Речка обвивала холм, как удавка. Вернее всего было повернуть обратно и искать другую дорогу. Но Ники медленно, на пониженной передаче повел «конкистадор» вниз.
– Ты чего делаешь? – спросил я.
– Прорвемся, – уверенно сказал Ники. – Надо же когда-то начинать.
Отыскав просвет в камышах, мы остановились. Вышли из машины. Власик, ни слова не говоря, вытащил откуда-то из-под днища длинный багор (я удивился) и отправился промерять глубину. В камышах испуганно закрякали утки.
– На дне ил, под илом крепко, – сообщил Власик, вернувшись. – Глубины с полсажени будет.
Ники снова уселся за руль. Мы отъехали подальше и развернулись носом к речке. Двигатель плотоядно порыкивал. Помедлив, Ники взялся за ручку переключения передач и сдвинул ее вперед и вниз. «Раз, два, три», – вполголоса сосчитал он и резко отпустил педаль сцепления. Джип сорвался вперед. Врезавшись с разгону в воду, он даже не замедлил ход, просто как будто раздвинул пространство в стороны: река расступилась перед нами, упруго скользнув по бортам, на мгновение занавесив плотно задвинутые стекла зеленой мутью и разлетевшись где-то там, сзади, запоздалыми брызгами. Рев мотора снова врезался в уши, и мы выкатились на берег.
– Ни хрена себе, – сказал я.
Сияющий Ники обернулся:
– Долго ли. Если уметь.
Я приоткрыл дверцу и выглянул наружу. Широкие колеса «конкистадора» по самые оси были облеплены грязью, бурый ил стекал с покрышек. Из-под днища шел пар.
– Это одна речка, – сказал Власик серьезно. – Впереди их много. Я знаю, я бывал там.
– Прорвемся, – повторил Ники.
Глядя на него, я готов был в это поверить.
* * *
Нас накрыло неожиданно и сразу. Когда едешь в машине по лесу, вообще трудно заметить, как подступает гроза. Вот внезапно налетевший из-под тучи ветер треплет верхушки деревьев, вот вокруг начинает темнеть, будто кто-то заталкивает надоевший мир в грязный сырой спальный мешок, – и тут вдруг молния разрывает небо пополам, а потом гром накатывается следом, и нарастающий шум в вершинах вдруг прорывается обломным холодным дождем. И все это для тебя совершенно неожиданно, потому что ты всю жизнь прожил в городе и в лесу все равно как слепой.
Но наш старший друг был настоящим лесным жителем. Уже давно Власик с тревогой поглядывал на небо, хмурился – и вдруг велел Нику поскорее свернуть куда-нибудь и остановиться.
В следующую секунду молния ослепила нас, и «конкистадор» встал в метре от высоченной березы. Дождь хлынул вертикально сверху, да так, что задрожала крыша. Ник включил дворники. Стало видно, как струи воды разбиваются о капот, отскакивают обратно в виде сотен и тысяч локальных взрывов, как метеоритный дождь на поверхности Луны. Это зрелище завораживало и пугало одновременно. Не верилось, что с небес может низвергаться столько воды. Не верилось, что можно вот так погасить солнце. Но уж если так – возникла у меня дьявольская мысль, – то пусть это будет вечно: тьма и дождь.
Длинный росчерк молнии, припечатанный ударом грома, был подтверждением. Документ можно было нести по адресу. Курьерской доставкой.
Вот ведь занесло меня с последним поручением, подумал я.
А Ники вдруг проговорил задумчиво:
– Когда я попал сюда первый раз, тоже была гроза.
– В вашем мире тоже бывает гроза? – спросил Власик.
– Ты говоришь – в нашем мире? – удивился Ник. – А откуда…
Гром вернулся и перекатился через все небо прямо над крышей нашего компактного мира, и мы примолкли. Дождь лил и лил по-прежнему, и дворники с тихим стуком взлетали и возвращались обратно.
– Говорят, гроза – это гнев богов, – продолжал Власик. – Вы видели богов, ярлы? Скажите, какие они?
Ники не нашелся что ответить.
– Они злые, – сказал я мрачно. – Злые и несправедливые. Они могут отвернуться от нас, и тогда все выходит так, как сейчас.
Власик умолк.
Когда кончился дождь, стало ясно, что боги и вправду отвернулись от нас: едва заметная лесная дорога вконец раскисла, и «конкистадор» еле полз по уши в черной жиже, завывая мотором, как тяжелый бомбардировщик. Похоже, по этой дороге ездили только зимой – такие дороги и называются зимниками, вспомнил я, и даже в нашем времени их осталось до черта: по ним катались одни только экстремалы-джиперы, да и то не поодиночке. Больше всего мы боялись остановиться и навсегда завязнуть в этом зыбучем дерьме. Поэтому, когда становилось чуть посуше, Ник прибавлял скорости, надеясь пролететь черное море грязи, что уже ждало нас в следующей низинке, прямо-таки подмигивало темным блестящим глазом, словно живое.
Иногда проехать с разгону удавалось, иногда – нет. Тогда мы с Власиком выбирались из машины, обвязывали стальным тросом ближайшее дерево потолще, и Ники включал лебедку на носу – чрезвычайно полезное украшение. Если бы наш джип был дракаром и плавал по морям, мы назвали бы его «Лебедем», думал я, усаживаясь обратно на кожаное сиденье – злобный, грязный и чумазый.
Стоит ли говорить, что все эти подлости дорога устраивала нам только ради того, чтобы спустя несколько часов вывести нас к еще одной безымянной реке.[26]
На этот раз переправа не обещала быть легкой. В этом месте глинистый берег спускался прямо к воде, но сама речка текла как-то подозрительно быстро и вся закручивалась водоворотами – то ли там, под водой, таились глубокие омуты, то ли, наоборот, камни, но выглядело это все чертовски опасно.
И еще эта сучья река была довольно холодной (я попробовал помыться и потом долго отогревал руки).
За рекой было хорошо. Там были поросший зеленой травкой пологий бережок и березовая роща, прямо как на лакированных картинках, что выставляют для иностранцев на Невском проспекте. Там пели птицы и цвели в изобилии белые ромашки. Словом, на том берегу было просто замечательно. Только туда еще нужно было добраться.
С полчаса мы бродили у воды, поскальзываясь на суглинке, и выбирали спуск понадежнее. Получалось, что переправиться больше и негде: дальше и вверх, и вниз по реке с обеих сторон берега заметно поднимались. На каменистых обрывах росли корявые елки. Дорога – если только это была дорога – не зря выходила к реке именно в этом месте. Словно заманивала в воду.
Так ничего и не решив, мы вернулись к машине.
– Что-то мне это все равно не нравится, – признался Ник. – Слишком сильное течение. Боюсь, снесет.
– Боишься? – усмехнулся я. – А говоришь – прорвемся. Ладно, давай я за руль сяду.
Когда мотор заревел и джип пополз по склону вниз, в моей голове промелькнула отчаянная мысль – может, еще не поздно отказаться и повернуть обратно? Но под колесами уже хрустела речная галька, а еще через секунду-другую дно амфибии приподнялось на волне, и мы поплыли. На дисплее бортового компьютера замелькали предупреждающие надписи, затем где-то сзади забурлила вода – это автоматически, по сигналу от курсовых датчиков, включились водометы нашего плавучего танка. Я что-то восторженно мычал, вцепившись в руль. Тугие волны стучали в правый борт, нас сносило в сторону, но мы все равно ползли вперед и вперед, на ту сторону реки, медленно разворачиваясь по течению и снова выправляя курс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
