– Я ушла из-за машины, – сказала Лиза. Они уже перешли в кухню варить кофе. Нина кипятила воду в кофеварке и ждала момента, когда нужно всыпать кофе. Лиза просто сидела на стуле за столом и монотонным голосом говорила ей в спину: – Если рассказывать коротко, мы все-таки попали в аварию. За рулем была я. Причем незадолго до того я выслушала несколько замечаний насчет того, что женщины – курицы, машину водить не могут, ну и так далее.
«Ага! – без злости подумала Нина. – Дело объясняется просто: тот, кто не любит – не хочет лишних хлопот. Зачем заботиться, волноваться, стремиться научить? Никто не хочет угождать нелюбимому человеку. Проще либо откупиться раз и навсегда, либо раз и навсегда запретить. Мне запрещал водить машину Кирилл, Лизе – ее второй муж. Но ни она, ни я не подчинились. Что ж, все произошло по справедливости, мы с Лизой квиты».
– Я никому не рассказывала об этой аварии, даже отцу, – продолжала Лиза. – Не знаю почему – наверное, правду открыть было неудобно, врать тоже не хотелось.
Нина сварила кофе и подала ей чашку.
– Недалеко от нашего городка, в лесу, мы попали в клещи.
– Не так уж редко это случается, – заметила Нина. – Со мной был такой эпизод, когда я еще только училась.
– Я пошла на обгон военного грузовика, а впереди навстречу мне вдруг выскочил из-за пригорка легковой автомобиль. – Лиза сейчас вся была там, в густом осеннем лесу, прозрачном от солнца, оранжевом от листвы. – Кажется, это был «мерседес». Он приближался ко мне с такой ужасающей скоростью, что я растерялась. Я поравнялась с ним, и времени на то, чтобы его обогнать, у меня уже не было. Муж мой словно оцепенел. Я направила машину на обочину встречной полосы, зная, что не удержусь на ней – вылечу в кювет. Но в кювет было все равно лучше, чем в лоб летящему «мерседесу», – шансы на спасение, хоть небольшие, оставались. Сашка, к счастью, был в это время дома с няней. В какую-то секунду моя машина подпрыгнула, как кузнечик, перевернулась на крышу, еще проползла несколько метров, прокрутилась вокруг своей оси и остановилась. Мы остались живы и не сломали себе шеи по чистой случайности – попали на относительно ровную площадку, поросшую травой. Если бы в этом месте росли деревья – нам не выжить. Мой муж первый понял, что, если бензобак поврежден, машина может взорваться. Он выбрался и отбежал от машины подальше, забыв про меня. У меня заклинило замок ремня безопасности, я выбиралась довольно долго. Пожара, по счастью, не произошло, я выползла на землю и осталась лежать. Я тоже подумала про взрыв, но отползти подальше не было сил. У меня была сломана грудина. Ключица и рука болтались и страшно болели. Но все это я поняла уже потом. Сразу после аварии я еще не осознала, что жива. Если бы машина взорвалась, я двадцать раз могла бы сгореть заживо, но этого не случилось, бензобак не был поврежден, а бензина было много. В какой-то момент я повернула голову и увидела, что муж стоит поодаль между деревьев. Я поняла, что он жив. А мне жить уже не хотелось, потому что я поняла, что в этой страшной ситуации он бросил меня умирать. Я закрыла глаза и притворилась, что ни на что не реагирую. Муж выждал немного, потом осторожно приблизился ко мне и молча потрогал мой пульс. Я посмотрела на него – мне хотелось увидеть его лицо. В нем не было ни капли любви. Только раздражение и злость. Увидев, что я жива, он стал орать, что больше никогда не сядет вместе со мной в машину. Я лежала на спине и продолжала молча на него смотреть, а он, вместо того чтобы мне помочь, все орал и орал, махал руками, как судья на ринге, который отмахивает счет над упавшим. И в этот момент я поняла, что больше не люблю его и не хочу с ним жить.
– Выпей! – Нина налила Лизе коньяка. Но та отрицательно помотала головой. Ей не нужен был коньяк – ей нужно было выговориться.
– Машина была искорежена, но не так, чтобы ее нельзя было починить. Дорога оказалась пустой, поставить ее на колеса мы бы вдвоем все равно не смогли, даже будь рука у меня целой. Мне стало на все наплевать, я радовалась только, что Сашка не пострадал. Встав с земли, я пошла по обочине по направлению к дому, надеясь, что какая-нибудь попутка меня подберет. Я даже не обернулась, но чувствовала, что муж еще долго изрыгал мне в спину ругательства. Когда я была уже дома, приехал и он на помятой машине – хорошая техника была на ходу, хотя и пострадала. Я в это время прилаживала к больной руке косынку.
«Ну? – Он встал передо мной с видом рабовладельца, желающего наказать раба. – Будешь еще воображать себя крутой водилой?»
Только кнута не было у него в руках.
«Ты трус! – сказала я ему. – Отвези меня в больницу».
Муж дал мне пощечину.
«Всякая б... будет давать мне оценки!» – сжав кулаки, прошипел он.
Я больше ничего не сказала, ушла в комнату, стала собирать вещи, которые могли мне понадобиться. Рука болела нестерпимо. Он ушел отпрашиваться к начальству, и через час мы уехали. Всю дорогу он выговаривал мне еще за то, что теперь должен взять отпуск по уходу за ребенком, в то время как у него на носу срочная работа. Как только ключица у меня зажила, я собрала Сашкино барахло, и мы уехали с ним в Читу. Там я села на поезд и вернулась домой. – Лиза залпом осушила рюмку с коньяком. – Вот и вся невеселая история моего замужества. Самое плохое, что я больше не могу никому верить.
– Что стало с твоей машиной? – спросила Нина.
– Вероятно, она так и гниет под забором в том военном городке, если ее кто-нибудь не своровал. Муж передал мне через своих родителей, что моя машина его больше не интересует. Потом он перевелся в другое место, снова женился. Сейчас, по слухам, его жена ждет ребенка. Я не желаю ей ничего плохого. Из нашего городка мне никто не пишет. Да и я никому не пишу, никому я там не нужна. Вот машину жалко. Ее, конечно, можно было бы восстановить. Но я туда уже не поеду. Специального сервиса там нет, транспортировка сожрет много денег. И самое главное, я даже не знаю, смогу ли теперь когда-нибудь сесть за руль. Я действительно тогда очень испугалась.
– Ты с тех пор не водила? – У Нины что-то мелькнуло в глазах.
– Нечего водить. У отца машину я даже боялась просить – совесть мучила: вдруг и ее разобью?!
– Одевайся! – Нина решительно потянула Лизу за рукав.
– Куда?
– Пойдем учиться водить на моей машине.
– Ты что? Мы же с тобой выпили. – Лиза смотрела на Нину, широко раскрыв глаза.
– Ничего, это как раз хорошо. Страха не будет. А ездить будем по дворам, медленно и осторожно. Во дворах ГИБДД нет. Права у тебя сохранились?
– Где-то валяются в сумочке.
– Ну, пошли! – И хотя Нина сознавала, что предприятие рискованное, интуитивно чувствовала, что должна сейчас Лизе помочь.
