обменялись парой ничего не значащих реплик.
Похоже, между ними когда-то черная кошка пробежала.
Неудивительно тогда, что Федоров так легко согласился мне помочь.
Вот ведь жук — чужими руками жар загребает и не морщится.
Я успел кое-что нарыть про патриарха Пожарского — надо же знать, с кем цапаешься.
Официально у Игната было одиннадцать детей — семь сыновей и четыре дочери — от трех жен, неофициально же — как минимум вдвое больше. Причем младший едва-едва научился ходить без сторонней помощи.
Про внуков и говорить не стоило. Похоже, каждый из отпрысков Игната поставил перед собой задачу если уж и не догнать, то, как минимум, перегнать папаню.
Сам же род Пожарских был невероятно древним и богатым. Бизнес, земли, недвижимость и акции — доходы Пожарские тщательно скрывали, но даже то, что можно было разузнать, внушало уважение.
Всем бы так жить.
Да и талантом они обделены не были.
Во всяком случае, Игнат.
Я нашел информацию, что за свою жизнь он успел провести восемьдесят девять дуэлей и одержать победу в восьмидесяти из них. В девяти оставшихся же оппоненты признавали поражение заранее.
В конце концов, обойдя зал почти по кругу, Пожарский направился прямо ко мне. Не спеша, медленно и величаво, как и подобает человеку его уровня.
— Он что, к нам идет? — прошептала мне на ухо Маша.
— Ну да, я сюда ради него и пришел, — столь же тихо ответил я.
— Чего?! Блин, Соколов, ты раньше не мог сказать?! — аж поперхнулась Маша. — Ты просто…
Что я просто или сложно никто так и не узнал, так как к нам подошел Игнат Васильевич с суженой и ручными мордоворотами.
— Дмитрий Соколов, верно? — поинтересовался он, меряя меня заинтересованным взглядом.
— Так точно, — произнес я.
— Если честно, я представлял вас несколько более… зрелым, — хмыкнул Пожарский.
— Уж какой есть, — подавил зевок я.
— А это, как я понимаю, госпожа Кравченко, — Пожарский стрельнул глазами в Машу, а потом перевел взгляд на Валеру со Стасей. — И господин Вавилов с госпожой Зайцевой. Наслышан, наслышан.
— Быть может, перестанем расшаркиваться друг перед другом и перейдем к делу? — предложил я.
— Согласен, — кивнул Пожарский и повернул голову к невесте: — Душа моя, вынужден тебя оставить. Не скучай, скоро вернусь. Соколов, пойдемте посмотрим сигарную комнату господина Волкова — уверяю, она шикарна.
Пожарский направился к выходу из зала, я же пошел следом, спиной ощущая на себе взгляды его охранников, что тащились за мной хвостом.
Пожарский шел по особняку Волкова так уверенно, точно был у себя дома.
Пропетляв по коридорам, мы зашли в средних размеров комнату с каменным камином, в котором отплясывал огонь.
Напротив него стоял небольшой круглый стол с пепельницей. Вокруг стояло несколько кожаных кресел, в углу находился бильярдный стол, по правую руку — длинный диван.
Охранники остались за дверью, мы же с Пожарским разместились в креслах. Не успели мы усесться, как в комнату вошел слуга и поставил на стол два квадратных стакана и бутылку бурбона.
— За знакомство? — предложил Пожарский, разливая напиток по стаканам, когда слуга ушел прочь.
— Почем бы и нет, — пожал плечами я.
Мы чокнулись и я пригубил бурбон. На вкус неплохой, не сивух какая-нибудь. Пожарский достал из кармана серебряный портсигар, вытащил тонкую сигарету и предложил было нет — я же в ответ лишь покачал головой. Не хватало еще травить себя всякой гадостью. Пожарский щелкнул зажигалкой, с наслаждением выпустил клуб сизого дыма и произнес:
— Итак, ходят слухи, что вы, Соколов, каким-то образом причастны к гибели моего старшего внука Михаила.
— Враки, — сказал я. — Его демон убил, это подтвердил СИБ.
— Ни в коей мере не умаляю профессионализм сотрудников СИБа, однако есть кое-какой нюанс, — Пожарский стряхнул пепел. — Накануне смерти Михаил позвал одного из своих друзей разобраться с каким-то дерзким выскочкой, смевшим бросить ему вызов, и, я сильно подозреваю, что им были именно вы.
— Не хочу оскорблять память вашего внука, но врагов у него хватало, — заметил я.
— Не стану спорить, Михаила сложно было назвать святым человеком, — Пожарский сделал глоток. — Он был слишком не сдержан, высокомерен и заносчив. Думаю, это его и погубило.
— Если честно, у меня складывается впечатление, что вы не слишком-то о нем горюете, — сказал я.
— Знаете, Соколов, в моем возрасте к смерти начинаешь относиться по-философски, — бледное лицо Пожарского в отблеске огня напоминало гипсовую маску. — Тем более, внуков у меня более чем достаточно, как родных, так и незаконнорожденных. Да и в качестве наследника я его, откровенно говоря, не видел. Но дело тут не сколько в Михаиле, сколько в репутации всего рода. Ведь если мы спускаем с рук убийство наследника, что уж говорить об остальных носителях фамилии? И уже не важно, действительно ли вы имеете отношение к смерти
