При виде ее я лишь покачала головой. Меня не переставало удивлять, как серьезно Келлан обдумывал свой отъезд. Я находила его записки по всей квартире. В той, что оказалась засунута в кофеварку, сообщалось, сколько ложек кофе нужно класть, чтобы получить безупречный напиток. Записка в автомобиле напоминала, что ездить нужно медленно и осторожно. Записка в моем шкафчике на работе вопрошала, соскучилась ли я уже. Записка в доме Келлана говорила, что я могу спать в его кровати, если мне захочется. В ней же Келлан нахально заявлял, что я вполне могла бы сама себя приласкать и, если я займусь этим, он надеется увидеть фотографии.
Первые две недели я находила его письма постоянно и наконец решила, что отыскала их все. Но снова и снова, как в пасхальной охоте за яйцами, я находила новые листки, более тщательно спрятанные. В свободные минутки я специально искала их и именно так обнаружила самый драгоценный подарок.
Келлан спрятал его так тщательно, что я лишь по счастливой случайности наткнулась на него. Некоторое время назад, когда наши отношения стали набирать силу и Келлан начал часто ночевать у меня, я выделила для него ящик в комоде, чтобы он мог держать там свои вещи. Поскольку я любила его, я предназначила ему верхний ящик. Гадая, где еще могут быть припрятаны записки, я перерыла все рубашки и джинсы Келлана. Обшарив все его карманы, я стала изучать содержимое следующего ящика, ожидая найти что-нибудь среди своих трусиков и лифчиков. К моему удивлению, все оказалось на своих местах – в белье явно никто не рылся. Но, начав задвигать ящик, я услышала странный звук, как будто дерево терлось о бумагу.
Вытащив ящик полностью, я перевернула его и обнаружила особый приз, прикрепленный к его днищу. Едва дыша, я таращилась на него добрых пять минут. Это была не записка, как до сих пор, а фотография. Удивительного качества черно-белый снимок, на котором красовался Келлан, только вышедший из душа.
Я представления не имела, как он умудрился сделать этот кадр. Изображение начиналось под подбородком и обрывалось в нескольких сантиметрах до самых интимных частей тела моего парня. Все, что попало в кадр, было покрыто каплями влаги, стекавшими по безупречным изгибам мышц Келлана. Это было нечто невообразимо эротичное, такого я никогда не видела, и я даже покраснела, глядя на снимок. И краснела потом целый день.
Куда бы я ни отправлялась, эта фотография с тех пор всегда лежала в моей сумочке. Время от времени, когда это было возможно, я доставала ее, чтобы прочитать надпись на обороте. Там было красными чернилами выведено: «Я знаю, что тебе нравится смотреть на меня, и не хочу лишать тебя этого удовольствия». Прочитав эти строки, я каждый раз обмахивалась снимком, как веером.
Когда мы с Келланом говорили по телефону, я всегда сообщала, что именно нашла за прошедший день. Он хихикал, довольный тем, что способен развлечь меня, даже находясь за многие километры. Но я подозреваю, что это была лишь одна из причин его действий. В первую очередь, конечно, это было нечто вроде игры, но ведь записки еще и заставляли меня думать о нем. В тот вечер, когда я сказала, что нашла снимок его обнаженного тела, Келлан издал странный горловой звук и спросил:
– Который именно?
От неожиданности я онемела, а Келлан с удовольствием хохотал не меньше минуты. Само собой, я понятия не имела, где могут быть спрятаны другие фотографии его тела, но задалась целью отыскать их все.
В очередной раз вздохнув, я заставила себя не думать о Келлане. Мне необходимо было сегодня сосредоточиться и на других делах, а не только тосковать по любимому. Надо было заставить себя не гадать о том, каково Келлану на гастролях и чем он там занимается. Мне необходимо было перестать пугаться того, что почти каждый раз, когда он мне звонил, где-то поблизости слышался женский смех. Все это должно подождать. Сегодня мне нужно было сконцентрироваться на последнем экзамене перед зимними каникулами.
Потом я смогу думать только о Келлане, о том, что скоро мы наконец увидимся, когда он приедет на Рождество к моим родителям. Я старалась не слишком волноваться из-за этого, но все попытки были напрасными. Мои родители были не в восторге от этой идеи. Потребовались немалые усилия, чтобы убедить их в том, что Келлан вполне может провести праздники вместе с нами. Не то чтобы они плохо к нему относились или что-то в этом роде – просто они еще его не знали. Им было известно лишь, как он зарабатывает на жизнь. Моему отцу этого было достаточно. Хотя он не говорил об этом прямо, я думаю, он ожидал увидеть какого-нибудь обкуренного сквернослова. Папа всегда уж слишком старался защитить меня.
Натянув удобные джинсы и самый теплый из имевшихся у меня свитеров, я закуталась в толстую куртку, схватила сумку и поспешила к любимой «крошке» Келлана. Я называла его машину малышкой. Келлан заботился о ней почти так же, как и обо мне. Заводя автомобиль, я фыркнула, снова вспомнив о самодовольной улыбке Келлана, с которой он смотрел на свой «шевелл». Я не могла дождаться его возвращения.
Придя в колледж, я поспешила найти свободное место в аудитории и достала свои записи. У меня еще оставалось время, и я быстро просмотрела их до начала экзамена по этике, попутно поздоровавшись с несколькими однокурсниками, с которыми успела подружиться. После того как Келлан так свободно посетил наши занятия, я как-то осмелела и тоже начала принимать участие в групповых дискуссиях. Как ни странно, люди ко мне прислушивались и часто даже соглашались со мной. В результате те самые девушки, которые обычно нежно поглядывали на моего возлюбленного, сплетничая по углам, теперь приветствовали меня теплыми улыбками. Некоторые из них даже расспрашивали меня о Келлане – например, моя соседка Шайен.
Эта бойкая блондинка принадлежала к тем девушкам, которых сразу замечают мужчины. Впрочем, даже не пользуясь своими внешними данными, она умела держаться так, что поневоле начинала вам нравиться. Почти все девушки в классе были ее подругами, но она всегда старалась сесть рядом со мной, утверждая, что такое соседство улучшает ее оценки.
– Привет, Кира! Как ты? Собираешься получить высший балл? – Шайен говорила с легким южным акцентом, отчего ее голос становился еще более приятным.
Уверенно улыбнувшись ей в ответ, я пожала плечами:
– Конечно, что за проблемы? – И тут же состроила гримасу. – Ну, я надеюсь на это.
Шайен рассмеялась и достала из сумки свои записи.
– Уверена, ты меня побьешь. – Бросив взгляд на мои каракули, она спросила: – С Келланом разговаривала? Как он там?
Я вздохнула, стараясь не слишком много думать о темно-синих глазах, по которым я так скучала, и о невероятно сексуальной путанице его волос.
