Наконец-то Лизетт забыла их глупую размолвку из-за Эдди Зубастика. Она же объяснила, что бросила грязного грубияна, когда он безрезультатно попытался трахнуть ее прямо на танцполе, но как можно разумно растолковать что-то дурехе, которая падает в обморок при виде змеи?
— Боже, ты промерзла до костей! — воскликнула Даниэль, поежившись. — Становись-ка лучше под душ, погрейся. Ты попала под дождь?
Пальцы второй девушки продолжали ласкать ее груди, а вместо ответа губы Лизетт припали к шее застонавшей от наслаждения Даниэль. Вода смывала пену с ее волос и лилась на их соединенные тела. Слабеющая Даниэль медленно повернулась лицом к своей любовнице и обвила руками плечи Лизетт.
Поцелуи Лизетт скользнули к напряженным соскам, дразня их почти болезненно. Даниэль прижала лицо подруги к своей груди и вздохнула, когда быстрые, клюющие поцелуи взлетели обратно к горлу. Возбуждение делало ее вялой, и только Лизетт не позволяла ей сползти на дно. Губы любовницы невыносимо мучили ее; Даниэль задохнулась и притянула лицо Лизетт к своему.
Ее рот приоткрылся, чтобы принять поцелуй ярко-красных губ, и распахнулся еще шире, когда Даниэль заглянула в глаза своей подруги. В первый момент она просто удивилась:
— Ты не Лизетт!
Около полуночи Лизетт открыла своим ключом дверь их квартиры и тихонько вошла. Кое-где горел свет, но Даниэль видно не было — либо она вышла, либо, что более вероятно, отправилась спать.
Лизетт повесила плащ и устало сбросила туфли. Девушка едва успела на последний поезд в метро. Она, должно быть, свихнулась, раз позволила доктору Магнусу уговорить ее вернуться в его кабинет для еще одного сеанса так поздно, но он все-таки прав: ее проблемы серьезны и она действительно нуждается в любой помощи, которую он может оказать ей. Она чувствовала теплую благодарность к доктору Магнусу, который был рядом, когда ей так нужна его поддержка.
Вертушка проигрывателя не крутилась, но огонек на усилителе говорил о том, что стерео включено. Значит, Даниэль не в постели. Наверное, надо все-таки извиниться перед ней за то, что поверила вракам этой дряни Мидж. В конце концов, она испортила Даниэль веселье: бедняжке Даниэль пришлось уложить ее в кровать, покинув вечеринку, даже не встретившись с Бет Гаррингтон, а ведь именно ее в первую очередь пригласила Бет.
— Даниэль? Я вернулась, — позвала Лизетт, не открывая двери в ванную. — Хочешь чего-нибудь?
Ответа не последовало. Лизетт заглянула в спальню, просто на всякий случай — вдруг Даниэль пригласила какого-нибудь дружка. Нет, кровати не разобраны; на одной разложена одежда Даниэль.
— Даниэль? — Лизетт крикнула погромче. Возможно, она просто не слышит из-за шума душа. — Даниэль? — Наверняка с ней все в порядке.
А почему ноги как будто мокрые? Лизетт опустила взгляд. Из-под двери сочилась вода, натекла уже целая лужа. Должно быть, Даниэль плохо задернула занавеску.
— Даниэль! Ты нас затопишь!
Лизетт приоткрыла дверь и осторожно заглянула в ванную. Занавеска висит как положено. Из щели тянется тонкая струйка, но душ, вероятно, работал достаточно долго, чтобы разлилась лужа. Но тут Лизетт сообразила, что за полупрозрачной пленкой она должна видеть силуэт Даниэль.
— Даниэль! — Тревога росла. — Даниэль! С тобой все в порядке?
Она прошлепала по мокрым плиткам и отдернула занавеску. Даниэль лежала на дне, капли падали на ее обращенное вверх улыбающееся лицо с кожей белее фарфора ванной.
XI
Давно уже перевалило за полдень, когда ей наконец позволили вернуться в квартиру. Если бы она была в состоянии думать о каком-то другом месте, куда можно пойти, она наверняка отправилась бы туда. Но вместо этого Лизетт просто плюхнулась на кушетку, слишком поглощенная наливанием себе выпивки, в которой она так отчаянно нуждалась.
Каким-то образом она все-таки позвонила в полицию и, хотя ее колотила истерика, сумела объяснить им, чего хочет. А когда приехала машина, сразу отпала необходимость действовать по собственной инициативе: ее просто подхватил поток полицейского расследования. Так было, пока в Новом Скотленд-Ярде ее не спросили, понимает ли она, что не освобождена полностью от подозрений.
