Возлияния имели предсказуемое воздействие. Подагра обострилась и, чтобы заглушить боль, Сергий пил все больше. Он плохо спал, просыпался с криками, его мучили кошмары, в которых ему являлся призрак Бенедикта. Джоанна опасалась, что перенапряжение скажется на его сердце.
— Вспомните о послушании, которое вы приняли на себя, — сказала она ему.
— Теперь это не имеет значения, — обреченно ответил Сергий. — Надежды на спасение нет: Бог покинул меня.
— Не вините себя в том, что случилось. Не все во власти смертных.
Сергий покачал головой.
— Против меня вопиет душа моего покойного брата! Я согрешил, и это мое наказание.
— Если вы не думаете о себе, — возмутилась Джоанна, — подумайте о людях! Теперь, как никогда, вы нужны им для того, чтобы объединить и вразумить их!
Она говорила это, чтобы успокоить его, но правда состояла в другом. Люди ополчились против Сергия. О том, что нападут сарацины, не раз предупреждали, поэтому хватило бы времени перенести мощи Святого Петра в безопасное место. Веру Сергия во всемогущество Бога, прежде восхищавшую людей, теперь считали проявлением его гордыни.
Джоанна увещевала, порицала и обхаживала Сергия, но тщетно. Состояние его быстро ухудшалось. Джоанна сделала для Сергия все, что могла, но все было напрасно. Он желал умереть.
Однако смерть не приходила. Много времени после того, как Сергий впал в беспамятство, его тело отказывалось расстаться с жизнью. Но однажды пасмурным утром он умер так тихо, что поначалу никто не заметил этого.
Джоанна искренне горевала. Сергий был не таким хорошим человеком и Папой, как следовало бы. Но она знала, какими демонами он был одержим и как боролся с ними. И то, что Сергий потерпел поражение в этой борьбе, не делало его менее достойным.
Сергия похоронили в разоренной базилике рядом с его предшественниками, оказав ему столь мало почестей, что это граничило со скандалом. Положенные дни траура почти не соблюдались, потому что римляне уже обратили свои мысли в будущее, к избранию нового Папы.
С январского холода Анастасий вошел в теплое и уютное родовое гнездо. Это было самое грандиозное здание в Риме, уступавшее только папскому дворцу, и Анастасий очень гордился этим. Высокий сводчатый потолок приемного зала покрывали плиты из белоснежного мрамора Равенны. Яркие фрески на стенах, изображали сцены из жизни предков Анастасия: консула, выступающего в сенате, полководца на черном коне, возглавляющего войско, кардинала, принимающего мантию архиепископа из рук Папы Адриана. Чистая панель на передней стене ждала того момента, когда на ней изобразят то, чего с нетерпением ожидала семья: восхождения одного из сыновей на престол Папы Римского.
Обычно в зале кипела жизнь. Сегодня здесь не было никого, кроме домоправителя. Презрительно взглянув на него, Анастасий направился в комнату отца. В этот час Арсений обычно обсуждал в большом зале с городскими вельможами вопросы власти. Но в последнее время он тяжело болел, и, обессилев от лихорадки, находился в своей комнате.
— Сын мой! — Арсений поднялся с кушетки, когда вошел Анастасий. Лицо его побледнело и осунулось. При виде больного отца Анастасий ощутил прилив молодых сил и энергии.
— Отец! — Анастасий приблизился, и они тепло обнялись.
— Какие новости? — спросил Анастасий.
— Выборы назначены на завтра.
— Благодарение Богу! — воскликнул Арсений, Епископ Орте, следуя традиции. Он не отличался особым благочестием. Получив епископат, Арсений счел это политическим признанием его огромной власти в городе. — Настанет день, когда мой сын взойдет на престол Святого Петра.
— Результат не столь определенный, как мы предполагали, отец.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Арсений.
— Лотар поддержит мою кандидатуру, но боюсь этого недостаточно. То, что он отказался защитить Рим от сарацинов, настроило многих против него. Люди интересуются, зачем оказывать гостеприимство императору, который не защищает нас. Распространяется мнение, что Рим должен быть независим от франкского трона.
Арсений внимательно обдумал его слова и сказал:
— Ты должен порвать с Лотаром.
Анастасий пришел в ужас. Острый и сильный ум отца, похоже, начал сдавать.
— Если я сделаю это, — сказал он, — то потеряю поддержку императора, на которую мы возлагаем надежды.
