Телефон Падре разрывается на беззвучном режиме. Сбросив несколько звонков, Летов открывает окно мессенджера. Сообщения летят со скоростью чата, Падре не читает их полностью, только держит перед глазами заголовки.
— Моя Машина смерти, — говорит Отшельник, и у Джена сбивается дыхание, — мой дом терпимости для самых агрессивных мудаков планеты, я потрудился приобщить к нему видных членов всех скопищ, имеющих хоть какой-то вес. От Интерпола до Балтийской ассамблеи, от федерации профсоюзов до ОПЕК, везде есть мои преданные клиенты, которые не захотят увидеть свои подвиги на экране Нового Арбата. О, это было бы незабываемое зрелище! Человек, если убедить его в безнаказанности, очень изобретателен в пытках себе подобных. Даже если предупредить, что перед ним пульт управления жизнью реальных людей, а не аттракцион, в котором все понарошку. Так даже интереснее. Добавляет остроты переживаний. На такой адреналин легко подсесть, как на иглу. Как думаешь, Строговский, надо устроить демонстрацию извращенной кровожадности? У меня прекрасные записи, в порядке узнаваемости действующих лиц. Надо, да? А именно это произойдет, если ты не прекратишь долбить мои стены, сукин ты сын!
У Джена стучит под ребрами, хочется обратить кофе водкой и орать во все горло, сорваться прямо сейчас с места, но он молчит. Как и все, собравшиеся в номере, он молча переваривает ярость, чтобы не упустить ни слова.
— У людей, — продолжает Отшельник, немного остыв, — причем, почти у всех, есть поразительная черта. Любые перемены, трагедии, даже катаклизмы вызывают в нас отрицание и иногда осуждение, пока не коснутся нас лично. Война поблизости? Ужас, кошмар, но в целом — не наше дело. Пока не пристрелят, может, даже случайно, нашего друга или родственника. Другой пример. Эпидемия? Ерунда, нас просто запугивают. Пока не умрет друг или родственник. Власть совсем оборзела, сажает кого ни попадя? Ну? Какие ваши мысли на этот счет? Только не врите себе, это низко. Поэтому я позаботился о вас, я постарался сделать так, чтобы сегодняшний день коснулся каждого. Ваша любовь к автомобилям, этим чадящим жоповозкам, вытеснившим из городов деревья и пешеходные проспекты, есть лучший способ достучаться до каждого. Будьте осторожны, потому что тормоза неисправны в каждой третьей консервной банке. Мне в самом деле жаль всех, кто погибнет сегодня в авариях, но я вынужден…
Молча Падре разворачивает экран своего смартфона к Джену. С разных номеров всех регионов сообщения начинаются одинаково «авария», «столкнулись», «дорога перекрыта».
— … я вынужден обратить на себя ваше внимание таким жестоким способом. И я прошу у вас прощения. Но такова цена знаний!
Он умолкает, следит за реакцией притихшего зала. Крупный план позволяет заметить, как дергается веко на лице Алекс.
— Каждый, кто захочет узнать, обладает ли он способностями к конструкту, может написать об этом в социальных сетях. Хвала Вселенной, у человечества хватило мозгов не тормозить развитие Интернета! Просто напишите, и мои верные соратники найдут вас. И обучат. Вместе мы построим новый мир. Без границ. Друзья мои! Мы с вами достойны лучшей жизни. Она близко, я это видел! Не мешкайте. Обратный отсчет пошел!
Воздев руки к потолку, он торжествующе улыбается, разворачиваясь по очереди к каждой из камер, как старлетка на премьере кинофильма. От входящего звонка микрофон на кафедре фонит, Отшельник кривится, схватив смартфон, глядит на экран, удивленно поднимает брови.
— Знакомые все лица, — говорит он, приняв вызов.
За спиной Джена раздается голос пророка.
— Слушай сюда… ты, гнида, — яростно выплевывает слова Джа. — Я задавлю тебя собственными руками. Понял? Я разорву тебя на куски!
Первый порыв — подскочить, отнять у Джа смартфон и разбить, выбросить, переломить об колено, чтобы прервать связь пророка с Отшельником, но Джен останавливается на втором шаге, застывает скалой над сидящим на кровати пророком. В уши бьет из динамика ноутбука насмешливый ответ:
— Рад слышать тебя в полном здравии. Джа, верно? Живучий особенный мальчик, — он скрипуче смеется, будто Алекс царапает изнутри ему горло. — А знаешь, с тобой я хотел бы увидеться лично. Приходи в гости!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я приду, — обещает Джа и подходит вплотную к ноутбуку, глядит на экран, будто wifi способен передать его гнев адресату напрямую. — Я разнесу твою удобную комнатку вместе со всеми твоими машинками, со всеми твоими игрушками. Мне плевать на твою страховку, ублюдок.
