Хозяин-алкоголик не заметил, кажется, даже падения велосипеда. Он искренне радовался, что после длительного отсутствия о нем вспомнила такая красивая женщина!
За изгибом коридора Данка извернулась и спрятала пистолет под курткой, заткнув его сзади за ремень джинсов, как вообще-то принято носить нунчаки.
Когда она вошла в комнату, то поняла, почему Майка позвала на помощь Сережу.
Собственно, Майки видно не было, торчала лишь голова. И торчала где-то на уровне Данкиных колен.
Гостеприимный хозяин усадил владелицу салона красоты в глубокое, да еще и продавленное кресло. А потом принялся заговаривать ей зубы. Для убедительности он снимал с полок художественные альбомы и клал их один за другим Майке на колени, в безумии гостеприимства утратив остатки разума. К ним он добавил большие застекленные коробки. Образовалась пирамида, которую Майка никакими силами не могла с себя сбросить, ей даже не за что было уцепиться руками, чтобы подняться – ручки кресла давно отлетели, остались одни деревянные штыри, да и до тех было не добраться из-за книг. Только мобильный телефон, как ни странно, оказался в пределах досягаемости, и то потому лишь, что он лежал в Майкиной сумке сверху, невзирая на мрачные Сережины прогнозы по этому поводу, а сумку Майка поставила возле кресла.
– Как тебя сюда занесло? – спросил Сережа, не торопясь извлекать бывшую жену из-под завала и наслаждаясь зрелищем.
– Сердолик! С прожилками! – лаконично и жалобно отвечала бывшая жена. Очевидно, ее тут заговорили до полусмерти.
– Это же Наследник, – негромко сказала Данка. Но как сказала!
Ярость клокотала в трех словах, судьбы мира вздрогнули и замерли – вот как она это сказала!
– Наследник? – Майка не только вылупила глазищи, но и приоткрыла рот. – Во, блин!..
Разговор у подружек получился молниеносный, но явно требовал продолжения.
Сережа обернулся к хозяину квартиры, чтобы каким-нибудь вопросом отвлечь его.
Тому было немало лет, а если судить по прическе – то много. Он облысел, но оставшиеся на висках и на затылке волосы почему-то не стриг, так что они висели легкими и игривыми локонами до плеч. Мужчина в расцвете лет еще не забывает вовремя стричься, это Сережа усвоил твердо – и стригся самостоятельно перед зеркалом. У него был хороший глазомер – он оттягивал прядь за прядью и укорачивал их на одно и то же количество сантиметров, а затылок время от времени подравнивала Майка. В последнее время – даже без комментариев.
Потряс его также хозяйский нос – мечта хирурга из Института красоты. Из этого носа можно было выкроить два, а то и три обычных, стандартных. Причем Сережа не назвал бы его длинным, длины-то он как раз был приемлемой. Просто та его часть, которую полагалось бы назвать горбинкой, разрослась в неимоверный горбище.
Словом, фигура, носившая прозвище Наследник, оказалась колоритная.
Данка, которая общалась только с колоритными фигурами, сориентировалась сразу. Погасила ярость, нарисовала улыбку, вытащила на свет ласковую женственность.
– А ты бы кофейку сообразил, что ли? А я бы тебе помогла, – предложила она, пока Сережа составлял в голове светский и ни к чему не обязывающий вопрос.
– Кофейку? – недоуменно переспросил носатый алкоголик. – Ты понимаешь…
И замолчал выразительно.
– Понимаю, – сказала Данка. – Пошли на кухню, помою тебе четыре чашки. А кофе у тебя есть. Это я точно знаю. У тебя штанов не будет, а кофе будет.
Вытаскивая захихикавшего Наследника из комнаты, она обернулась к Сереже с Майкой, скроив такую гримасу, которая без слов приказывала – а ну, живо!
Сережа принялся быстро снимать с бывшей жены альбомы и коробки, складывая их прямо на полу.
– Он обещал, что продаст мне коллекционный сердолик! – оправдывалась Майка. – У него этих камней знаешь сколько? Я всего на минуточку заехала!..
Сережа выдернул Майку из глубокого кресла и увлек в коридор. Одновременно прямо из стены возникла Данка. Сережа и не догадался бы, что старый шкаф так удачно маскирует дверь в кухню.
– Ходу! – приказала Данка, первой бросаясь к дверям. Но, стоило ей взяться за ручку, как раздался звонок. Он был долгий и требовательный – мол, свои, не возись, открывай!
– Блин… – прошептала Данка. – Так и знала…
Она развернулась и, заставив Сережу с Майкой вжаться в стену, кинулась назад.
Звонок повторился.
– Меня тут нет – и уматывайте немедленно! – приказала Данка. – Если этот сучара Наследник разинет пасть – затыкайте чем хотите!
– Есть! – крикнула ей вслед Майка.
Сережа ровно ничего не понимал.
Он не верил в женскую интуицию – а напрасно. Именно интуиция и не подвела Данку. Стоило ей скрыться в комнате, как буквально из шкафа возник хозяин-алкоголик.
– А Дануся? – растерянно спросил он.
– А Дануся убежала! – как бы и не соврав, отвечала Майка. – Она ведь всего на минутку.
– А кофе?…
– А кофе для меня, я же просто загибаюсь без кофе, а попросить было неловко, я же тут впервые, – пихая зачем-то Сережу локтем в бок, голоском девочки, не обремененной мозгами, поведала Майка. – Дануся вышла – и через минуту позвонили. Мы и пошли открывать, потому что были рядом, потому что провожали Данусю, потому что я ей еще кое-что должна была сказать…
Позвонили в третий раз – уж вовсе нахально.
Предельно запутанный Наследник отпер наконец дверь – и вошли четверо.
Трое составляли компанию и имели вид заурядно-богатый и сытый.
Один был мужчиной за пятьдесят, крепкого сложения, лысоватый и очень уж морщинистый. Другой – тридцатилетний, худощавый, остроносый, какой-то несолидный, третий – явно «лицо кавказской национальности», хотя и обтесанное на столичный лад. Пожилой был в этой компании главным – это как бы само собой разумелось.
Но четвертый – о, четвертый! Он был похож на маркиза при дворе Людовика Пятнадцатого. Породисто-изысканное лицо, также весьма носатое, но тут хоть весь объем ушел в длину, и серебрящиеся волосы, и тонкая фигура, причем плечи не вызвали у Сережи ни отвращения, ни даже возражений, такие это были широкие и прямые плечи, и крупные красивые руки – все это были те качества, которые заставляют благоразумных женщин делать изумительные глупости. Возраст красавца был неопределенный, хотя не более сорока лет.
А вид свидетельствовал о нежной любви к собственной персоне. Начиная от стрижки, выполненной классным мастером, кончая изумительно подобранными по тону широким развевающимся плащом, великолепным шарфом и даже башмаками. Была в красавце некая элегантная расхристанность, чего Сережа как бы и не признавал достойным мужчины, но чему иногда, как бы это поточнее сказать… Не примитивно завидовал, нет! А чуточку, крошечку, капельку, в порядке самоиронии, глядя на это недостойное атлета дело свысока, за… Ну, завидовал…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
