стойкой для завтрака.
Это невероятно, и именно такую вещь я бы выбрала для себя.
— Д-да? — спрашивает Себ откуда-то из-за моей спины.
Легкая неуверенность в его голосе заставляет меня обернуться и посмотреть на него.
Он поднял руку, запустив пальцы в волосы, и его лоб слегка нахмурен. И все же он выглядит безумно сексуально в своем костюме. Бабочки продолжают порхать от того, что мы начали ранее.
— Подумал, что мы должны дать Тео немного покоя на ночь, да? — спрашиваю я, предполагая, что он взял его напрокат или позаимствовал взаймы. Я блокирую любые другие варианты, потому что отказываюсь увлекаться.
Его рука опускается к задней части шеи.
— Да, в эту ночь… навсегда. — Его глаза удерживают мои, когда он делает шаг вперед.
Что-то взрывается у меня в животе… волнение, которое я пытался сдержать, думая, что это может быть чем-то несерьезным.
— Себ, что ты наделал?
Его рука скользит по моей шее сзади, притягивая меня вперед, пока наши головы не соприкасаются.
— Добро пожаловать домой, малышка, — шепчет он.
Мое сердце так сильно колотится в груди, что я чувствую это кончиками пальцев, когда его глаза удерживают мои, ожидая моей реакции.
— Себ, — выдыхаю я.
— Предполагалось, что он будет готов только через несколько недель. Он еще не совсем готов. Но Дэмиен потянул за кое-какие ниточки прошлой ночью, и здесь весь день и ночь были люди, пытающиеся во всем разобраться. Может быть… Не прикасайся к краске, — усмехается он.
— Это безумие, — говорю я ему, моя голова начинает кружиться.
— Нам это подходит, да?
— Я… я не знаю, что…
— Это здание Чирилло. На этих квартирах уже целую вечность стоят наши имена. Деймон на самом деле уже живет дальше по коридору. Остальные из нас просто не чувствовали такой же потребности спешить. Ну, пока…
— Этот мудак не взорвал наш дом.
— Да, — соглашается он. — У Тео и Нико пентхаусы над нами. Алекс, Тоби и Деймон тоже на этом этаже. Или они будут такими, когда их квартиры будут готовы.
— Это наше. Только… наше? — Я спрашиваю, просто чтобы подтвердить.
— Ага.
— А мой папа знает?
Губы Себа растягиваются в улыбке, в его глазах мерцают возбуждение и предвкушение.
— Как ты думаешь, кто помог мне обставить ее?
— Это… это идеально.
— Нет. Это ты, детка. Ты совершенство. Наблюдая за тобой сегодня вечером. Чертовка… ты понимаешь, насколько свирепой ты была?
Я пожимаю плечами, как будто это ничего не значило, хотя на самом деле образы того, как я стреляю этому ублюдку в голову, находятся прямо на краю моего сознания, отчаянно пытаясь быть на переднем плане. Что-то, что, как я подозреваю, Себ знает.
— Просто защищаю свою семью. Я сыта по горло тем, что прикрывают мою спину. Из-за беспокойства о тебе, о них. — Мои глаза взлетают к потолку, указывая на парней. — Это не должно быть так.
— Мы опасные люди, Чертовка. Всегда есть элемент оглядки через плечо, но это не должно быть так плохо.
Его руки скользят вниз по моему телу, пока он не находит застежку моей наплечной кобуры, и через несколько секунд она и мой пистолет у него на столе рядом с нами. — Ты заслужила это сегодня вечером, да? — говорит он, разглядывая мой «Глок» семейства Чирилло.
На моих губах появляется улыбка. Наверное, мне не следует гордиться этим фактом, но, черт возьми, я горжусь.
— Время праздновать? — спрашиваю я, замечая бутылку шампанского, стоящую в ведерке со льдом на стойке, а рядом с ней два бокала.
— Такова была идея. — Он тянется к бутылке и откупоривает крышку, сразу же поднося ее ко рту, чтобы сделать глоток.
Он сглатывает, облизывает языком губу, собирая капли. Мой рот наполняется слюной от вкуса, когда я наблюдаю, как он делает это снова, мышцы на его шее перекатываются, а кадык подпрыгивает.
— Себ, — стону я.
Его полуприкрытые глаза находят мои, и он наклоняет бутылку в мою сторону, спрашивая, то ли это, что я хочу.
Протягивая руку, я обхватываю его пальцы своими, приближая их к своим губам.
— В отчаянии, детка? — Его голос такой низкий, такой грубый, что от него по моему позвоночнику пробегает дрожь желания, которая заканчивается на моем клиторе.
— Ты понятия не имеешь.
Поддразнивая меня, он подносит бутылку к моим губам, наклоняя ее настолько, что маленькая струйка заполняет мой рот, пузырьки взрываются на моем языке.
Я сглатываю, ожидая, что он остановится, но он этого не делает, и шампанское стекает у меня изо рта по подбородку, ледяная жидкость попадает мне на грудь.
— Себастьян, — стону я, когда он наклоняет голову и облизывает мою разгоряченную кожу.
— У тебя вкус греха и смерти, Чертовка.
— Именно так, как тебе нравится.
Отставив бутылку в сторону, он стягивает мою куртку с плеч, позволяя ей упасть на стойку.
Поднимая свои ступни вверх по задней части его ног, я прижимаю его талию к себе, постанывая, когда его твердая длина прижимается к моему центру.
— Шлюха, — бормочет он мне в грудь, его рука скользит вверх по моей голой ноге, пока не находит мой набедренный ремень, или, точнее, мой нож.
Он вытаскивает его и прижимает прохладную поверхность лезвия к моей щеке.
Моя грудь вздымается, когда мы смотрим друг на друга, мои соски похожи на пули за чашечками корсета.
— Ты хочешь поиграть, Чертовка? — Себ растягивает слова, проводя ножом по моей челюсти и вниз по шее.
— Ты знаешь, что я хочу, — шепчу я, пытаясь замедлить движения своей груди, когда острие лезвия опускается.
Он не режет меня — я безоговорочно верю, что он не причинит мне боли, — но я чувствую легкую царапину.
Я знаю, насколько остра эта штука, как быстро она может порезать меня и оставить истекать кровью на этой столешнице.
— Мне это действительно нравится, — выдыхает он, проводя лезвием по краю корсета. — К сожалению, недостаточно. — Он засовывает кончик под ткань, прикрывающую мою грудь, и тянет.
Кружево легко разрывается, обнажая мои тяжелые груди.
— О Боже, — стону я, откидываясь на ладони и выгибая свое тело, предлагая себя ему.
Убирая нож, он наклоняет голову, втягивая мой твердый сосок в рот и прикусывая, пока я не вскрикиваю.
— Да. Себ, да.
Не отрывая от меня рта, он разрезает оставшуюся часть моего корсета, пока он не падает на прилавок в виде испорченных лоскутов.
Перемещая свои губы на другую сторону, он проделывает с ней то же самое, пока я не начинаю извиваться на стойке, упираясь пятками в его задницу, борясь за трение, необходимое мне, чтобы кончить.
— Себ, пожалуйста. Мне нужно…
— Поверь мне,