— О, не сомневаюсь, — хохочет Отшельник. — До скорой встречи!
Передняя стенка цилиндра осыпается битым стеклом. Пошатнувшись, Алекс делает шаг назад и, вовремя схватившись за край кафедры, восстанавливает равновесие. Глядит испуганно в зал пока ее не заслоняет от камеры широкая спина подлетевшего Макса. Он сгребает ее в охапку, в эфир долетают обрывочные «все хорошо», «я здесь», «ты со мной», наконец, связь прерывается заставкой белой ряби с надписью «трансляция завершена».
Глава 22
— Ты уверен, что на нем нормальные колодки?
— Нет, конечно! Он же арендованный!
Джен про себя сыплет проклятиями, мощность Патфайндера была бы очень кстати, но ехать на нем нельзя. Не сегодня.
— Джа, открывай багажник.
Машины стоят рядом. Пока Джа с Ритой перекидывают из Леди вещи на заднее сиденье Ниссана, Джен и Падре перегружают сумки из багажника кроссовера в одиннадцатую, стараясь случайно не взорвать парковку вместе с соседними домами. О том, где «Эквитас» раздобыли столько взрывчатки, Джен не спрашивает.
— Пусти Риту вперед, — командует Джен, когда Джа распахивает пассажирскую дверь. — Рит, все, что попробует нас остановить…
— Я поняла, — перехватывает девчонка. В ней нет и следа недавних сомнений, будто включился боевой режим, когда раздумывать и решать нет времени, и вся энергия уходит в действие.
Как и у Джена. Сев за руль, инквизитор заводит машину, пробегает взглядом по зеркалам, проверяя готовность на триста шестьдесят градусов, и снимается со сцепления.
Е20 чистая, подозрительно пустая. Джа мониторит пробки и аварии сразу в нескольких приложениях, сообщений о них нет до Алексеевской развязки, а дальше карты отказываются грузиться.
— Над Логовом будто пятно километров в пятнадцать диаметром, — говорит Джа. — Ни на одних картах четкой картинки нет, все размазано.
— Мои парни пишут, работы остановили. Техника вся встала.
— Твои шпионы с квадрокоптерами? — уточняет Джен у Падре. — Они еще в Ополье?
— Конечно. Как вчера окопались, так и ведут съемку. Коптеры вроде полицейских, поэтому конструкторы их не трогают.
— Отлично. Раз работы остановлены, пусть уходят оттуда и прозондируют дорогу. А еще лучше, пусть ведут нас. До Алексеевки дотянутся?
— Должны.
Благодаря поддержке с воздуха, избежали столпотворения перевернутых маршруток, ушли в поворот на Ямсковицы. Джен не был уверен, что Леди сможет пройти по просеке за деревней, но делать крюк через Брюмбель его отговорили. Каждый населенный пункт превратился в риск застрять колесами посреди перекрытой улицы. Тем более просека выходит почти напрямую к шахтам Логова в обход шлагбаума со сторожем.
Леди дорога не нравится. Вырубленная под линию электропередач, она совсем не предназначена для авто. Выбирая места поровнее, приходится объезжать железные исполины опор и выросшие не к месту кусты. Леди болтает из стороны в сторону на ухабах, которые скрывает подмороженная прелая трава. Джен уговаривает девочку продержаться, она огрызается на пониженной передаче, но прет вперед как бывалый внедорожник.
— Не бойтесь, не застрянем, — бодрит Джа. Рита с Падре вцепились в потолочные ручки. — Мы на ней из такой жопы выезжали. Один раз к реке спустились, уклон градусов сорок пять был, и ничего — выбрались. Правда, что-то там пожгли к херам. А на озеро как ездили, Джен, помнишь? Туда нормально добрались, а обратно дождь зарядил на всю ночь. Вместо дороги — сплошное болото, сплошная жижа. Это надо было видеть! Полноприводные сидят на пузе, трактор ждут, и мы мимо них херачим, на машине даже крыша ровным слоем грязи покрыта, лобовое кое-как дворники чистят, но идем почти вслепую. Главное — держать ровно обороты, да, Джен? Так есть шанс. Нам мужики из своих увязших внедорожников вдогонку сигналили. Дааа, было дело.
