Гейл Карсон Ливайн
Две принцессы Бамарры
THE TWO PRINCESSES OF BAMARRE by Gail Carson Levine
Copyright © Gail Carson Levine, 2001
© А. Кузнецова, перевод, 2014
© Н. Гуркова, иллюстрация на обложке, 2014
© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014
© Издательство АЗБУКА
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Джоан Эйблав, моему товарищу по этой прекрасной безумной скачке… миллион спасибо
Глава первая
Из земли разореннойВ землю дикую,Чудищами населеннуюЮный Друальт увелРазбитый, оборванный клан.Бережно нес онВ могучих рукахБрюса, дитя-короля,Первого князя Бамарры.
Так начинается «Друальт», эпическая поэма о величайшем герое Бамарры, идеале нашего королевства. Друальт сражался с бамаррскими чудовищами – ограми, грифонами, призраками и драконами, которые до сих пор донимают нас, – и помог своему правителю основать наше королевство.
Сегодня Бамарра как никогда нуждается в герое. Каждый год чудовища губят сотни бамаррцев, но еще больше жизней уносит «серая смерть».
В герои я не годилась. Больше всего на свете мне хотелось покоя и безопасности. Мир представлялся мне гибельным местом, не подходящим для людей моего склада.
Однажды, когда мне было года четыре и мы играли в замковом дворе, над нами вдруг пронеслась тень. Я заверещала, уверенная, что это грифон или дракон. Сестра моя, Мэрил, подбежала и обняла меня – длины ее рук едва хватило.
– Оно улетело, Эдди, – шепнула она. – Оно уже далеко.
И запела вполголоса строки из «Друальта»:
Шаг за шагом – вперед,Храбрость рождает надежду.Лицом к врагу повернись,На победу сердце настрой.
Я затихла, убаюканная голосом Мэрил и ее теплым дыханием у моего уха.
Мэрил была моим защитником, необходимым мне, как воздух и пища. Нашу матушку, королеву Дарию, забрала «серая смерть», когда мне едва исполнилось два года, а Мэрил – три. Отец редко заглядывал в детскую. Белла, гувернантка, по-своему любила нас, но выражала свою любовь нравоучениями и поджатыми губами.
Мэрил понимала меня, хотя мы различались так сильно, насколько это вообще возможно. Она блондинка, а я темноволосая. Она миниатюрная и крепенькая, сгусток направленной энергии, а я долговязая и неуклюжая, склонная нервничать и оттого суетиться. Мэрил была храбрая, а я боялась почти всего – начиная с чудовищ и незнакомцев и кончая пауками.
Ребенком Мэрил обожала разыгрывать сцены из «Друальта» или придуманные истории, в которых она спасала королевство. Игры начинались в миниатюрной карете, сокровище нашей детской. Я садилась внутрь, а Мэрил забиралась на козлы. Мы совершали путешествие к Эскернским горам, где обитали огры и грифоны, или в замок королевы эльфов на берегах Хаюнского океана, или в западную пустыню, где таятся логова драконов, или в населенный призраками Мьюлийский лес.
Мэрил спасала меня от огнедышащего дракона или голодного огра. В нужный момент я визжала от ужаса (наполовину настоящего). Но больше всего я любила сидеть тихо, как мышь, и наблюдать за Мэрил.
Любимой игрой моей сестры было приключение с «серой смертью». Как ни странно, это меня не пугало. «Серая смерть» не была ни чудовищем, ни пауком, вид которого приводит в дрожь. Она была невидима. Если я ее подхвачу, она окажется где-то внутри меня, и пусть внешний мир кишит неведомыми опасностями, но уж свои-то внутренности я знала. И не сомневалась, что сумею одолеть незваного гостя.
В игре мне всегда доставалась роль жертвы «серой смерти». На первой стадии болезни, когда заболевшего одолевает слабость, я начинала идти к старенькой детской кушетке, слабея на ходу. Через несколько шагов я падала на колени и дальше ползла на четвереньках. Подтаскивала себя к кушетке, но у меня не хватало сил забраться на нее.
