Хм, если так подумать…. Меня не так давно удивило, что Тернов не поверил мне, что я могу поднять центнер веса после месячной тренировки. А ведь он знает, что я пользуюсь ласточками, чтобы поддерживать уровень тренировок, как это делали силачи.
— Возможно, — соглашаюсь я.
— Вашу силу ограничивает только ваш сосуд суммы, сэр Константин. Но в пределах его объема вы можете развиваться, как угодно.
Ага, и этот сосуд у меня дырявый, изуродованный. Каким бы мастером я не был, с заточенной палкой на танк не попрешь.
— Как-то странно… Как вы это обнаружили?
— Сэр, я видел сотни умов. Ковырялся в них, как в мусорных мешках. Я знаю тайны многих людей. Знаю, на что они способны. Поверьте моему опыту, я давно научился понимать такие вещи. Но…
— Что, «но»?
— Я думаю, что вы не уникальны. Есть еще люди с такой же особенностью суммы, как и у вас. И не спрашивайте. Я и так на эмоциях сказал больше, чем должен был.
— Монтано, да? — улыбаюсь я.
— Я ничего вам не говорил, — становится серьезным Сайтама и превращается в простого лысого мужичка: — Ну что, продолжим?
Интерлюдия
Шин Аамори, также известный как «Ли» и «Ли Золотые Руки»
Наемник, изгнанник, предатель, террорист, убийца, разыскиваемый Интерполом преступник
Бывший член клана Джунсиначи
Награда за голову.
Джунсиначи:
Живой: 4 500 000$
Мертвый: 0$
Фрагор:
Живой или мертвый: 100 000$
Велтешафт:
Живой или мертвый: 500 000$
Филзели: «отсутствует»
Новус: «отсутствует»
Исталы «отсутствует»
Ли сидит на грязной койке в чердаке заброшенного дома в глубинке Подмосковья уже пятый день. Он не спит, не ест. За все пять дней он даже ни разу не открыл глаза.
Ли исхудал, а последний день его губы стали шевелиться, что-то беззвучно выговаривая.
Это началось очень давно. С тех пор, как он провел поединок разумов с Константином Кибой. То, что казалось обычным заказом, обернулось неприятными последствиями.
Сначала появились странные чувства. Непонятные желания съесть то, что раньше он терпеть не мог. Например, суши из дешевых московских ресторанов. Потом его потянуло… покурить. За всю жизнь Ли не выкурил ни одну сигарету, но сейчас стал обращать внимание на курящих прохожих. Ему захотелось послушать музыку. И не какую-то, а именно на виолончели. Эти желания брались из ниоткуда и… пугали Ли.
Сначала он думал, что ему промыли мозги. Но после трех дней погружения в себя он не заметил ничего в своих мозгах.
Но это его не убедило.
Непонятные желания и чувства усиливались. Последней каплей стало то, что он забыл целые сутки своей жизни и оказался здесь — на этом чердаке. В пятидесяти километров от своего жилища.
Но Ли не стал покидать этого места. Он погрузился в самый глубокий транс из известных ему. Чтобы разобраться, что с ним происходит.
И сейчас ловушка захлопывается.
Ли дергается, замирает, падает на бок. Какое-то время не дышит. Но вот открывает глаза и встает. Достает из кармана купленную, но непочатую пачку сигарет. С интересом, будто первый раз ее видит, рассматривает, открывает со второй попытки, закуривает.
— И? — тихо спрашивает он сам себя, осматривая грязный чердак. — Ладно не понятно, где я. Но кто я — это уже слишком.
Садится на край койки, какое-то время думает, курит.
— М-м, — достает изо рта сигарету. — Меня зовут Кэр. Уже лучше.
Курит дальше, кашляет от непривычных ощущений в легких.
Дмитрий Ра
Константин Киба: Превосходство Воплощенного. Том 4
Глава 1. Последствия достижений
23 января 2023 года
Время: 10:22
Еду в черном школьном микроавтобусе. Сижу, закинув руки на боковые спинки кресел, запрокинув голову. Грызу зубочистку, напевая недавно заученный ритм. Местная музыка намного прекрасней той, которая есть в Варгоне. Живее, что ли…
Забавно, что маршрутка меня ждала на том же месте, как и всегда. Все мои прогулы и конфликты она стабильно приезжала и, не дождавшись провинившегося ученика, уезжала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но сегодня я явился…
Двери сразу же заблокировались. Так что хочешь-не хочешь, теперь это тюремный автозак, и везут меня в тюрьму.
