— Сердиться на тебя бессмысленно. С тобой неизбежно попадаешь в одну авантюру за другой. — Он нежно поцеловал ее в губы.
— Ты соврал, чтобы спасти меня или из ненависти к Тэлботу?
Взяв в ладони ее лицо, Марк сказал, глядя ей в глаза:
— Я соврал, потому что как последняя свинья не захотел слушать твоих объяснений. — Сказано это было тихо, почти шепотом и очень серьезно.
Эйлис кивнула, понимая, что грубость, которую он проявил, неприятна ему самому, может быть, даже больше, чем ей.
— Но самое главное, я соврал, потому что помнил, как ты сказала, что любишь меня, а я так ужасно повел себя с тобой. Я испугался, что могу тебя потерять.
— Ну, это уж маловероятно, — сказала Эйлис и, встав на цыпочки, снова обняла его. — Я толстокожая и так просто не сдамся!
Его губы медленно приблизились к ее рту. В этом поцелуе не было страсти, но он был непередаваемо, упоительно нежен. Оторвавшись от ее губ, он прошептал:
— Прости меня за те гадости, что я тебе наговорил. Когда я нашел мешок с одеждой Джейсона и услышал, как ты говоришь ему, что он прелесть и что никто с ним не сравнится — те самые слова, что ты говорила мне, — я просто обезумел. Прости меня!
— Конечно, дорогой. — Она протянула ему губы для нового поцелуя.
— Я делал тебе больно?
— Нет. Ты не был со мной слишком груб. Просто такой любви я еще не знала и не думала, что могу испытать такую страсть, — призналась Эйлис.
— Ты лучше расскажи мне, как было дело. Тогда можно будет решить, что делать, — вместе решить. — Марк поцеловал ее в лоб.
Он повел ее обратно в библиотеку, где она рассказала ему все-все. Они сидели на диване перед вновь разожженным камином, и Марк кутал пледом голые ноги Эйлис.
— Когда я вернулся домой из поездки, умирая от желания видеть тебя, я нашел на своем рабочем столе конверт с пометкой «лично». Внутри были газетные вырезки, где говорилось про тебя и Джейсона, и фотография. Я не верил своим глазам, но фотография выглядела подлинной. Я сгорал на медленном огне, и когда сегодня увидел тебя, то не выдержал.
— Фото — подделка, но подделка мастерская. После него и истории с наркотиком я решила бить Джейсона его же оружием.
— А кричала Рената? — спросил Марк.
Эйлис кивнула:
— И по телефону я говорила с ней. И, поверь мне, она действительно прелесть, и никто с ней не сравнится. От ее крика все клопы повыскакивали из щелей. Но никакой девочки, разумеется, не было. Была лилипутка, знакомая Ренаты. Слух об ожидаемом визите леди Ди, конечно же, распустила я. Но как легковерна пресса. Ну подумай сам: станет ли Диана приезжать в такую дыру?
— О господи! Интересно, что у тебя на очереди? Имей в виду: ты приобрела могущественного врага.
— Я позаботилась об этом. В квартирке я спрятала видеокамеру. Приятель Твика мне помог, и получилось, будто Джейсон соблазнял мальчишку.
Марк сдвинул брови:
— А мальчик откуда?
— Никакого мальчика не было. Были фотографии, кажется, датского происхождения. Завтра я пошлю Джейсону три десятка роз и копии смонтированных фотографий. Из записки он поймет, что, если когда-нибудь потревожит мой покой, я немедленно передам журналистам эти фотографии.
— Их никогда не напечатают.
— Конечно, но написать о них журналисты напишут. Сегодняшняя история, а потом еще и это — Джейсон будет уничтожен. Думаешь, инспектор Морс и сержант Кефри нам поверили?
— Разумеется. Этот след у тебя на шее, халат и то, как ты все время краснела... Как можно было не поверить? Наша версия гораздо убедительнее версии Джейсона. А вдобавок у меня хорошая репутация солидного бизнесмена, в отличие от Джейсона, чьи художества давно уже известны полиции. И все-таки я беспокоюсь, — добавил он. — Ты не знаешь Джейсона Тэлбота так хорошо, как знаю его я. Он не успокоится. Надо тебя увезти.
— Куда? — спросила Эйлис, поднимаясь по ступенькам вслед за Марком.
— В Уиндем-Хилл, встретим Рождество, а к тому времени все рассосется.
Когда «Ягуар» Марка свернул на шоссе, ведущее в Кент, дождь за окошками автомобиля перешел в густой мокрый снег. Марк покосился на Эйлис. Она куталась в теплое пальто с поднятым воротником, пряча в нем подбородок. В тусклом свете глаза ее казались огромными, обведенными зеленоватыми кругами. Эйлис улыбнулась Марку, и в груди его что-то сжалось. Милая и любящая, эта женщина воплощала в себе его мечту. Он чуть ли не изнасиловал ее, а она все простила. Неужели он готов был избить или даже убить, но только не лишиться ее?
— Джейсон говорил что-нибудь обо мне?
— По-моему, нет. Не помню точно. А почему ты спрашиваешь?
Марк замялся. Не хотелось ворошить прошлое теперь, когда все мысли его были о будущем, их общем будущем.
— Просто интересно, знает ли Джейсон о нас с тобой.
— Ты же просил меня никому об этом не рассказывать, — обиженно сказала Эйлис.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Марк, улыбнувшись Эйлис. — Мы с Джейсоном всегда недолюбливали друг друга. Это началось в школе. Джейсон проявлял большую изобретательность, всячески изводя меня. Они со Стивеном вообще издевались над теми, кого считали ниже себя по происхождению. А мне доставалось больше других, потому что я был лучшим учеником и Джейсон мне завидовал. — Марку было что рассказать еще, но он предпочел этого не делать.
— Но Стивен вовсе не аристократ. Чем он так уж гордился?
— Тем, что он сын Найджела Хантера и носит фамилию, которая уже тогда ассоциировалась с блестящим успехом. Зеленым юнцам вращаться в кинематографической среде и запросто общаться с кинозвездами казалось не менее лестным, чем быть упомянутым в «Справочнике знатных фамилий Англии» Дебретта.
Сбавив газ, Марк миновал Пилдоун-Кроссинг и свернул на Уиндем-Хилл. Он не сразу заметил, что Эйлис смотрит на него пристально и встревоженно.
— Ты что?
— По-моему, ты чего-то недоговариваешь.
Глава 31
Марку ничего не оставалось, как продолжить свой рассказ:
— С Каролиной, своей будущей женой, я встретился на вечеринке. В то время я еще робел перед людьми, ведущими свой род чуть ли не с Вильгельма Завоевателя. Примерно неделю спустя она сама заявилась ко мне в квартирку, которую мы снимали с Уорреном. С полными слез глазами она спросила, почему я избегаю ее. Я растерялся, начал оправдываться, сослался на свое низкое происхождение. Но она сказала, что ей это все равно. Мы начали встречаться. Я и оглянуться не успел, как влюбился и сделал ей предложение. Родители ее, конечно, были против. Я слишком поздно узнал, каким образом она смогла заставить родителей согласиться на наш брак.
— Каким же?
Марк глубоко вздохнул:
— Она закатывала истерики, кричала, что жить без меня не может, наконец наглоталась снотворного. К счастью, ее отец вовремя обнаружил это. Мне все это стало известно лишь годы спустя. Оказалось, это ее обычный метод для решения своих проблем. А в важных для нее случаях угрожала самоубийством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
