Никогда не думала, что могу так остро нуждаться в ком-то. Так, чтобы пробраться под кожу, слиться с пульсом и бежать одной кровью по венам. И чтобы он так же глубоко во мне. Жак на секунду приподнял меня, задирая подол платья и стягивая насквозь промокшие трусики. Звякнула пряжка ремня. Зашуршала ткань. Поцелуй. Долгий, головокружительно чувственный и нежный и мучительно медленное вторжение в горячую пульсирующую от желания плоть. Я со стоном выгнулась, желая принять его как можно глубже. Не знаю, почему сейчас это оказалось так важно, но мне стало жизненно необходимо ощутить всю силу его страсти. Чтобы до безумия. До искр и цветных пятен перед глазами. До невозможности потом самостоятельно встать на ноги.
Осознанно или нет, но Жак дал мне то, что я хотела. Резкие глубокие толчки на грани тянущей боли, жадные поцелуи, руки, оглаживавшие спину, плечи и грудь... Контролировать силу в этом чувственном безумии оказалось выше моих сил. Стихия вырвалась наружу, оплетая нас плотным фиолетово-сиреневым коконом. Я и так уже была на грани, а теперь стремительно падала в Бездну, с трудом проталкивая воздух в легкие и крепче оплетая ногами талию Жака. Несколько особо глубоких толчков, и я с хриплым криком содрогалась в его руках, ничего не видя перед собой. Жак освободился мгновением позже, крепко сжимая мои ягодицы и тяжело дыша в шею.
– Это просто безумие какое-то, – сказал он, когда мы оба немного выровняли дыхание.
– Точно, – подтвердила я. – Кажется, после этого безумия не смогу даже встать, – сказала я, медленно погружаясь в темноту.
***
Я пришла в себя лежа на кровати, полностью раздетая и укрытая одеялом. Попыталась сесть и со стоном рухнула обратно. Виски ломило нещадно, голова кружилась, и к горлу подкатывала тошнота. Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть вечера. Полина ведь предупреждала о чём-то таком. Но умная мысль, как всегда, пришла с опозданием.
С тихим шорохом открылась дверь, и в спальню вошел Жак. Я держала глаза закрытыми, но кто кроме хозяина мог попасть в дом?
– Как ты? – спросил он.
– Плохо, – честно прохрипела я.
Жак помог напиться и с помощью какой-то специальной программы на голофоне просканировал мои голову и грудь.
– Сильное истощение, – через несколько минут вынес он вердикт. – В остальном все, вроде, в норме. – Он осторожно поднял меня вместе с одеялом и усадил на колени. – Прости меня, родная, – прошептал в макушку.
– За что? – искренне удивилась я. Даже головная боль отступила ненадолго.
– За то, что поддался желанию, вместо того чтобы думать головой, – ответил Жак. – Мог бы догадаться, что пока ты не управляешь силой, она будет вырываться при сильных эмоциях. Прости меня, Линда. Я должен беречь тебя, а не подвергать риску…
– Не надо, ты не виноват. – Я осторожно высвободила руку из кокона одеяла и провела по его щеке. – Я тоже не подумала об этом, хотя Полина предупреждала.
– Всё, девочка моя, теперь никакой близости, пока ты не научишься удерживать силу внутри.
Хотелось ответить что-нибудь умное или язвительное, но сил хватило только на едва заметный кивок.
– Есть хочешь? – спросил Жак. Я прислушалась к себе и отрицательно помотала головой. Еду мой организм сейчас точно не осилит. – Что я могу сделать для тебя?
– Просто побудь рядом.
Жак бережно уложил меня на кровать и сам устроился поверх одеяла. Я быстро заснула, успокоенная его ровным дыханием и теплом объятий.
Во второй раз проснулась уже на рассвете и в одиночестве. Осторожно потянулась и встала. В теле ещё сохранилась слабость, но головная боль и тошнота отступили. Медленно добралась до ванной, привела себя в порядок, закуталась в халат и осторожно спустилась на кухню.
