откуда ты знаешь, что препараты последнего поколения?
– Матвей приносил все инструкции, какие-то зарубежные статьи светил медицины. Его честность даже сомнений не вызывает.
– Погоди-погоди! – тяну ее к дивану и толкаю на сиденье. Мягкая кожа возмущенно скрипит от такого неуважительного обращения с дорогой мебелью. – Наташка хочет открыть в клинике экспериментальную лабораторию. Для этой цели и попросила у бати продать фабрику.
– И что? Молодец, развивает бизнес.
– Да я не об этом! – мысль крутится в голове, как шальная, аж искры летят, никак не могу ее сформулировать. – А если и лекарства отца экспериментальные? И вовсе не те, на которые он приносил инструкции.
– Ты думаешь? Но как же? Я же сама видела упаковки?
Лицо мачехи, еще минуту назад бывшее спокойным и расслабленным, вдруг покрывается красными пятнами. Она вскакивает, начинает метаться по кабинету, и я, глядя на нее, вдруг понимаю, что прав. Разрозненные пазлы внезапно складываются в стройную картину. И где раньше были мои мозги?
– А вдруг в упаковках лежат совсем другие препараты? Сама посуди: смерть отца на руку моей жене. Я не занимаюсь делами, ты тоже. Получается, Наташка станет владеть и управлять всем бизнесом.
Дальше не развиваю логическую цепочку, перспектива открывается ужасная. Конечно, Глафиру отец не оставит без наследства, но я, будучи женатым на Соколовой, поделю все состояние с ней.
– О боже!
Кажется и мачеха представила весь ужас ситуации, в которой оказалась.
– Камеры… мам, установи в спальне камеры. Срочно!
– Да, камеры… – она заламывает руки, из красивых глаз катятся слезы, переводит на меня затуманенный взгляд. – А зачем камеры? Вызывай полицию, устраивай ревизию в клинике, делай что-нибудь!
Бежит к столу, хватает телефон, еле успеваю забрать его у нее.
– Не глупи! Мы уже прокололись с мамой Арины из-за спешки, остались без доказательств. Надо поймать Стрельникова и мою жену на подлоге. Хорошо бы их разыграть, устроить ловушку.
– Но как? Я теперь от Бори ни на шаг не отойду!
– И в офис с ним поедешь? И на встречи, и на собрания?
– А как же быть?
Глафира теряется, она сжимает пальцы в замок и с хрустом разжимает их. Я беру ее руки в ладони.
– Не расстраивайся, что-нибудь придумаю. Пошли, Арина нас потеряла уже.
Правда, совершенно не представляю, как вывести преступников на чистую воду. Можно, конечно, уволить Стрельникова, и дело с концом. Но тогда он выйдет чистеньким из воды. И откладывать разоблачение надолго нельзя: эти гады могут активизироваться.
Да, сложная задача!
А если провернуть тот же прием, что и с Ариной пять лет назад? Мысли сразу начинают вращаться в этом направлении. Но с наивной девушкой было все просто, она сама все рассказала полиции, а тут серьезно подумать надо.
В холле Арину мы не обнаруживаем. Я удивленно оглядываюсь, звоню дворецкому, он направляет меня к охране. Секьюрити подсказывают, что девушка вошла в спальню к родителям. Мы торопимся туда же. Чувство тревоги, привычно дремлющее внутри вот уже несколько лет, опять заполняет всю душу. В комнату влетаю с разгона и успеваю услышать последний вопрос отца.
– Нет, не спит! – отвечаю вместо Арины. – Но надеюсь, скоро будет.
Ловлю ошарашенный взгляд и довольно улыбаюсь: точно! Пора нашим отношениям выйти на новый уровень.
Дни завертелись каруселью.
Разворачиваю бурную деятельность по всем фронтам. Перевожу Арину в отдел дизайна, который создаю на ходу. Просто приказываю освободить соседнее с моим кабинетом большое помещение, где раньше размещался секретариат, и поставить туда необходимую для работы мебель.
Закрываю уши от недоброжелателей, которые возмущенно нашептывают, что нельзя на административном этаже устраивать производство.
– Мне плевать! – спорю с Саньком: он приносит мне эти новости. – Моя фабрика, что хочу, то и делаю. Столько лет жил словно в коконе, хочу наконец расправить крылья.
– Фу, Эрик Борисович! Как пафосно!
Помощник кривит губы, а я радуюсь. Подъем эмоциональный так и прет, да и Арина будет постоянно у меня перед глазами, и никакой Стрельников ее не достанет.
– Но я одна не справлюсь, – сопротивляется она, узнав о моей задумке, но как-то не слишком решительно, ее тоже постепенно захватывает идея.
Мы сидим в кухне ее скромного дома. Арина колдует у плиты. По запахам, по шипению масла на сковородке догадываюсь, что сегодня меня будут кормить блинчиками. Желудок отвечает радостным урчанием, он тоже доволен, что его наконец-то накормят.
Теперь я каждое утро заглядываю к Арине на кофеек, вижу, как растет стопка рисунков, а душа поет: в ее лице я нашел не только приятную собеседницу, но и единомышленника. Никогда не думал, что вот так судьба повернет мою жизнь. С Лерой хотел создать семью, любил ее безумно, но будущее с ней оставалось скрытым в тумане. Проблемы с ее и моей семьей казались неразрешимыми.
А с Ариной все так просто! Могу представить, что будет завтра, и послезавтра, и через год. И меня нисколько не смущает однообразие, наоборот, тихо радуюсь покою, который нас ждет. Я даже не думаю, что скажет на это отец. Воевать с ним не собираюсь. Выгонит из дома, так и бог с ним! Лишит наследства – насрать, руки-ноги на месте, на жизнь заработаем! Фабрику отберет, тоже нестрашно, создадим с нуля свое производство.
Вот только подобраться к Арине как к женщине не получается, хотя руки так и чешутся обнять, притянуть к себе, а губы, и не только их, сводит судорогой от желания. Эта ледяная принцесса и на шаг к себе не подпускает. Но не лезу, боюсь спугнуть, только издалека любуюсь точеным профилем, смотрю, как Арина озабоченно хмурит брови, если что-то не получается.
Зато с ее мамой нашел отличный язык. Анна, сначала настороженно отнеслась ко мне, а потом оттаяла, стала доверять.
Арина ставит передо мной чашку с кофе и блинчики.
– С чем будешь?
– А что есть?
Арина заглядывает в холодильник.
– Сметана, вишневый джем, мед и сгущенка.
– Все хочу.
– А живот не лопнет.
– Нет, – задираю футболку и хлопаю себя по прессу, Арина смущенно отводит
