— Одного подбили, слава Императору! — радостно воскликнул я, и тут же поправился: — Нет, даже двоих!
Челноки, летевшие по краям построения, стали терять скорость и высоту, что мне показалось вполне понятным, потому как наши «Химеры» располагались по обе стороны долины, а машинный дух, будучи логичной сущностью, просто обеспечил обстрел наиболее близких целей. Башня «Химеры» быстро повернулась за целью, пока когитаторы пытались захватить еще одну. Грубер при этом выглядел как человек, внезапно скрученный приступом морской болезни. Четыре из пяти пилотов противника среагировали почти мгновенно, заставив челноки нырнуть на самое дно ущелья, ниже, чем могли опускаться дула наших орудий. Двигатель челнока, летящего ближе к противоположному от нас склону долины, оставлял за собой дымный след, и, похоже, корабль отвечал на управление несколько менее проворно, чем его неповрежденные собратья, но все равно продолжал следовать в строю.
— Наш даже не пытается менять курс, — произнес Грубер, и я сосредоточил внимание на ближайшей к нам подбитой машине. Казалось, челнок был поврежден значительно, о чем говорил сильный боковой крен. Большая часть его аэродинамических рулей была снесена выстрелами. Пламя вспыхивало у него под брюхом, и я совершенно не завидовал находящимся внутри.
— Попытайтесь еще разок по нему выстрелить, — подсказал я, и башня «Химеры» снова повернулась, но слишком поздно: подраненный челнок с ревом пронесся над нашими головами, окатив нас сильным воздушным потоком, и скрылся на другой стороне хребта. Через секунду рев двигателя оборвался, и мы услышали хруст удара, который сложно было с чем-либо спутать.
— Император святый! — выдохнул Грубер. Я было подумал, что это реакция на крушение первой машины, но, проследив за взглядом лейтенанта в направлении дамбы и гидроэлектростанции, увидел, что челноки атакующих теперь поднялись выше. Я узнал этот маневр, не единожды побывав пассажиром у пилотов, проделывавших этот трюк: использовать обрыв — в данном случае дамбу — чтобы взвиться свечой в самый последний момент, используя вертикальную поверхность как прикрытие и как можно дольше оставаясь ниже оборонительного огня. Я начал по воксу передавать предупреждение, но в этом не было необходимости — с нашей возвышенной позиции хорошо были видны скитарии Йаица, которые разворачивали свои позиции на площади перед храмом, готовясь отразить угрозу, за ними по пятам следовали массивные фигуры тяжеловооруженных сервиторов, что заставило меня даже призадуматься о том, сколько же этих монстров из металла и плоти техножрецы припрятали под храмом (не говоря уже о том, как они собирались объяснить их присутствие Роркинсу).
— Не думаю, что вот этот сможет перевалить за гребень дамбы, сэр, — будничным голосом заметил Юрген, словно комментировал появившиеся на небе тучки, и я снова навел ампливизор.
Мой помощник был прав, поскольку подбитый челнок, пытавшийся удержаться в составе группы, уже совсем плохо слушался пилота. В то время как неповрежденные машины вырвались из-за края дамбы, встреченные залпом огня скитариев и кадетов-штурмовиков, поврежденный челнок пропахал рокрит, не дотянув до края несколько метров. Он взорвался огненным шаром — столь ярким, что я испугался за свою сетчатку.
— Ну вот, двоих уже нет. — Теперь в голосе Юргена можно было услышать некоторое удовлетворение.
— Будем надеяться что он не… — начал было я, но тут случилось как раз то, о чем я подумал. Второй взрыв проделал рваную дыру в передней стене дамбы. Один из наших зарядов, которые мы поставили на крайний случай, если у нас возникнет необходимость снова снести дамбу, сработал. Я задержал дыхание, но, благодарение Императору, больше ни один из зарядов не сдетонировал. Но урон все же был нанесен немалый. Целая секция стены рухнула вниз, сопровождаемая водой, чтобы разбиться о крышу турбинного зала, находящегося в основании сооружения, и широкий водопад зашумел, изливаясь через прореху и заполняя старое русло реки так, словно кто-то открыл кран в ванной.
— Есть жертвы? — спросил я по воксу, надеясь, что никого из наших не накрыло взрывом и не унесло стихией. Поток воды, мчащийся по дну долины, все же был очень скромным по сравнению с тем цунами, которое мы спустили на орков, но все равно тому, кто оказался бы на его пути, не поздоровилось.
— Пока нет, — заверил меня Роркинс, — но мы потеряли возможность смыть их, если они приземлятся внизу в долине.