Есть хотелось зверски. Но я забыла обо всем, стоило только услышать приглушенные голоса, доносившиеся с улицы – окно было приоткрыто. Алекс! Жак с Алексом о чем-то говорили во дворе. Голос брата я бы ни с чьим не перепутала! Я на несколько секунд замерла посреди кухни, оглушенная нахлынувшими эмоциями, а потом бросилась к двери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Брат – живой и здоровый – стоял ко мне спиной и что-то втолковывал Жаку. Судя по виду мужчин, разговор для обоих оказался не слишком приятным. Из-за грохота крови в ушах я не могла разобрать слов. Жак первым заметил моё появление и резко вскинул руку, заставляя брата замолчать на полуслове. Алекс медленно развернулся, и наши взгляды встретились. Я почувствовала, как от облегчения подкашиваются ноги. Но упасть брат мне не позволил: в несколько шагов преодолел разделявшее нас расстояние и обнял так крепко, что ребра затрещали.
– Алекс… живой… – прошептала я. По щекам покатились слезы.
– Прости, сестренка, – хрипло сказал он и погладил меня по волосам. – Ты не должна была пройти через всё это.
«Что-то день извинений продолжается», – улыбаясь сквозь слезы, подумала я.
– Линда, тебе стоит успокоиться, – голос Жака заставил меня немного отстраниться от брата. – Иначе рискуешь снова потерять сознание.
Я прикрыла глаза и попыталась усмирить силу, которая пыталась вырваться наружу вместе с бурей эмоций, что клокотала в груди. Постепенно, вместе с дыханием успокоилась и сила, свернувшись мягким уютным клубком в груди. Хорошо, что мама ещё в раннем детстве научила меня справляться с эмоциями при помощи дыхания.
– Лин, почему ты в таком виде? – Алекс выпустил меня из объятий и окинул выразительным взглядом.
– Эмм, давай мы потом поговорим об этом, – смутилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам.
Влажные и растрепанные волосы и халат на голое тело, и правда, красноречивее слов говорили о том, что мы с хозяином дома в близких отношениях.
– Алекс, Линде сейчас нужен отдых, а не допрос с пристрастием, – отрезал Жак. – Я тебя об этом предупреждал.
Брат скупо кивнул.
– А давайте позавтракаем, – решила я разрядить обстановку.
От такого предложения никто не отказался.
Чувствовала я себя уже почти нормально, поэтому быстро переоделась в заботливо оставленный Жаком сарафан молочного цвета, скрутила волосы узлом и принялась готовить завтрак. Спиной ощущала удивленный взгляд брата: он видел меня в подобном наряде, наверное, лет десять назад.
Жак быстро выпил чашку кофе и ушел в кабинет, сославшись на дела. Я подумала, что он таким образом дал нам с братом возможность побыть наедине, и была благодарна за эту возможность.
– Ну…
– Что…
Одновременно заговорила мы с братом. И оба рассмеялись.
– Нет, уж, – отдышавшись, заговорила я. – Я первая. Рассказывай, как ты умудрился попасть в руки людям Правителя.
– Меньше доверять надо… людям. – Он вздохнул. – Помнишь Дана? – Я кивнула. Как же! Забудешь издевательства друга детства Алекса. – Больше пяти лет от него не было никаких вестей. А около месяца назад мы, вроде как, случайно столкнулись на острове Жемчужин. Это теперь я понимаю, что всё оказалось подстроено, а тогда был искренне рад встретить старого друга.
Из рассказа Алекса я узнала, что в детстве он не особо скрывал способности. Вот Дан и запомнил, что брат двигался слишком быстро для обычного человека и пятилетним мальчишкой мог самостоятельно стащить лодку с берега в воду. Алекс, конечно, не знал, как друг детства связался со службой безопасности Правителя, но факт оставался фактом – Дан его предал.
– И почему я только сейчас узнаю о твоих способностях? – покачала головой.
– Для твоей же безопасности, в первую очередь, – ответил Алекс. – Родители настаивали, чтобы я это тщательно скрывал. Да ты и сама та ещё шкатулка с сюрпризами, – брат криво улыбнулся. – Рассказывай теперь, как дошла до жизни такой. Я правильно понял, что ты ему доверяешь, и в этом доме мы можем говорить откровенно?
Я кивнула и постаралась коротко, но не упуская важные детали, рассказать о событиях двух прошедших недель.