Но по звуку я знаю, где нахожусь. И что радует больше всего — везут меня все же в школу. Можно было, конечно, подсесть в лимузин Патрика, но я не хочу показывать белякам дружбу с Вальтами. По крайней мере раньше времени, пока не объясню им в чем расклад.
«Маршрутка» останавливается через десять минут. Уши слышат привычный гомон сотен голосов. Беляки, черняки и мелкая элита продолжают ходить в школу неодаренных, даже не догадываясь, в какой жопе сейчас мир.
Дверь открывается. И сразу:
— Константин Киба, выходите с поднятыми руками!
Выпрямляю шею, смотрю на пятерых стражей в черных масках. Двое из них наводят на меня дула пистолетов, у одного электрический тазер.
— Не делайте резких движений, — требует тот, что с тазером.
— Всенепременно.
Хоть я так и сказал, моя рука потянулась в карман джинсов.
Щелк!
Наэлектризованная игла летит из тазера в мою сторону.
Взмах!
Второй рукой в белой перчатке из шелка я перехватываю иглу на лету. Она оказывается сжатой в кулаке. Электрические разряды проходят по пальцам.
— Лечь на землю, немедленно! — орут стражи, щелкая предохранителями уже боевого оружия с напитанными суммой пулями.
Я успеваю вытащить лист бумаги из кармана, протягиваю им.
— Как нехорошо применять силу во всем не разобравшись, господа. Прочитайте.
Один из стражей резко выхватывает лист, пробегает глазами по буквам. Передает второму, тот тоже читает. Они отходят в сторону, оставляя меня со своими агрессивно настроенными напарниками, перешептываются:
— И что делать? В карцер его?
— Нет, это уже серьезно.
— Нас о таком не предупреждали. Ладно, отведем его к шефу, пусть сам разбирается…
Через минуту я иду по заснеженному школьном двору, засунув руки в карманы. За моей спиной пятеро стражей, но они уже не наводят на меня оружие, а просто сопровождают.
Десятки, а может и сотни глаз смотрят на меня с великим интересом и удивлением. Кто-то отступает, кто-то, наоборот, подступается ближе. Слышу переговоры о том, почему я здесь. Многие считали, что я сбежал. Есть и откровенно недовольные разговоры. В основном среди Вальтов. Похоже эти менее всего ожидали моего появления. Думали, что семья Эдвайсов от меня избавилась.
Вижу беляков. Они в основном пялятся в недоумении. Насколько я понимаю, все знают о моем побеге. И то, что я вернулся, для них равно самоубийству.
— Киба, ты что тут за… — начинает какой-то незнакомый беляк, но его прерывает страж.
— Не разговаривать с ним! Разойдитесь!
Ухмыляюсь, отвечаю так громко, чтобы услышали все:
— Я вернулся, потому что приготовился к тому, что нас ожидает! Готовьтесь и вы!
— Что ты делал это время, Константин?! — орёт кто-то из толпы. — И что, блин, делать нам?!
— Да! Ты обещал нам помочь пройти на второй этаж! Я вступил в твой клуб! И?!
Морщусь. Среди толпы всегда найдутся считающие, что есть в мире волшебники, которые всё сделают за них.
Заходим в школу. Тут тоже народу много. Гул затихает, становится тихо. Под молчаливые взгляды меня проводят выше, на пятый этаж. Стучатся в дверь директорского кабинета…
* * *
Я думал, что выглядеть еще уставшее просто невозможно. Но вот он. Кажется, что Георгий Александрович читает с большим трудом. Он откладывает документ в сторону, вздыхает, трёт виски:
— Ты же понимаешь, что тебе это не сильно поможет? Да, участники и правда освобождаются от наказания на время соревнования. Но когда ты из него вылетишь… а ты обязательно вылетишь, то ничего тебя не спасёт от заслуженного наказания. Ты все еще ученик моей школы.
