кто-то ещё вмешается.
Асту била крупная дрожь. Она обхватила себя руками. Всё это было… Она боялась себе признаться, что чувствовала себя одиноко и неуверенно. Одна во всём мире. Доверять после смерти бабушки и матери было некому. Своего опекуна она, положа руку на сердце, побаивалась. Он напоминал ей дикого зверя, спокойного до поры до времени, пока кто-нибудь наглый не придёт и не дёрнет его за усы. Сейчас Аста сама себе напоминала холодного мокрого котёнка, спрятавшегося под боком у этого зверя.
Он говорил страшные, но правильные вещи, которые разум юной княгини воспринимал, но плохо соотносил с действительностью. Когда сестра опекуна возилась с Астой, то честно предупредила, что с ним непросто. Всего несколько месяцев назад она была на месте Асты и тоже стояла перед выбором. Брат ни разу ни словом, ни делом не предал доверия. И так он ведёт себя со всеми зависящими от него существами. Кирана не просила беспрекословно слушаться, она просила научиться верить.
Аста остановилась перед мостом, ведущим к родовому гнезду Бизоненсов, крепости Хаммерсхус, что в переводе означало «молот». На вершине одинокого голого плато, словно вырастая из него, возвышалась мрачная готическая крепость. Её зубчатые стены и башни, казалось, пронзали тяжёлые свинцовые тучи, цеплялись за них, пытаясь достать до самого неба. Крепость была сложена из грубого серого камня, который со временем покрылся мхом и лишайником, что придавало ей ещё более зловещий вид. Узкие и высокие окна больше напоминали бойницы и почти не пропускали солнечный свет. Вот только при жизни бабушки крепость ассоциировалась у Асты с защитой и стабильностью, а сейчас — с опасностью и неуверенностью.
«Это хорошо! — уговаривала себя девочка. — Эти чувства естественны для меня в моём положении. Я — маленькая девочка, ищущая защиты и всего и всех опасающаяся».
Позади остался мост и каменные ворота. В Хаммерсхусе их встречали настороженно, весть о возвращении маленькой Асты быстро облетела крепость. Люди шептались, что одну медведицу забрала к себе Река Времени, в обмен на другую.
— Хельга, о чём они?
— Ты же не знаешь… — Хельга задумалась, перед тем как ответить. — Когда за тобой пришли русы и не нашли, жена дядюшки Яна сказала, что помогла Исбьернам уберечь наследницу от вывоза в чужие земли. Так велело ей сердце. Завязалась потасовка, и русы убили её.
— Не может быть⁈ — воскликнула Аста. Неужели опекун ей врал? Но она тут же одёрнула себя. Исбьернам нельзя верить. Они убили её мать и почти убили её саму. А жена дяди Яна была из Исбьернов, кажется, даже приходилась сестрой погибшему Хансу Исбьерну. Аста чувствовала, что где-то здесь проявлялись совпадения и закономерности, о которых упоминал опекун, но пока не могла собрать всю картину воедино.
Главный зал был непривычно пуст, лишь несколько человек грелось у огромного очага. Это была недавно сменившаяся стража.
Они вскочили с мест при виде Асты и Хельги.
— Госпожа Аста, госпожа Хельга, глава просил передать, что ожидает вас в кабинете! — передал командир смены.
— Спасибо, Элиас, — улыбнулась Аста.
— Мы рады, что вы вернулись, госпожа… — покачал головой командир, — ходили разные слухи… Но мы рады, что вы снова дома.
Аста кивнула, и отправилась вслед за Хельгой в бывший бабушкин кабинет.
Казалось, всё было как раньше: горящий камин, мебель тёмных пород дерева, гобелены на каменных стенах, чуть колышущиеся от сквозняков. Всё да не всё. Вместо горячо любимой бабушки в кресле восседал дядя, колким взглядом вперившийся в своих гостей.
Страх, желание помощи, неуверенность в завтрашнем дне. Аста старательно вертела в голове выбранные накануне картинки, вызывая в себе нужные чувства. Прошла минута, но взгляд Яна так и не потеплел.
— Дядя, могу я обратиться к лекарям? — словно извиняясь за слабость, спросила Хельга, чуть присев в книксене. — У меня был приступ. И нужен новый блокиратор.
— Конечно, Хельга. Иди. Я распоряжусь насчет блокиратора, — не глядя на племянницу, ответил глава Бизоненсов, продолжая разглядывать Асту.
Только сейчас она заметила, что в Яне не было почти ничего от Владычицы Борнхольма. Он был темноволос, она светловолоса, он был строен, как кипарис, а она могуча и кряжиста, как бизон, наконец, он был эмпатом, как Хельга, а Хильда — магом земли.
Как его вообще выбрал Бизон? С другой стороны, Асту же выбрал Белый Медведь. Пути богов неисповедимы. Стоило Хельге покинуть кабинет, как Аста позвала по кровной связи опекуна. Ответом ей была тишина.
«Ну, где же ты⁈ — думала она. — Ты же обещал!»
— Можешь не стараться! — хмыкнул дядя, вставая с кресла и глядя на неё как на таракана, которого и стоило только раздавить подошвой сапога. — Он тебя не услышит, какой бы ментальный артефакт на тебя не настроили. Нельзя, моя дорогая племянница, быть настолько забывчивой и заявляться к дяде-менталисту в одиночку. В одиночку не ходят воевать, в одиночку ходят глупо умирать.
— Я не понимаю, о чём ты, дядя! — попыталась было возразить Аста, но почувствовала, как голову сковывает обруч боли. Звуки отошли на второй план, в глазах помутнело, а тело стало безвольным как у тряпичной куклы.
— Иди за мной, — короткий приказ, которого невозможно ослушаться. Но как? Он же был эмпатом, сколько себя помнила Аста.
И она выходит за дядей на парапет, опоясывающий главную башню. С её высоты было видно большую часть острова и прилегающих морских путей. Именно здесь бабушка вела свой последний бой с родным отцом Асты. Вела и проиграла.
Часть парапета выступала над морскими пучинами. Во время самых жестоких штормов солёные брызги не долетали на такую высоту.
— Иди, иди, дорогая! Не стесняйся! Подходи к самому краю! Море ждёт тебя! — ласково ворковал Ян Бизоненс.
Аста взобралась на край парапета, прекрасно отдавая отчёт собственным действиям. Она пыталась бороться, вернуть контроль над своим телом, но тщетно. Она не понимала, за что?
Почему дядя хочет её смерти?
— Я не хрестоматийный злодей, чтобы долго и нудно раскрывать свои планы, — пожал плечами глава рода Бизоненсов.
