стройке, а потом спишь на надувном матрасе, хотя в твоём распоряжении есть абсолютно комфортная кровать и диван, я не совсем удивлена. Разве в доме нет нормальных кроватей?
Аксель открывает шкафчик, затем начинает доставать ингредиенты для смор.
— Мы завернули их в защитную плёнку. И покрытие до сих пор запечатано, пока мы продолжаем работы. Я не могу спать на полиэтиленовом покрытии.
— И вместо этого ты спишь на полиэтиленовом надувном матрасе?
— Он виниловый, — он бросает на меня взгляд через плечо. — И сверху тканое покрытие, благодарю покорно.
Я открываю рот, приготовившись затеять настоящий спор по поводу этого бреда с разделением спальных мест, но не успеваю. Потому что Аксель наклоняется подобрать пакетик с маршмеллоу, который он только уронил, и издаёт такой резкий болезненный звук, что я мгновенно забываю всё, что собиралась сказать.
А потом он валится на пол.
Я обегаю кухонный островок и скольжу по кухонному полу в носках, затем падаю на колени.
Он распростёрся на спине, согнутые ноги подёргиваются. Я вижу, как по его туловищу пробегает мелкая дрожь.
— Всё хорошо, — хрипло говорит он. — Я в порядке.
Я королева этого «я в порядке». И я вижу его насквозь.
— Ты не обязан быть в порядке.
Он ничего не говорит. Просто закрывает глаза.
— Пожалуйста, не трогай меня, — произносит он.
— Не буду, — тихо отвечаю я, положив ладони на свои бёдра и сидя рядом с ним. А потом я просто сижу рядом с ним, пока он дышит, прижимая ладони к глазам. Я жду. И жду. И жду. Пока больше не могу выдержать ни секунды. — Так когда ты собираешься признать, что на самом деле ты не в порядке?
Его губы поджимаются, когда он опускает ладони.
— Моя спина… возможно, немного повреждена.
— Что случилось?
— Дело в моей пояснице. С тех пор, как я травмировал её весной, легко вызвать обострение травмы.
— Что именно случилось?
Он опускает одну ногу и вздрагивает.
— Футбольный матч в моей любительской лиге сделался чуточку ожесточённым.
— У меня такое чувство, что ты не рассказываешь мне всей истории. Это что-то серьёзное?
— Да ничего страшного. Беннет нагнетает, потому что мне пришлось позвонить ему, чтобы он забрал меня из больницы…
— Больницы? Аксель, это серьёзно…
— Нет. Просто мне дали мышечные релаксанты, так что я не мог сесть за руль. Это был просто очень плохой спазм. И сейчас тоже. Кстати, о мышечных релаксантах, — он натянуто показывает на маленький шкафчик над холодильником. — Можешь достать их для меня? Прямо рядом с виски.
— О, конечно. Очень здоровый выбор.
Он стонет, закрывая глаза.
— Я же не просил их вместе.
— Я тебя поддразниваю, — я встаю и беру мышечные релаксанты, для чего мне приходится встать на цыпочки. — Ты тут всё сделал гигантским. Я ростом 180 см, и я даже не могу дотянуться до твоих верхних полок.
— Я реально помещаюсь в своём доме, — говорит он, сделав рожу кирпичом. — Какой кошмар.
Я наливаю воду в стакан и забираю с собой флакон таблеток.
— Сколько?
— Одну.
Я вытряхиваю таблетку, затем закручиваю крышку обратно.
— Эти шкафчики, может, и идеальны для тебя, но что если однажды с тобой захочет жить кто-то, кто не под два метра ростом?
Аксель смотрит на меня, изучая моё лицо.
— Я никогда не думал, что такое случится.
— Как недальновидно с твоей стороны, — я кладу таблетку на его ладонь, затем наблюдаю, как он закидывает её в рот, и его кадык работает при глотании, пока он приподнимается и жадно выпивает весь стакан воды. — Массаж при спазме помогает?
Он слегка закашливается на последнем глотке, затем опускает стакан.
— Ты не обязана это делать.
— Это не отвечает на вопрос, который я задала.
— Это… — он опускается обратно на пол. — Не знаю. Это случалось лишь тогда, когда я был один. В больнице мне не делали массаж, только дали мышечные релаксанты и электростимуляцию. Между прочим, стимуляция мне не понравилась, — он дрожит, затем передёргивается.
Прямо сейчас мне невероятно хочется его защитить. Я знаю, что Аксель — это не плаксивая история. Ему нравится жить одному, в уединении, но мне всё равно хочется, чтобы кто-то был рядом, чтобы позаботиться о нём, когда он в этом нуждается. К счастью, сейчас я здесь и могу это сделать.
Я хочу это сделать.
— Ну… если тебе комфортно, — говорю я, — мы можем попробовать.
— Наверное, — бормочет он. — Когда я выберусь из этого положения.
— Я бы ещё предложила свою грелку, но она исключается, пока не вернётся электричество. Когда будешь готов двигаться, можешь лечь на кровать, и я помну тебя немножко.
Его губы подёргиваются.
Я хрюкаю.
— Ладно, извращенец. Помассирую тебя. Помну тебя. Какая разница. Это никак не сказать так, чтобы не прозвучало двусмысленно.
— Ты права. Прошу прощения.
— Ты прощён. Твоё наказание — лечь на постель.
— Ну если обязательно, — стонет он. Он медленно переворачивается на бок, затем встаёт на четвереньки. Осторожно пытается подняться. — Не бывать этому, — говорит он. — Значит, ползём.
— Ох, Аксель. Это ужасно.
Гарри врывается на кухню, скуля и обнюхивая Акселя, который на четвереньках ползёт в гостиную. Я убираю стул, а затем собираюсь подтащить ближе палатку, но Аксель говорит:
— Оставь.
Так что я оставляю. Я просто придерживаю клапан открытым и позволяю ему заползти внутрь. Он медленно вытягивается на матрасе, будто бейсболист в замедленном режиме скользит на домашнюю базу с низким, болезненным стоном.
Пытаясь дать ему уединение, чтобы комфортно улечься, я принимаюсь за работу, делая то, что всегда помогает мне почувствовать себя лучше в расстраивающей ситуации — прибираюсь. Я шевелю угли в камине, добавляю ещё одно полено. Зажигаю свечи, которые он расставил на полках над камином.
А когда я поворачиваюсь назад, Аксель лежит на животе, оставшись в одних спортивных штанах. Моё сердце замирает. Он такой красивый. Я бесстыже пялюсь на мышцы его спины, изгиб позвоночника и две маленькие ямочки прямо над поясом спортивных штанов.
Когда я поднимаю взгляд, наши глаза встречаются.
— Прошу прощения за шоу, — говорит он. — Просто когда моя спина в таком состоянии, я не могу выносить ощущение ткани на коже. Это раздражает.
— Ничего страшного, — я тоже заползаю в палатку, которая на удивление просторна, но опять-таки, она рассчитана на почти двухметрового парня, так что это необходимо. — Мне можно прикоснуться к тебе?
— Да, — говорит он, уткнувшись лицом в расстеленный спальный мешок. — Можешь сесть на мою попу? Это даст тебе лучшую опору, и давление на копчик ощущается приятно.
Я сажусь на него верхом и отвешиваю себе мысленную пощёчину, когда чувствую твёрдые мышцы его задницы. Сейчас
