия Медиоланского (день Ангела Оптинского старца Амвросия) в полуденное время Иаков шел по больничному коридору. Вдруг сделалось ему дурно, и он был в опасности упасть, но случившийся тут смотритель больницы подхватил его. Затем он перенесен был в номер и положен на койку. И так как он был без чувств, то собравшиеся около него больничные фельдшера хотели было привести его к сознанию нашатырным спиртом, но Иаков оставался в бесчувственном положении. И долго-долго стояли они около него в недоумении: не то он умер, не то еще жив. Но душа его уже отошла в иной блаженный мир.
Находясь в сомнении относительно смерти Иакова, хотя по обычаю опрятали его тело и положили в гроб, но вынесли его в теплую больничную церковь в ожидании, не очнется ли он. Других же покойников, несомненно умерших, выносят в холодную Владимирскую церковь. Часов через 12 после кончины Иакова тело его стало застывать, и тут только оказалось несомненным, что он скончался. Его перенесли в скитскую церковь, и там по совершении Божественной литургии отправлен был чин погребения. Покойник погребен был на скитском кладбище 9 декабря. В гробе он лежал как живой, лицо его несравненно было приятнее, чем у живого. И только запекшиеся уста свидетельствовали о его кончине, которая последовала вследствие воспаления легких. К нему можно отнести слова Премудрого Соломона: Восхищен бысть, да не злоба изменит разум его, или лесть прельстит душу его. Скончався вмале, исполни лета долга; угодна бо бе Господеви душа его: сего ради потщася от среды лукавствия (Прем. 4, 11, 13–14).
Можно бы поставить в укор Иакову, что он проходил подвиги самочинно. Но, думается, как можно строго судить 16-летнего мальчика, безотчетно стремившегося ко спасению своей души? А покойный старец отец Амвросий имел обыкновение говорить в подобных случаях так:
"Всякий подвиг человека, предпринимаемый им ради спасения своей души, приемлется Милосердным Господом в умилостивительную жертву".
Иеромонах Иларий (Червячков-Гурьянов)
(†23 сентября /6 октября 1872)
В миру Иван Иванович Червячков или Гурьянов, из козельских купцов. С детства часто бывал он в Оптиной пустыни и до поступления в монастырь пользовался наставлениями старца иеромонаха Леонида (в схиме Льва). "Однажды, — рассказывал он, — готовясь к Святому Причастию и исповедовавшись у одного из монастырских духовников, почувствовал в душе смущение и перед самой литургией пошел объяснить об этом старцу. Старец, как имевший от Бога дар напоминать относившимся к нему забвенные грехи, сказал: "Вероятно, смущение твое происходит оттого, что не все исповедал духовнику, что следовало бы исповедать"", и потом в несколько минут искусно напомянул ему сам о всех неисповеданных им согрешениях, говоря так: "Может быть, ты то-то делал и то-то?". Когда же Иван Иванович сознался, что действительно виновен в упомянутых старцем грехах, тогда старец сказал: "Беги скорее к духовнику и покайся". После того смущение его исчезло, и он в мирном устроении души приобщился Святых Христовых Таин.
В скит поступил Иван Иванович в начале 40-х годов уже после кончины старца Леонида. С января 1844 по январь 1846 года был он в скиту братским поваром. 14 июня 1846 года указом Духовной консистории определен в число скитского братства. Из кухни он взят был в келейники к старцу батюшке отцу Макарию, каковую обязанность отправлял до ноября 1852 года. Когда же старцем Макарием было ему сказано, что он должен оставить келейное послушание, он испросил у старца благословение взять для своих келейных потребностей несколько полотенец и другого мелкого белья, чего у старца от усердствовавших благотворителей было всегда в запасе много. Старец дозволил ему взять, сколько ему хотелось, и он забрал потому очень достаточное количество. Келлия определена ему была на пасеке. И вот в первую же ночь пребывания его в новой келлии, когда он с прочими скитянами ушел на утреннее правило в соборную келлию, забрались к нему какие-то воры и все у него покрали.
29 июня 1852 года Иван Иванович пострижен был в мантию с именем Иларий. 16 июня 1855 года рукоположен в иеродиакона, а 13 августа 1862 года — в иеромонаха.
Отец Иларий отличался особою простотою и незлобием и пользовался любовью всей скитской братии и монастырской братии. При жизни старца Макария отец Иларий имел духовное отношение к нему, а после — к его преемнику батюшке отцу Амвросию в простоте сердца с верою и послушанием. Когда старец Макарий был жив, он произнес об отце Иларии такой отзыв: "Иларий не из таких людей, что, по общепринятому выражению, "схватывают звезды с неба", а в дело годится". И действительно, годился в дело. По назначению в 1862 году жившего в соборной келлии иеромонаха Илариона скитоначальником и перешедшего в начальнический корпус отец Иларий перемещен был на его место в соборную келлию, а с 1863 года и до кончины своей был помощником монастырского духовника и заслужил общую любовь своих духовных чад. Келейным занятием его в свободное время было делание ложек, а также и писание уставом. Он писал уставом хорошо, и когда книга преподобного Исаака Сирина не была еще напечатана, всю ее переписал для себя. А теперь рукопись эта хранится в скитской библиотеке.
С начала 1872 года, когда скитоначальник иеромонах Иларион сильно заболел, отец Иларий почти бессменно отправлял в скиту церковные службы. Вообще, здоровье его было крепкое, изредка только по временам он страдал от головной боли, которая всегда продолжалась у него аккуратно одни сутки, после чего он опять чувствовал себя вполне здоровым. В то время как скитоначальник отец Иларион болел уже предсмертною болезнью, некоторые из братий обращались к нему с такими словами: "Вот, батюшка, оба наши старца (иеромонах Амвросий и иеромонах Иларион) больные. Скончается отец Иларион, вас тогда поставят скитоначальником". На эти слова у отца Илария бывал всегда один ответ: "Э, они еще нас переживут". По отношению к самому отцу Иларию слова эти были пророческими, хотя, без сомнения, отец Иларий не придавал им этого значения.
Настал сентябрь 1872 года. Отец Иларий, по заведенному в скиту обыкновению, отправился 14 сентября с некоторыми из скитских братий на скитскую лесную дачу или хутор собирать грибы — рыжики, которых в этот год был большой урожай. Несмотря на дождливую погоду, они пробыли там двое суток. 16 сентября отец Иларий возвратился в скит и, несмотря на то что чувствовал сильную простуду, 17-го числа в воскресенье отправил полную церковную службу. 18-го же в понедельник он опять ходил, только уже недалеко от скита, в лес за грибами, до которых, кстати сказать, был большой охотник, и еще более простудился. Однако в этот день он еще был на общем послушании и вместе с прочими скитянами чистил свеклу. Во вторник слег в постель, но никто не догадывался, что болезнь его опасная. В пятницу 22-го числа, когда болезнь отца Илария еще более усилилась, ему предложили исповедаться и причаститься Святых Таин. Он изъявил было желание причаститься на следующий день в субботу, но старец батюшка отец Амвросий нашел нужным не откладывать это. В три часа пополудни он посетил болящего, который успел исповедаться у него и объяснил все, что нужно было для его успокоения душевного. После того отец Иларий был сообщен Святых Христовых Таин, а во время вечерни совершено было над ним Таинство Елеосвящения.
