Как быстро надежду сменило разочарование. Я сказал:
— Я заблудился. Мне нужен проводник.
Отозвался первый голос:
— Я погиб при Плате, я сражался за спартанцев. Мы выиграли ту битву? Мы так старались!..
Потом другой голос:
— Умирая, я видел пожар над стенами Тирина, перед тем как стрела попала мне в голову. Город сгорел?
И еще один:
— Мой друг Ахилл бился насмерть с Гектором у Трои. Меня убили до того, как закончился поединок. Гектор погиб?
Я ответил, что Гектор мертв, а про других я не знаю. Из-за спин этих еле стоящих на ногах, пропитанных водой тел раздался более спокойный голос:
— А куда вы идете?
— На юг. К оракулу.
— А в какой стране?
— В Македонии. Оракул в Аркамоне.
Вперед вышла женщина, на ней было тяжелое одеяние, руки скрещены на животе.
— Я умерла недавно, — прошептала она. — Поэтому у меня еще есть силы. Я знаю, как туда пройти. Идите за мной.
Она шагнула в нашу сторону, но тут же присела на берегу и принялась отжимать воду с подола своего перепачканного платья, сморщенные руки плохо ее слушались. Потом она отжимала воду с рукавов и пояса. Наконец пошла в мою сторону, я думал, она так и пройдет мимо, не поднимая головы. Но она остановилась и подняла на меня взгляд, темные глазницы на сморщенном лице.
— Мой муж счастлив? — спросила она тихим, потусторонним шепотом.
На лице появились скорбные морщины. Она пристально вглядывалась в меня, мертвец смотрел на мертвеца, но я был потрясен, насколько сильно ей хотелось получить ответ на свой вопрос.
— Прости, я не знаю.
Она не сводила с меня мрачного взгляда:
— У нас было двое сыновей. Замечательные мальчики. Они отправились на войну. Навсегда. Это тяжело. Тяжело умирать от горя. Тяжело покидать доброго человека. Надеюсь, он счастлив.
Она снова опустила голову и пошла по тропинке назад, туда, где мы с Илькаваром пытались выбрать правильный поворот.
Мы шли за ней, держась на некотором расстоянии, без остановок на отдых — наш проводник ни разу не остановился, — наши ноги начали гудеть от усталости, все чувства притупились. Но она все шла и шла, медлительной, шаркающей походкой призрака. Мы проходили через леса и долины, вдоль ручьев, через руины старинных городов, стены которых светились призрачным светом, хотя луны, которая могла бы его давать, не было.
Но вот мы снова почувствовали запах земли, трав и солнца.
А еще страх! и кровь!
Издалека доносились звуки ожесточенной битвы, крики воинов, удары меча о меч, хохот фурий.
Наш призрачный проводник на минуту остановился и поднял лицо к слабому свету, проникающему сверху.
— Спасибо, — только и смог сказать я.
А она все не уходила, не сводя глаз с отблеска солнечного света, отблеска жизни, — она вспоминала. Но вот женщина медленно повернулась и пошла по темной тропе.
Я долго смотрел ей вслед. Потом наконец очнулся от Мертвого сна и увидел перед собой Илькавара, изумленного тем, как быстро мое лицо землистого цвета снова ожило, кровь прилила к щекам, заиграл румянец.
— Я уже собирался хоронить тебя, — сострил он с явным облегчением. — Ты меня до смерти напугал. Из тебя получается очень убедительный покойник!
Пока огромная армия Бренна неспешно продвигалась по горам к северным долинам Фессалии, вооруженные отряды отправлялись на запад и восток. Они рыскали в поисках добычи, провизии и приключений. Ими никто не командовал. До тех пор пока они не возвращались к основным силам, Бренн и командиры не могли до них добраться.
Один отряд человек в двести направился к оракулу в Аркамоне, они проскакали по горным перевалам, прошли через лес и, скатившись со скал, оказались лицом к лицу с маленьким, но решительным отрядом воинов, готовых защищать святилище. Все они были пожилыми, вооруженными копьями и тяжелыми мечами, на них были железные кирасы и наколенники, верхняя часть их желтых шлемов загибалась вперед.
Они явно проигрывали битву.
На мой взгляд, нападавших было человек сто. Они были голыми по пояс, брюки в красную и зеленую полоску крепко стянуты поясами на талии. Воины раскрасили свои лица белой краской под цвет волос. На теле каждого была нарисована черная полоса, которая шла от сердца к паху. Они сражались весело, ловко поворачивались, пинали врага ногами, перескакивали с камня на камень, рубили противника с головокружительной скоростью и жестокостью. Если их протыкали копьем, они либо уползали прочь, либо оставались стоять с поднятыми руками, не выпуская меча, и выкриками призывали своего убийцу. Потом падали на него в смертельной ярости, быстро разделываясь с одним из них. А то и с обоими.
А в лесу я увидел блеск наконечников копий и лошадей. Это были колесницы, ожидающие своей очереди.
Я склонялся к тому, чтобы проскочить через поле брани к лесу, но Илькавар предложил более мудрое решение:
— Ты же видишь, они все выглядят одинаково. Это большой отряд, все они из одного клана, кажется, это тектосаги. А мы с тобой отличаемся и от них, и от тех несчастных в забавных шлемах. Не думаю, что они захотят разбираться, кто мы такие. Они ведь дерутся на мечах, а вот в лесу прячутся копейщики. Их называют гесатами, они могут метнуть четыре копья, пока ты один раз хлопнешь в ладоши.
От мерзкого запаха сводило живот. Звуки вокруг нас напоминали крики голодных чаек. Я посмотрел на то место, где я когда-то лежал и слушал оракула в скрытой от глаз пещере, и увидел, что как раз на том месте кто-то есть и он следит за происходящим. А чуть дальше стояла тесная группа конников, они были одеты в темные плащи и наблюдали за боем с безопасного расстояния.
Высокий, молодой и гибкий воин, один из немногих, кто носил бронзовый обруч на шее, вдруг перескочил через редеющую линию отчаявшихся македонцев и запрыгнул на скалу, откуда можно было пройти к главному входу в оракул. А как раз там сидели мы с Илькаваром. Но в тот момент, когда этот человек начал подниматься по тропе к нам, с противоположной стороны, из расщелины над святилищем, выскочила высокая темная фигура, бросилась за кельтом и проткнула его копьем. Человек согнулся, лицо его исказила боль. Он упал на спину и дернулся всего лишь раз.
Я сразу узнал его убийцу. Оргеторикс!
Сын Ясона быстро огляделся и собрался было вернуться в свое укрытие. Но его заметили снизу. К нему прыжками бросился воин с мечом на изготовку, но Оргеторикс ничего не услышал за шумом сражения. Его чуть не убили. Я схватил копье Илькавара, поднял его, прицелился и метнул во врага.
Оргеторикс видел, что я делаю, видел летящее к нему копье, он застыл от изумления, но еще больше удивился, когда древко лишь скользнуло по его щеке. Он обернулся и увидел, что копье пронзило противника, попав ему прямо в рот, тот отступил, изгибаясь назад, и попытался вытащить древко. Оргеторикс бросился в укрытие, но не туда, где прятался раньше, а ближе к оракулу, туда, где в узкой расщелине между камнями сидели мы с Илькаваром и наблюдали за ходом сражения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
