"А все же, пожалуй, я несколько погорячился. На коров они никак не тянут, не те стати. Самое большее — на коз. Молодых, и сильно отощавших. Рязанская фанера, блин!"
Князь отполз на десяток шагов, поднялся, и уже не сторожась как раньше, потопал обратно к месту своего "десантирования", отмахиваясь от озверевшего комарья тихонечко сорванной веткой. Без малейшей деликатности плюхнулся в воду, надолго нырнул, позволяя прохладной воде вымыть из головы тоскливые мысли, и медленно поплыл к одежде.
Шшшуу…
Миновав шелестящий под ветром камыш, Александр ленивыми движениями подгреб к своему пляжику, и резко встал. Все так же, словно бы нехотя, дошел к одежде, и!.. Лег на живот, вольготно раскинувшись и подставляя спину под палящие лучи. В кустах как будто умерли — но ему уже было абсолютно безразлично, смотрят на него или нет.
"Хотя с них станется и картину нарисовать. Да и черт с ними, мне стесняться нечего".
Пока тело жарилось в природном солярии, он медленно прокручивал в памяти прошедшую неделю — и по всему выходило, что отдых удался. Хотя поначалу в этом были довольно сильные сомнения. Особенно после того, как он увидел свое отреставрированное родовое гнездо — светлое и большое, с широченными окошками на первом и втором этажах, обсаженное по периметру кустами роз и молодыми деревцами. Увидел, восхитился красотой и качеством отделки, удобнейшей мебелью и отменным вкусом тети при выборе оной… А про себя — тем, как легко в него попасть любому желающему. В общем, несмотря на сугубо положительные эмоции и самую горячую благодарность, он так и остался проживать под крылом у старшей родственницы, в своей детской комнате. И к тёте поближе, и на душе спокойнее. Да и окрестный народ целее будет — это только Пелагея могла взять, и запросто принести утреннее кофе молодому барину, остальная прислуга предпочитала не рисковать. Уж больно тяжелый взгляд был у гостюшки, а норов еще суровее — не даром цепные псы в поместье, злющие и недоверчивые ко всем посторонним, при нем поджимали хвост и спокойно давали себя гладить. Примета верная!
Был, правда, для Александра и изрядный минус в таком решении — гости к Татьяне Львовне приезжали как на работу. Причем с утра и до вечера — хотя она утверждала, что это для нее обычное дело.
"Угу, в Ивантеево за четыре дня почти все соседи-помещики побывали. И уж точно все, у кого дочки в подходящем возрасте. Или это я такой испорченный, и подозреваю людей на пустом месте?".
По нервам опять скребануло чужое внимание, а до ушей донесся тихий шорох. Или шепот? Проигнорировав и то, и другое, мужчина перевернулся на спину, отряхнул с живота налипшие комочки земли, прикрыл голову предусмотрительно сорванным лопухом и вернулся к своим мыслям — в кустах же, похоже, и вовсе забыли, как дышать. Ибо кальсоны молодой Агренев не признавал в принципе, обходясь привычным нижним бельем — но это только для него привычным и обычным. Для нынешних же его современников (и современниц) небольшая шелковая тряпочка, еле-еле прикрывающая самое сокровенное, была чем-то вроде фигового листочка — вроде бы и есть, да только все облепляет-обтягивает и не оставляет ну никакого простора для фантазий. То есть, с точки зрения общепринятых в обществе норм, лучше бы он и вовсе купался голым.
"Интересно, я хоть где-нибудь смогу остаться один? Разве что в Амурской тайге… И то, наверняка рядом кто-нибудь отираться будет".
Вдоволь нахватавшись первосортного ультрафиолета (кожа тихонечко зудела, наливаясь чуть заметным румянцем), сиятельный князь опять зашел в озеро — только на сей раз нырять и купаться не стал, ограничившись умыванием. И намачиванием своей блондинистой шевелюры, которая высохла едва ли не по выходу из воды. Оделся, привычно радуясь ласковой прохладе шелковой подкладки (без нее носить штаны из шерсти мог только матерый мазохист, ибо натирала и кололась эта самая шерсть похлеще иного абразива), потянулся, и в раздумье покатал между пальцами небольшой голыш. Попрощаться, или так уйти?
"Если попаду — а я ведь попаду. Визгу будет!..".