Жертва истекла кровью до смерти, установил медэксперт, и кровь ее смыло в водосток. Безопасная бритва, используемая для бритья ног, лежит открытая, лезвие извлечено. На обеих запястьях трупа наличествуют продольные бритвенные надрезы, рассекающие лучевую артерию, в отличие от неглубоких поперечных ран, которые наносят себе самоубийцы, незнакомые с человеческой анатомией. Кроме того — разрез на левой стороне горла. Итак, здесь имеет место либо тщательно продуманное самоубийство, либо умело замаскированное под него убийство. Ввиду отсутствия каких-либо признаков насильственного вторжения или борьбы вероятнее всего первое. Соседка жертвы признает недавнюю ссору. Лабораторные анализы покажут, была ли жертва пьяна, одурманена или приведена в бессознательное состояние ударом. А после — следствие покажет.
Лизетт пришлось объяснять, что она провела вечер с доктором Магнусом. Тот факт, что она посещает психотерапевта, они, по-видимому, интерпретировали не в ее пользу и поставили на заметку. Попытки связаться с доктором Магнусом по телефону не увенчались успехом, но его секретарша подтвердила, что мисс Сэйриг явилась на назначенную ей дневную встречу. Доктор Магнус перезвонит им, как только вернется в офис. Нет, она не знает, почему он отменил сегодняшний прием, но доктор Магнус часто внезапно срывается с места, когда важные исследования требуют его непосредственного внимания. Нет, здесь нет ничего необычного.
Чуть погодя они позволили Лизетт позвонить. Она позвонила родителям, а потом пожалела, что позвонила. В Калифорнии была еще ночь, так что получилось, что она повернула время вспять — только безо всякой пользы. Они настаивали, чтобы она летела домой первым же рейсом, но, конечно, это было не так-то просто, а никто из них не мог все бросить и махнуть через океан, таким образом родители ничем, в сущности, не могли ей помочь. Она позвонила Майтланду Реддингу, которого страшная новость ошеломила и который предложил любое содействие, какое только способен оказать, но Лизетт и думать не могла о том, что он имел в виду под словом «любое». Она позвонила Мидж Воган, которая бросила трубку. Она позвонила доктору Магнусу, который все еще был недоступен. К счастью, полиция сама оповестила ближайших родственников Даниэль.
Врач Скотленд-Ярда коротко поговорил с ней и дал какие-то таблетки — снотворное, чтобы облегчить девушке сон после суровых испытаний. Они отвезли ее назад на квартиру, предварительно внушив необходимость находиться в распоряжении следствия. Она не должна волноваться, что какой-нибудь гипотетический убийца бродит поблизости, поскольку квартира будет находиться под надзором.
Лизетт тупо осмотрелась, все еще не в силах постигнуть то, что произошло. Полиция уже закончила свою работу, все измерив, все засыпав черным порошком в поисках отпечатков пальцев, оставив после себя беспорядок. Лизетт попыталась убедить себя, что это всего лишь очередной кошмар, что в любой момент Даниэль растолкает ее, спящую на кушетке. Господи, а что же делать со всеми вещами Даниэль? Ее мать со вторым мужем живет в Колорадо; ее отец — управляющий нью-йоркской инвестиционной корпорацией. Очевидно, он позаботится о доставке тела в Штаты.
— Ох, Даниэль.
Лизетт была слишком потрясена, чтобы плакать. Возможно, ей следовало бы поехать сейчас в гостиницу. Нет, это было бы невыносимо — остаться совсем одной в незнакомом месте. Как странно вдруг понять, что у нее на самом деле нет близких друзей в Лондоне, нет никого, кроме Даниэль, а ее теперь тоже нет, а те, кто есть, — в большинстве своем люди, с которыми она познакомилась благодаря Даниэль.
Она попросила секретаршу доктора Магнуса передать ему, чтобы он позвонил ей, как только появится, или оставить записку. Возможно, нужно было самой позвонить еще раз, просто на тот случай, если доктор не получил ее сообщения. Лизетт не знала, что мог бы сделать доктор Магнус, но ведь он такой понимающий человек — она ощущала себя много лучше, когда говорила с ним.
Девушка посмотрела на бутылочку с пилюлями в сумочке. Наверное, надо принять парочку и проспать целые сутки. Она ощущала себя слишком опустошенной даже для того, чтобы думать.
Зазвонил телефон. Лизетт несколько секунд непонимающе пялилась на него, потом вскочила с кушетки и схватила трубку.
— Это Лизетт Сэйриг? Женский голос — незнакомый.
— Да. А кто говорит?
— Это Бет Гаррингтон, Лизетт. Надеюсь, я не потревожила тебя.
— Нет, все в порядке.
— Бедняжка! Майтланд Реддинг позвонил мне и рассказал о трагедии. Не могу передать, как я потрясена. Даниэль показалась мне такой милой во время нашей короткой встречи, и она обладала таким талантом!
