Я кивнула, соглашаясь с последним. Стороной вяло скользнула мысль о том, что бедная Ленка застрянет здесь до середины ночи.
В воздухе продолжали носиться мелкие хлопья чего-то черного, оседая нам на лица и одежду.
— Что же теперь будет?
Я собственно ни к кому не обращалась и ответа не ждала. Внутри царило опустошение: прялка, если она была в гараже, утрачена навсегда. А если и нет — отыскать ее до начала новой луны нет ни малейшего шанса. В апокалипсис как-то не верилось, но чувство было такое, будто я все потеряла.
— Ничего. — Вопреки ожиданиям ответил Полозова. — Не уверен, что здесь уместно выражение: "Теперь все будет хорошо", поэтому скажу так: все останется как прежде. Прялка сгорела, можете мне верить, я и сейчас чувствую, как дотлевают ее остатки. А раз так, никто не сумеет выпрясть для мира новую судьбу. Можете успокоить Курию. Они согласятся: так — даже лучше. — Константин Вассильевич посмотрел на Миргородцева, тот кивнул, не преминув скроить недовольную мину. Но тут же переменил выражение лица:
— Ты как? — Спросил, заботливо придерживая меня за плечи.
— Нормально. — На самом деле мне ужасно хотелось разреветься. Но, не при всем же народе, ей богу?
— Давай, я отвезу тебя домой. — Предложил Алексей вполголоса. — Справятся тут и без тебя.
Я хотела согласиться, но тут в его кармане завибрировал, а потом и зазвонил сотовый.
— Извини…
Леха полез левой рукой себе под куртку, правой продолжая обнимать мои плечи. Потом убрал руку, отстранился.
— Лешик, — донесся до меня из трубки капризный голос. — Ты где? Я приехала, а тебя нет. Ты же знаешь, как я не люблю оставаться одна дома!
— Золотко, я сейчас очень занять на работе. — Оправдываясь, заметил Миргородцев.
Я представила себе рыжую фифу в шелковом халатике, раздраженно постукивающую по полу каблучком изящной тапочки с помпоном.
— Но ведь уже темно! — Возмутилось "Золотко". Голос приобрел стальные нотки. — Знаешь, как я боюсь, когда одна в квартире?! Да еще этот сосед из квартиры напротив — сегодня он снова смотрел на меня, в точности, как маньяк. Если ты не приедешь немедленно, я возьму машину и сама поеду к тебе!
— Не нужно, дорогая, — заволновался мой герой, — я сейчас быстренько все закончу и приеду… — Из трубки вырвался новый капризный стон. — Уже еду, заинька! — Поспешно заверил Миргородцев.
Заснув мобильный в карман, он суетливо дернулся в сторону своей машины. Потом, вспомнив обо мне, затормозил, виновато поднял глаза.
— Поезжай, мы здесь сами разберемся. — Отводя взгляд, отпустила я его.
— Извини, понимаешь, она правда боится оставаться вечерами одна…
— Я понимаю. Иди. До свидания. — Смотреть на ставшее каким-то даже жалким лицо опера было невыносимо, и я без всякой надобности пошла к стоявшим в стороне операм из нашего управления. Когда на пол пути обернулась, Миргородцев уже заводил свой "Мурано". Служебная машина должна была дожидаться, пока закончит работу вся оперативная группа.
— Да, витязи нынче пошли, не те, что в прежние времена. — Сочувственно заметил подошедший сзади Полозов. — Не расстраивайтесь, ваш "дОбрый мОлодец" просто не способен понять, какой женщиной пренебрег.
В моем состоянии у меня не хватило сил, чтобы поставить на место наглеца, лезущего не в свое дело.
— Все вы мужики одинаковые. — Это было признанием поражения. И уж точно не теми словами, какими следовало осадить малознакомого типа.
— Напрасно вы так думаете. Хотите, поедем ко мне? — Предложил он неожиданно. Подтекст был вполне прозрачен.
— Нет уж, увольте! Хватит с меня на сегодня приключений.
Я решительно направилась к УАЗику, намереваясь дождаться своих коллег в салоне. В дальнем конце гаражного ряда замелькали два световых пятна, через минуту с соседней аллеи на нашу вывернул белый "Субару". Остановился, не доезжая добрых метров десять. Открылась дверка со стороны водителя, на снег выпрыгнула уже знакомая мне фигура в коротком меховом пальто, сапогах под колено. Пушистое кепи, не иначе соболье, венчало платиновые кудри. Советник Белой Курии неторопливой походкой направился прямиком ко мне.
— Что вам здесь надо? — Осведомилась я не самым вежливым тоном.
— Я должен был убедиться, что дело сделано. — Вертер по-хозяйски обвел взглядом пожарище и прилегающую территорию, ковырнул снег каблуком. — Откуда он здесь? — Небрежный тон сменился неприязненным. Я и не заметила, как Полозов "подкрался" с другой стороны.
— Он — представитель потерпевшего. — Лугаль во мне теплых чувств не вызывал, но Вертер насолил гораздо больше.
— Не рад меня видеть, Счастливчик? — Ухмыльнулся Константин Вассильевич. — Ну-ну, не будем ссориться при даме. Предлагаю перемирье по случаю удачного завершения поисков.
— Удачного ли? — Советник не желал перенять дружелюбный тон.
— А что тебя не устраивает? Прялка сгорела. Полагаю, теперь Курия получила все необходимые подтверждения? — Феликс неохотно выдавил "Да". — Эмпусов, считай, уже засел лет шесть, если не больше. Кстати, Марина Игоревна, не успел сказать, завтра мой протеже Розенкранц представит вашему следователю полные доказательства незаконного хранения господином Эмпусовым в данном гараже взрывчатых веществ. Очень удачная видеозапись, могу вас заверить.
— Откуда она у него взялась? — Мне не хотелось поддерживать разговор ни с Вертером, ни с Полозовым, но сейчас речь шла об интересах следствия. — Тоже от брата?
— Не совсем. Он лично получил ее от обвиняемого, будучи Дмитрием Денисовичем Гильденстерном. — Невинным тоном ответил лугаль. — Неплохая комбинация, вы не находите?
Я промолчала, не зная, как реагировать. В конце-концов решила, что оснований для угрызений совести у меня нет. Не я выбирала Эмпусову его адвоката!
— Прялка сгорела. Но осталось веретено. — Снова вклинился в беседу посланник Курии. — Где оно?
— Там же, где и последнюю тысячу лет. — Откликнулся Полозов.
— Где именно?
— Ищите. — Пожал плечами визави. — И, возможно, обрящете. Хотя, лично я, сильно сомневаюсь.
Вертер явно хотел вспылить, но передумал. Перевел взгляд на меня.
— Как бы то ни было, Курия благодарна вам за все, что вы сделали! — Советник изобразил нечто вроде поклона, но такого сдержанного, что не всякий заметит.
— Мне ваша благодарность!.. Скажите лучше, кто восстановит мою машину? А стену, что вы испоганили? Я вправе рассчитывать на компенсацию.
— Перестаньте! — Глаза Вертера наполнились вселенской печалью — по поводу моей меркантильности, как я поняла из дальнейшей речи. — Не унижайте содеянное вами добро требованием платы! Добро — бескорыстно, таков закон, иначе оно перестает быть добром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
