— Что это у вас с Лолой за любовь-ненависть?
— О, с этим покончено, — отмахнулся он. — Она встречается с каким-то парнем на занятиях по классу главных персонажей.
Я перестала поворачивать тумблер, когда ощутила сопротивление.
— Так. Давление в системе есть. Что дальше?
— «Включить зажигание и пусковую катушку зажигания».
— Готово.
— «Нажать стартер и, когда мотор заработает, включить зажигание». А смысл?
— Посмотрим.
Я нажала кнопку стартера, и винт начал медленно вращаться. Рэндольф включил зажигание, мотор чихнул, потом еще раз, выпустив большое черное облако дыма. Несколько водяных птиц, кормившихся на мелководье, взмыли в воздух, когда мотор вроде бы заглох, затем снова пошел и затарахтел уже более равномерно, отзываясь в корпусе глухим рычанием, стонами и скрипом. Я отпустила стартовую кнопку, а Рэндольф — заводную ручку. Мотор вышел на стабильный уровень, я переключила его на режим автоматического обогащения смеси, давление масла начало подниматься. Я сбросила газ и улыбнулась Рэндольфу, который тоже ответил мне улыбкой.
— Ты встречаешься с кем-нибудь? — спросила я.
— Нет.
Он посмотрел на меня своими огромными глазами и помрачнел. Когда мы встретились впервые, он был пустой оболочкой с картонным лицом и неопределенными чертами. Теперь передо мной стоял мужчина лет пятидесяти с эмоциональной уязвимостью пятнадцатилетнего подростка.
— Я не могу представить себе жизни без нее, Четверг.
— Так скажи ей об этом.
— Чтобы выставить себя идиотом? Она же всем в Табуларасе разболтает, и я сделаюсь всеобщим посмешищем!
— А им-то какое дело? Доктор Фнори сказал мне, что это мешает твоей работе. Ты что, хочешь кончить проходным персонажем?
— Мне все равно, — печально сказал он. — Без Лолы будущего нет.
— Есть и другие генератки!
— Но не такие, как она. Она все время смеется и шутит. С ней и солнце ярче, и птицы звонче. — Он закашлялся, смущенный собственным признанием. — Ты никому не расскажешь, правда?
Он был совершенно раздавлен.
— Рэндольф, — медленно проговорила я, — ты должен рассказать ей о своих чувствах хотя бы ради собственного блага. Иначе это будет терзать тебя много-много лет!
— А если она посмеется надо мной?
— А если нет? Весьма высока вероятность того, что ты ей очень даже нравишься.
Рэндольф ссутулился.
— Я поговорю с ней, как только она вернется от Немо. Как ты думаешь, она с Немо…
— Нет. — Я посмотрела на часы. — Мне через двадцать минут надо явиться в беллетрицию. Погоняй мотор еще минут десять, затем вырубай. Встретимся вечером.
— Кого мы ждем? — спросил Глашатай.
— Годо, — ответил Бенедикт.
— Опять отсутствует. Кто-нибудь знает, где его носит?
Все покачали головами.
Глашатай сделал заметку, позвонил в колокольчик и откашлялся.
— Заседание беллетриции номер сорок тысяч триста двадцать объявляю открытым. Пункт первый. Перкинс и Ньюхен. Отличные оперативники, погибшие при исполнении. Их имена будут увековечены на Буджуммориале, дабы служить примером тем, кто придет за нами. Объявляю две минуты молчания. Перкинс и Ньюхен!
— Перкинс и Ньюхен, — хором повторили мы и встали, дабы почтить молчанием память погибших.
— Спасибо, — сказал Глашатай, когда две минуты прошли. — Командор Брэдшоу возьмет на себя бестиарий. Мы связались с кобылой Матиаса, и она просила меня поблагодарить всех, кто прислал ей соболезнования. Детективная серия «Перкинс и Ньюхен» будет продолжена генератами класса В2 из последующих книг, и я уверен, что вы вместе со мной от души пожелаете им удачи.
Он сделал паузу и глубоко вздохнул.
— Эти потери стали большим потрясением для всех нас. Это урок, который мы должны усвоить. Мы должны быть чрезвычайно осторожны. Ладно, пункт второй.
Он перевернул страничку.
— Расследование гибели Перкинса. Командор Брэдшоу, его ведь вам передали?
— Расследование продолжается, — медленно ответил Брэдшоу. — Пока нет оснований считать эти смерти чем-то иным, кроме несчастного случая.
— Так что не дает вам закрыть дело?
— То, — ответил Брэдшоу, пытаясь с ходу выдумать оправдание, — то… гм… что нам еще хотелось бы побеседовать с Вернхэмом Дином.
— А Дин тут как-то замешан? — спросил Глашатай.
— Да. Возможно.
— Интересный поворот, — заметил председатель, — который приводит нас прямо к пункту три. Мне грустно об этом говорить, но Вернхэм Дин внесен в список книгобежцев.
Все дружно ахнули. Если кого-то внесли в список книгобежцев, это могло означать только одно — нелегальную деятельность.
— Мы все знали Вернхэма с самого мгновения его написания, ребята, и, как это ни тяжело, приходится смириться с тем, что он сделал что-то очень нехорошее. Твид, ты ничего по этому поводу не скажешь?
Харрис Твид встал и прочистил горло.
— Все мы знаем Вернхэма Дина. Как штатный мерзавец из «Сквайра из Хай-Поттерньюс» он был известен своей жестокостью по отношению к служанке, которую он обесчестил, а затем вышвырнул из дома. Девушка возвращается спустя восемь глав, но три дня назад — наутро после смерти Перкинса, могу добавить, — она не вернулась.
Он прикрепил к доске снимок привлекательной темноволосой женщины.
— Она генератка класса СЗ по имени Мими. Двадцать лет, идентификационный номер CDT/2511922.
— Что сказал Дин насчет ее исчезновения?
— В том-то и дело, что он исчез в то же самое время, — мрачно ответил Твид. — «Сквайр из Хай-Поттерньюс» заморожен для дальнейшего расследования. Роман переведен в Кладезь и останется там до возвращения Дина. Если тот вернется.
— А вы не слишком рано делаете выводы? — поинтересовалась Хэвишем, явно взволнованная недостатком объективности в отчете Твида. — У нас даже мотива нет.
— Мы все любили Верна, — ответил Харрис, — и я в том числе. Хотя в «Поттерньюс» он совершеннейший гад, нам он никогда не подавал повода для беспокойства. Я был потрясен тем, что обнаружил, как, думаю, будете поражены и вы.
Он достал из нагрудного кармана листок бумаги и развернул его.
— Это копия отказа подкомитета по сюжетным изменениям Совета жанров в ответ на просьбу Дина о внутренней отладке сюжета.
Он прикрепил ее на доске рядом с фотографией девушки.
— В ней он требует смерти служанки при родах, дабы избавить его персонаж от душераздирающей сцены в конце двадцать девятой главы, когда служанка появляется с ребенком уже шести лет во время венчания Дина с Эллен О'Шонесси, дочкой богатого мельника. Если служанки не будет, он сможет спокойно жениться на О'Шонесси и не станет потом алкоголиком и не умрет в тридцать второй главе. Мне неприятно об этом говорить, мисс Хэвишем, но мотив у него имелся. И возможность тоже — беллетрицейские навыки помогали ему заметать следы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