Вздохнул, и уронил отшлифованный водой и песком камешек обратно. Уже через пять минут, размашисто шагая по едва заметной тропинке, он позабыл и о них, и об испорченном настроении — зеленеющие на полях ростки пшеницы напомнили о делегации, пожаловавшей к нему на второй день каникул. Соль земли русской в составе трех самых авторитетных (и расторопных) старост и одного незнакомого молодого попика, первым же делом сообщила, что за здравие князя молятся все окрестные села — очень уж божеские условия выставляет его сиятельство своим арендаторам. Такие божеские, что с прошлого урожая общины почти и не голодали. А кое-кто из самых оборотистых хозяев так даже и недоимки прошлых лет умудрился закрыть. Вторым делом крестьянские начальники доложили о полном завершении озеленительных работ — порубленный по недомыслию лес насадили заново, а кое-где так даже и с запасом. Исключительно из уважения к молодому хозяину, ага. Насчет третьего дела хорошо поставленным голосом выступил служитель культа, опять-таки поблагодаривший сиятельного мецената за солидное пожертвование на нужды его прихода — и хотя ничего такого за собой Александр и не числил, природная скромность заставила его промолчать. В самом-то деле, не говорить же батюшке, борода которого более всего напоминала жидкую мочалку, о том, что все это происки помещицы Лыковой? Меж тем, делегация сельской старшины осторожно уточнила — а не собирается ли его сиятельство что-либо менять в условиях аренды? Получила отрицательный ответ, и тут же испарилась — как говорится, от греха подальше, чтобы не передумал.
"Если вспомнить, что они мне говорили про виды на урожай — становится абсолютно непонятно, какого!.. Гм, толстого овоща, ко мне зачастили собиратели дани на прокорм всевозможных голодающих. Ведь помню же, что и из Рязанской губернии приезжали — а вот поди-ка ты!".
Передразнивая говорок одного из старост, князь повторил:
— Даст-то бог, так сам-десять соберем, барин!
"Интересно, а сколько у них обычный урожай? Наверное, вполовину от прошлогоднего?".
Молодой аристократ (пока еще не знающий, что уже год как вошел в первую десятку крупнейших землевладельцев империи) задумался так глубоко, что даже и не заметил, как дошагал до тетушкиного розария. Да и на само поместье он особого внимания не обратил, поскольку вдруг выяснил, что до обидного мало разбирается в столь жизненно важных для себя вопросах.
"Зато знаком с тем, кто присоветует знающего человечка. Ну, или нужную статистику раздобудет — господин Улитин и не то достать может, если его хорошенько воодушевить. Бескорыстный любитель кредитных билетов, блин… Но полезный, этого не отнять".
Обогнув компаньонку тети, пытающуюся что-то там ему сказать, Агренев добрался до "дежурного" блокнота в своей комнате и быстро исписал пару страниц.
— Уф!
— Александр Яковлевич, только вас и ждем!
Племянник Татьяны Львовны мученически вздохнул, и кротко поинтересовался, вызвав тем самым понимающий смешок Пелагеи:
— И кто же к нам пожаловал, на сей раз?
— Никто. Просто мы без вас обедать не садились.
— Мы?
— Я, Татьяна Львовна, и пулярка под соусом велютэ. А еще ветчинные рулетики с хренком, гусиный паштет, караси в сметане, расстегайчики…
Такую почтенную публику никак нельзя было проигнорировать — а посему, уже через пять минут его сиятельство князь Агренев отточенным движением заложил салфетку за воротник и придвинулся к столу. Глядя на то, как он ест, никто бы не сказал, что на сегодняшний обед Александр пришел изрядно голодным (спасибо охотникам, лишившим его своим дурным энтузиазмом хоть какого-нибудь завтрака) — ленивые движения и отсутствие видимого интереса к шедеврам кулинарии выглядели вполне привычно. Разве что неумолимо исчезающая с тарелки пулярка и рулетики о чем-то да намекали. Тетушка одобрительно посматривала на своего мальчика, демонстрирующего одновременно и безукоризненные манеры, и отличный аппетит — и первое, и второе ее безмерно радовало. Вообще, за последние дни горделивая улыбка была частым гостем на ее лице — зависть одних подруг-соседок, внимание других, жадное любопытство третьих, давали ей немало поводов для хорошего настроения. А что еще надо скромной пожилой помещице? Ничего. Ну, разве что еще и с внуками понянчиться?.. Вот только молодежь все не торопится ее радовать — ни дочь, ни сын (а никем другим она его и не считала, причем давно). Правда, свои кандидатуры на роль княгини Агреневой она предлагать уже и не пыталась — в тех кругах, где ныне вращается ее Сашенька, выбор несравненно лучше, нежели в небольшом уезде не самой обширной Рязанской губернии. Но это ведь не означало, что можно было тянуть с таким важным вопросом?! Мужчина слагается из мужа и чина — и если второе Александру явно было без надобности, то первого так же явно и не хватало.