— Нет. Ты объяснишь, что исходишь из политической необходимости. Убеди их, что какие бы слова тебе ни пришлось произнести, ты всегда остаешься человеком императора, а после избрания достойно отблагодаришь всех.
— Лотар придет в ярость.
— К тому времени это не будет иметь никакого значения. Сразу после избрания мы перейдем к церемонии утверждения, не дожидаясь королевского приказа. При таких условиях никто не станет возражать. Рим не может оставаться без власти ни одного дня, когда ему угрожает опасность нападения сарацинов. Когда Лотар получит известие о том, что случилось, ты уже будешь Папой Римским, и ему ничего не удастся изменить.
Анастасия восхитили эти слова. Отец сразу оценил обстановку. «Старый лис поседел, но нюх пока не потерял».
Арсений протянул сыну длинный железный ключ.
— Иди в подвал и возьми столько золота, сколько нужно, чтобы завоевать их расположение. Если бы не проклятая лихорадка, я бы сам сделал это.
Холодный и тяжелый ключ в руке Анастасия, давал ему ощущение власти.
— Отдохни, отец. Я обо всем позабочусь.
Арсений схватил его за рукав.
— Будь осторожен, сын мой. Это опасная игра. Помнишь, что стало с твоим дядей Теодором?
— Помню! — Убийство дяди в Латеранском дворце было самым страшным воспоминанием его детства. Лицо Теодора, когда папская стража выколола ему глаза, будет преследовать Анастасия до конца дней.
— Я буду очень осторожен, папа. Положись на меня.
— Именно этого я хочу.
«Ad te, Domine, levavi animam mеаm…» — Джоанна молилась, преклонив колени на холодном каменном полу часовни дворца. Но как бы горячо она ни молилась, ей не удавалось подняться до высот блаженства, ибо на земле ее держали сильные путы бренных забот.
Она любила Джеральда и не сомневалась в этом. Когда Джоанна увидела, как он скачет к городу во главе беневентинского войска, все ее существо устремилось к нему.
Тридцатитрехлетняя Джоанна ни разу не испытала интимной близости. Необходимость скрываться исключала сближение с мужчиной.
Возможно, так Бог проявлял свою волю? Желал ли Он, чтобы Джоанна перестала скрываться и начала вести жизнь женщины, для которой была рождена?
После смерти Сергия ей незачем оставаться в Риме. Следующим папой выберут Анастасия, а при его дворе Джоанне не было места.
Она так долго боролась с чувством к Джеральду. Какое счастье просто отдаться этому чувству, следуя зову сердца, а не разума.
Что произойдет, когда они с Джеральдом снова встретятся? Джоанна улыбнулась, предвкушая радость.
Теперь возможно все.
К полудню назначенного дня выборов на большой площади к юго-западу от Латеранского дворца собралась огромная толпа. По древней традиции, официально утвержденной конституцией 824 года, в выборах папы участвовали все римляне, лица светские и духовного звания.
Джоанна приподнялась на цыпочки и оглядела колышущееся море голов и рук. Где же Джеральд? Ходили слухи, что он вернулся после кампании против сарацинов, продлившейся месяц. Если так, Джеральд должен быть здесь. Неужели он вернулся в Беневенто, не повидавшись с ней?
Толпа почтительно расступилась, когда на площади появились первосвященник Евстафий, архиепископ Дезитерий и премицерий Паскаль. Этот триумвират, по традиции, правил городом в период между кончиной одного Папы и избранием другого.
Евстафий прочел короткую молитву:
— Отец небесный, помоги нам в том, что мы должны свершить, наставь нас на путь истины и чести, не допусти, чтобы ненависть помутила наш разум, а любовь увела нас от истины. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Аминь!
Следующим заговорил Паскаль:
— Господин наш предстал перед Богом, что вынуждает нас выбрать его преемника. Каждый римлянин, здесь присутствующий, может высказать то, что Господь вложил в уста его, и через всех да исполнится воля Всевышнего.
— Господин премицерий, — вдруг заговорил Тассило, один из людей Лотара. — Есть одно достойнейшее имя. Я говорю об Анастасии, епископе Кастельском, сыне благородного Арсения. Этот человек обладает всеми необходимыми качествами, достойными престола: благородным происхождением, исключительной образованностью, безупречным благочестием. Анастасий станет защитником не только христианской веры, но и наших интересов.
— Хочешь сказать, твоих личных интересов! — раздался голос из толпы.
— Вовсе нет, — ответил Тассило. — Щедрость и великодушие Анастасия сделают его истинным отцом для всех нас.
