ребёнка с постоянными вопросами о вегетарианстве, планетоведении и правах животных. Я бы тоже захотела ранний выход на пенсию и итальянского любовника.
— Но ты скучаешь по ней? — спрашиваю я. — И ты бы хотела, чтобы она приехала в гости, не так ли?
Руни смотрит на меня и улыбается сквозь слёзы.
— Да. Я скучаю по ней. И я бы обрадовалась, если бы она приехала в гости.
— Ты говорила ей об этом?
— Нет. Я… Я не говорю маме те вещи, которые, как мне кажется, могут её расстроить. Она не приезжает в гости, и я беспокоюсь, что если скажу ей, что мне этого хотелось бы, то она почувствует себя виноватой и расстроится.
— Звучит так, будто ты ответственна за её чувства. Разве не все мы сами несём ответственность за свои чувства?
Её выражение делается задумчивым.
— Хорошо подмечено. Я никогда не думала об этом в таком плане. Наверное, просто такова наша динамика. Я научилась скрывать от мамы свои проблемы, потому что она и так была достаточно несчастна, а я должна была стать её счастьем. Но… думаю, это не очень здоровое поведение, — она смотрит в огонь. — Уилла говорит, что мне надо пойти к психологу, и она права.
— Психотерапия — это непросто, но иногда это именно то, что нам нужно.
Ладонь Руни находит мою. Она берёт мою руку и держит, водя пальцем по моему безымянному пальцу без кольца.
— Ты ходишь к психологу?
— Не очень часто, — признаюсь я. — Но да. Это психолог предложил сообщить моей семье через электронную почту. Психотерапия непросто мне даётся. Понять, что я чувствую, и найти для этого слова — для меня это сложный процесс, часто сопровождающийся задержками. И мне также очень сложно говорить о своих чувствах с незнакомцем. Так что я пришёл к выводу, что мне лучше всего не ходить слишком часто. Я записываюсь на приём, когда чувствую необходимость осмыслить, и когда готов выразить эти чувства.
Она поднимает на меня взгляд.
— Что ты имеешь в виду, говоря про понимание своих чувств?
Я смотрю на неё, и моё сердце гулко стучит. Мне требуется какое-то время, чтобы набраться храбрости, найти слова и объяснить.
— Я просто… иногда не знаю, что я чувствую. Такое ощущение, будто эмоции находятся глубоко внутри меня, и я не вывожу их на поверхность так же быстро, как другие люди. А иногда мои эмоции прямо на поверхности, и они так ошеломляют меня, что слова заполоняют мой мозг, и я не могу усмирить их достаточно, чтобы сосредоточиться и выбрать нужные. Знаю, иногда может сложиться такое впечатление, но я не безэмоциональный. У меня есть чувства.
— Конечно, есть, Аксель, — её ладонь крепче сжимает мою. — Просто ты испытываешь их иначе.
В моём горле образуется горячий и крепкий комок. Я никогда не чувствовал, чтобы меня настолько хорошо понимал человек, от которого я в последнюю очередь ожидал понимания того, каково это — быть мной.
— Да.
Этот комок в горле рассеивается, пока она смотрит на меня, и её ладони обхватывают моё лицо. Руни оставляет мягчайший поцелуй на моём лбу, затем на моём виске, затем на моих губах, и я таю рядом с ней. Я легонько спихиваю пса с её коленей, затем притягиваю её в объятия. Я чувствую себя таким открытым и облегчённым, дрожу от адреналина в крови.
Руни вздыхает, проводя пальцами по моим волосам, когда наш поцелуй углубляется.
— Я хочу тебя, — с придыханием произносит она, когда мои губы проходятся по её шее.
У меня вырывается согласное хмыканье, поскольку это единственный звук, который я способен издать, пока её ладони скользят под моей рубашкой, лёгким шёпотом проходятся по джинсам спереди.
Я встаю с ней, наши поцелуи становятся голодными, касания — дикими. Моя рубашка слетает прочь. Её толстовка тоже. Мы с синхронными стонами падаем на матрас, и кровать издаёт стон ещё громче нашего.
Я поднимаю голову.
— Ты это слышала?
Руни качает головой.
— Нет. Почему ты остановился? Не останавливайся.
Я наклоняюсь к ней, глубоко целую, моя ладонь скользит вниз по её животу, нежно прикасается к ней там, где она тёплая и влажная. Я теряюсь в ощущении прикосновения к ней и её прикосновений, потираюсь об её сладкое податливое тело, тепло между её бёдер, и потому говорю себе игнорировать следующий стон кровати, когда я запускаю руку под её спину, подтаскиваю её выше на постели и тяжело опускаю наши тела на матрас.
Руни подгоняет меня, и мы лихорадочно трёмся друг о друга, слишком преисполнившись нетерпения, чтобы снять одежду или сделать что-нибудь, помимо гонки за разрядкой. Но после особенно сильного толчка моих бёдер кровать стонет ещё громче, зловеще скрипит…
И ломается прямо посередине.
Глава 24. Аксель
Плейлист: Saint Motel — Happy Accidents
Матрас под нами начинает медленно проседать. Руни смотрит на меня широко распахнутыми глазами, пока мы продолжаем съезжать в долину проломленной кровати.
— Мы только что сломали твою кровать? — шепчет она.
— Эээ. Да.
У неё вырывается смех.
— Извини. Это не смешно. Это очень отстойно. Но… вроде как смешно.
Гром прокатывается по небу, и её руки крепче обхватывают меня.
Я рывком поднимаю её с кровати, оттолкнувшись от матраса и заставив её вскрикнуть.
— Божечки, ну и мышцы, — она моргает, глядя на меня. — Думаю, мы знаем, кто сломал кровать. Эта штука вообще рассчитана на человека твоих размеров?
Я прищуриваюсь.
— Кровать прекрасно выдерживала мой вес, пока не появилась ты.
— Прошу прощения! — ахает она.
Полено перекатывается в камине, приглушая свет. Руни, может, и раздражена на меня, но льнёт ещё ближе.
— Дай мне заново развести огонь, — я отстраняюсь от неё, добавляю ещё одно полено и раздуваю угли, пока пламя не разгорается ярче. Затем поворачиваюсь и оцениваю урон. Мой дом намеренно компактный. Мне не нужно много пространства. Достаточно высокие потолки, чтобы не испытывать клаустрофобии, и продуманная планировка. Но это означает, что когда моя кровать ломается, с этим нужно что-то делать. Сегодня ночью мы не сможем заняться тем, что запланировали.
— Ладно, — вздыхаю я. — Время перестановки.
* * *
Разбираться со сломанной кроватью — это потная работа, потому что основание состоит из цельной древесины. Но, видимо, недостаточно прочной.
Сломанное основание кровати оттащено в студию, матрас теперь лежит на полу. Мы с Руни оба вспотели, а моя поясница ощущается напряжённой и сильно болит, ибо побаливала уже несколько дней. Я не могу поверить, как сильно мы вспотели, вот только эту кровать сюда затаскивали Райдер, Паркер, Беннет