Это было правдой: вряд ли Варан окажется достаточно безумен, чтобы приземлиться внизу теперь, когда пробоина в дамбе видна с первого взгляда, даже если ранее он не предполагал, что мы сможем намеренно обрушить все сооружение. Вероятность, что дамба в любой момент может рухнуть сама, была слишком очевидной.
Дальнейшие комментарии были излишни, так что мы с Роркинсом обратили свое внимание к другим проблемам. Прорвавшиеся челноки садились — жестко садились — и первые солдаты высаживались из них, укрываясь, насколько возможно, от огня, которым их поливали скитарии и кадеты Роркинса. Более того — платили той же монетой. Наши бойцы сразу же оказались прижаты к укрытиям плотным огнем тяжелых орудий пехоты еретиков, и враг очень скоро закрепился бы на пятачке перед челноками, если бы не боевые сервиторы, которые продолжали просто идти вперед, принимая повреждения, но не прекращая огня.
— Каин! — голос Макана пришел на частоте, которая, я знал, недоступна никому кроме нас двоих. — Спарсен утверждает, что с ними идут псайкеры. Кажется, ваша догадка была справедливой.
— Ну что же, тогда нам лучше надеяться, что мы сможем их сдержать, — отозвался я, засекая краем глаза движение. Два отряда СПО Грубера перешли в атаку на фланг противника. Лейтенант уже находился внутри командной «Химеры», координируя происходящее с помощью специального вокс- и ауспик-оборудования, которым была оснащена машина, и, кажется, делал это весьма профессионально, так что я решил, что лучше не отвлекать его от дела. Я собрался было взглянуть, как продвигается бой на другом фланге, когда заметил пару черных шинелей среди наших солдат и снова взялся за ампливизор.
— Нелис, — спросил я по воксу, — что, во имя Трона, вы затеяли?
— Поддерживаем наших солдат, сэр, — расстояние было слишком велико, чтобы разглядеть выражение его лица, но я и без того хорошо мог себе представить его упрямую физиономию. — Как вы нам и поручили.
— Мы подумали, что если мы не вступим в бой наравне с ними, это не очень хорошо скажется на боевом духе, — поддержала напарника Кайла, и следовало признать, что в тот момент оба они рассуждали как настоящие комиссары.
— Отлично, — произнес я, стараясь, чтобы голос мой не прозвучал слишком озабоченно. — Приглядывайте друг за другом и не слишком рискуйте.
Я понадеялся, что здравомыслие Кайлы убережет их от неприятностей, насколько это возможно на поле боя.
У меня не было возможности своими глазами видеть большую часть того, что происходило потом, хотя я слышал обмен репликами через свою каплю-коммуникатор и мог оставаться в курсе того, как продвигалось сражение. Мое же непосредственное внимание было внезапно захвачено знакомым визгом лазганов. Перестрелка шла на другой стороне гребня.
— Похоже, на первом подбитом челноке остались выжившие, — произнес Грубер, отводя взгляд от своего тактического дисплея и выжидающе глядя на меня.
При лейтенанте было четверо солдат, но они были заняты ауспиками и связью, координируя действия боевых отрядов взвода, и в первый раз я пожалел о том, что мы так рассредоточили наши силы. Конечно же, можно было отрядить экипаж командной «Химеры», вручить им лазганы и послать их выяснить, что же происходит за гребнем. Но это значило бы, что мы не сможем убраться отсюда с нужной скоростью, если нам это понадобится. А такая надобность нередко возникает там, где стреляют.
— Но с кем они дерутся? — спросил Грубер, и мои ладони словно покрылись иголочными уколами.
Все наши силы были развернуты внутри долины. Я активировал вокс:
— Если кто-то находится на внеплановой позиции, немедленно доложите.
Никто не откликнулся. Я смог по вокс-переговорам определить, что Юлианна и ее послушницы вступили в бой внизу, возле храма, где их болтеры и броня оказались более чем адекватным ответом лазганам еретиков.
— Нам придется самим выяснить, что происходит, — заключил я, стараясь, чтобы это прозвучало не слишком неохотно. Никого другого, кто мог бы этим заняться, у нас не было, а я не мог подрывать свою героическую репутацию в глазах Грубера. Для моей безопасности будет лучше, если он продолжит доверять моим решениям. Кроме того, как это нередко бывало в моей жизни, самым важным в этот момент мне казалось знать, с чем мы столкнулись. Риск, которому нас подвергало неведение, превышал тот, который представляла собой разведка.
