Чарли никак не мог придумать, что ему с самим собой делать. Боль подкатывала, будто тошнота, но ее невозможно было исторгнуть. Нет, это не просто пустота. Это удушливое, давящее ощущение, неодолимая физическая потребность общения, уже все равно с кем и как, лишь бы хоть кто-то был рядом. Его немой страшный вопль неслышно катится вдоль новых улиц, делаясь все надрывнее у каждого парадного, слабо освещенного ночным фонарем. Невыносимо, невыносимо, невыноси-и-имо.
Он сидит за столом, не двигаясь, почти не вникая в то, что творится на экране, как и в смысл написанного в газете, забыв про недоеденный пудинг. Голова его кружится от одиночества; такое уже бывало. Он яростно допивает остаток вина, но знает, что это не поможет, что совсем отключиться ему не удастся.
Он снова смотрит на газетную страницу, на глаза попадается рубрика с примечательным названием: "От сердца к сердцу: тем, кто ищет и кого ищут". Чарли выборочно, наугад, читает напечатанные в колонке объявления. Искателей гораздо больше, чем искательниц, неизмеримо больше. Женщины в основном обожают долгие загородные прогулки, винные бары и кинотеатры, и еще любят танцевать сальсу[109]. Многие из них аппетитны и привлекательны или склонны к полноте. Основные требования к искомым объектам таковы: хороший рост и ХЧЮ, хм… ха че ю, что бы это могло означать? Многие заверяют, что в целом они счастливы и довольны своей жизнью. Чарли понимает этот тайный код. И с уважением относится к этой тонкой тактичной лжи.
Внизу страницы напечатан типовой бланк для объявления. "А почему бы нет? — мелькает в голове у Чарли. — Что в этом зазорного? В наше время это в порядке вещей". Может, для кого-то он, можно сказать, подарок судьбы. Не такой уж и старый, свой бизнес, собственный дом, глянцевый серебристый "мерс". Точно. Он вполне конкурентоспособный кавалер.
Вооружившись листком бумаги и шариковой ручкой, он пытается сосредоточиться. Первый вариант получился совсем топорным. "Бизнесмен и владелец "мерседеса" очень зрелого возраста хочет познакомиться с милой леди, готовой разделить с ним взлеты и падения в этой жизни". Вообще-то "в этой жизни" звучит как-то двусмысленно, но это Чарли не смущает, редактор подправит. Ему не нравится другое, что объявление какое-то… никакое. Ничего, что хоть немного раскрыло бы его личность. Слишком общо, слишком пусто, слишком грубо. Но разве можно в нескольких словах передать аромат живой жизни?
Он принимается за второй вариант. "Джентльмен зрелого возраста, удачливый, проживающий в уютном доме, недавно разведенный, мечтает познакомиться с женщиной своих лет или немного моложе для проведения досуга и совместного…". Совместного… Совместного — чего? Ей-богу, никчемное словечко. Чарли доволен, что сообразил ликвидировать слово "очень", просто "зрелого возраста". Благопристойная сдержанность, смягчающая остроту правды, позволяет раскинуть сети пошире. И более обтекаемая формулировка его делового статуса — тоже удача. Звучит уже не так вульгарно, а если он назовет себя бизнесменом, могут подумать, что и поиск спутницы для него чисто деловое предприятие. А Чарли знает, что женщинам подавай романтику, а не деловитость. И хорошо, что он добавил про развод. Мужчине зрелого (и тем более очень зрелого) возраста неприлично быть закоренелым холостяком, любая сразу решит, что с ним что-то не так. "Мерседес" тоже вылетел. Опять-таки слишком назойливо, по-деловому. Написать, что у него нормальное ХЧЮ? Нет, рискованно, черт его знает, что это за хрень. А вот про высокий рост, это можно, хотя на самом деле росту него скорее средний: пять футов и десять дюймов. Для совместного… Совместного — чего? Нет, неприкаянное какое-то слово.
Десять минут уходит на очередные три черновика, и наконец чистовой вариант готов. "Высокий джентльмен зрелого возраста, удачливый, проживающий в уютном доме, платежеспособный, недавно разведенный. Рад будет познакомиться с дамой своего возраста или чуть моложе для проведения досуга, прогулок, а возможно, для чего-то большего?" Неплохо, этот вопрос дает простор воображению и некие перспективы. Чутье говорит Чарли, что на такой призыв отзовутся. Он вырезает бланк, заполняет его и запихивает в конверт. Надо сразу же пойти и отправить, вовсе не факт, что у него хватит смелости сделать это завтра.
Почтовый ящик в ста ярдах от дома. Чарли натыкается на соседа и приветствует его улыбкой, несколько смущенной, будто тот может догадаться, что лежит у него в конверте, как будто постыдная тайна просвечивает сквозь плотную бумагу. Ибо, как только его обступает промозглый ночной холод, он чувствует всю унизительность этой авантюры, по сути дела, это все тот же отчаянный вопль. Знакомьтесь. Перед вами уже не мистер Чарлз Уильям Бак, муж Морин Бак, отец Роберта Бака. Перед вами Бизнесмен Зрелого Возраста. Очень зрелого. Недавно разведенный. Зрелый мужчина, но молодой холостяк. Чуть помедлив, он все-таки бросает в прорезь письмо и слышит, как оно со слабым шелестом падает на дно ящика. Чарли почти бегом устремляется к дому, а дождь все льет и льет.
И в лицо Чарли — ветер, вдруг такой сильный и резкий, что на эти хлещущие потоки ветра и дождя, наверное, можно даже опереться, как на стену. Правда, сегодня вечером по телевизору Майкл Фиш заверял, что синоптики поторопились со своим штормовым предупреждением, со своим "Возможен ураган!" — урагана не будет. Но все равно ветер разыгрался не на шутку…
--
Спустя три часа Чарли внезапно просыпается на середине сна. Ему снилась Маргарет Тэтчер, уменьшившаяся до кукольных размеров. Как она ведет его миниатюрный поезд по рельсам, проложенным в пустыне. Лицо у нее убитое и растерянное, она ищет своего сына. Марка[110]. А он, Чарли, помогает ей, тоже старательно озирается по сторонам. Просыпается он в тот момент, когда она жмет на сигнал, но раздается не гудок, а мерные удары Биг-Бена. Чарли слышит, как громко дребезжат стекла, будто снаружи по оконным рамам колотит какой-то силач. В ушах оглушительно гулкий звон. Такое чувство, что на улице все ходит ходуном, что там все рушится, превращаясь в руины. Чарли замирает от ужаса, первое, что приходит в голову — атомная бомба. Кошмарные страхи пятидесятых и шестидесятых никогда его не оставляли, хотя русские и прекратили играть в эти игры, когда их обскакал Ронни Рейган. Чарли Рейган нравится, умеет вести себя прилично, и улыбка у него обаятельная, располагающая, как у простого свойского парня.
Через пару секунд Чарли успокаивается, сообразив, что это не бомба, а ветер. Это он со свистом проносится между красными домами городка с ужасающей, с дикой скоростью. Там, снаружи, вроде бы трещат сломанные ветки и звенят разбитые стекла.
Чарли встает и пробирается сквозь темень к окну, стекла которого уже не просто дрожат, а сотрясаются. Отодвинув шторы, Чарли смотрит на улицу, где довольно светло и вполне можно разглядеть то, что там творится. Сады завалены сухими сучьями и ветками, обломками стволов, месивом из обрывков, клочков и обломков. Несколько больших деревьев на той стороне улицы рухнули прямо на дома. Телеграфный столб вырвало из гнезда, и провода провисли почти до самой земли. Во всех домах горит свет, хотя сейчас два часа ночи. Некоторые, вроде него самого, смотрят в окна.
В спальне заметно похолодало, пижама совсем не греет. Чарли обхватил себя руками. Он собрался снова лечь, но потом решил, что подобные катаклизмы — слишком большая редкость, надо бы понаблюдать за стихией. Ему всегда нравились ураганы, еще в детстве, главным образом из-за чувства защищенности, которое испытываешь, сидя в уютном тепле и вслушиваясь в грохот и вой за окнами.
Чарли рассматривает более близкое к нему пространство, что там и как. Деревья так раскачиваются, что стволы и ветки неестественно выгибаются. На глазах у Чарли от кроны одного из них оторвался огромный сук и, пролетев по воздуху, приземлился всего в пятистах футах от его дома. В доме наискосок тоже вспыхнул свет. Чарли увидел прижатые к оконному стеклу детские рожицы.
Чарли вспомнил про бутылку виски. Плеснув немного в стакан, он залпом его осушает, потом, сжимая в руке пустой стакан, снова подходит к окну. Пора ему наконец взглянуть на свой собственный сад. Шум за окном нарастает, Ветер, того и гляди, выдавит окна, втолкнет их внутрь комнаты. Ощущение защищенности сменяется смутным предчувствием чего-то непоправимого. Чарли вглядывается в темноту, и тут внезапно вспыхивает лампа сигнализации в соседском доме: это ошалевшая от страха кошка пронеслась слишком близко от инфракрасных датчиков.
Чарли тут же швыряет стакан и бежит, бежит по ступенькам вниз, не замечая, что из прорези полосатых пижамных брюк вывалился наружу его печально поникший член. Чарли, судорожно хватая ртом воздух, почти задохнувшись, подбегает к задней двери, долго пытается вставить ключ в скважину. Роняет его, ищет, находит, снова нащупывает отверстие скважины, наконец-то попадает в нее ключом. Ему страшно выходить навстречу этому лютующему ветру. Но придется — надо… Оставив ключ в замке, он нажимает на ручку.