Тогда я засыпала прямо на полу. Спустя секунду-другую просыпалась и вставала, снедаемая лихорадкой. Подбегала к камину и мазала щеки пеплом, потому что лица у больных ближе к концу всегда становились серыми. Я притворно дрожала и старательно стучала зубами.
Тем временем Мэрил сражалась с чудовищами, советовалась с чародеями, карабкалась по горам, плыла по бурным морям. Не забывая трястись, я краем глаза наблюдала за ней, потому что не могла начинать умирать, пока она не будет готова спасти меня. Когда она побеждала и находила лекарство, я оседала на пол.
Она мчалась ко мне, бережно держа лекарство в ладонях. Иногда это оказывался эликсир в золотой чаше. В другой раз – перо грифона, или зуб дракона, или просто гладкий черный камушек. Падая рядом со мной на колени, она шептала:
– Я отыскал его, дева. Ты будешь жить.
Она исцеляла меня, и я вскакивала. Затем мы плясали по всей детской, прыгали около кареты, молотили по доспехам, хлопали в ладоши и танцевали вокруг маленькой прялки.
Мы верили, что однажды лекарство будет найдено. Так сказал призрак, а пророчества призраков всегда сбываются. Лекарство найдется, когда «трусливые обретут храбрость и дождь прольется над всей Бамаррой». Большего мы не знали. Никто не ведал, когда появится лекарство, кто его найдет и какую форму оно примет.
Однажды в конце игры я спросила Мэрил, неужели она и в самом деле хочет заняться поисками лекарства. Мне тогда было девять лет, а ей – десять.
– Я отправлюсь в поход, как только стану достаточно сильной, чтобы оседлать боевого коня.
Она никогда не вернется! Чудовище убьет ее.
Сестра приняла героическую позу, расставив ноги, и взмахнула воображаемым мечом:
– Я найду лекарство, и рыцари пойдут за мной. Мы уничтожим чудищ и спасем Бамарру. Тогда я вернусь домой.
Она не вернется. Она погибнет. Но у меня хватило ума промолчать. Вместо этого я спросила:
– А чем займусь я во время твоего отсутствия?
Мэрил опустила воображаемый меч и улыбнулась:
– Ну, ты станешь женой прекрасного принца и мамой маленькой принцессы, и она научится вышивать так же красиво, как ты.
Ответная улыбка не давалась мне.
– Но что, если принц еще не появится или я ему не понравлюсь и он уедет?
– Тогда ты отправишься со мной.
– Нет, не отправлюсь. Мне будет слишком страшно, ты ведь знаешь.
Мэрил вздохнула, теряя терпение.
– Ох, Эдди! А если я пообещаю никуда не уезжать, пока ты не выйдешь счастливо замуж? Это тебя устроит?
– Обещаешь?
Она опустилась на одно колено:
– Клянусь неотлучно пребывать в Бамаррском замке до тех пор, пока принцесса Эделина не найдет свою истинную любовь. Да обратится мой меч против меня, если я нарушу эту клятву.
– Спасибо.
Я с огромным облегчением плюхнулась на пол детской. До свадьбы было очень-очень далеко.
Сестра бросилась на пол рядом со мной. Мы тихонько полежали с минуту, глядя в деревянный потолок.
– Если я когда-нибудь действительно подхвачу «серую смерть», – сказала я, – то не умру, даже если ты к тому времени еще не найдешь лекарство.
Мэрил перекатилась на живот.
– Почему это?
– Потому что не поддамся. Когда болезнь заставит меня чувствовать усталость, я не буду вести себя как уставшая. Когда она заставит меня хотеть спать, я буду бодрствовать. Когда охватит озноб, примусь бегать взад-вперед и согреюсь. Отказываясь подчиняться повелениям «серой смерти», я прогоню болезнь прочь.
Мэрил вскочила на ноги:
– А я сделала бы что-нибудь трудное: залезла бы на гору, поймала огра.
Я поднялась и села в нашу карету.
– Не понимаю, почему люди умирают.
Сестра тоже села.
– И я не знаю почему, кроме тех случаев, когда их испепеляет дракон или пронзает мечом жестокий рыцарь. – Она немного подумала и пожала плечами. – Я все равно найду лекарство, ты ведь знаешь.
Я кивнула:
– Но если я заболею до этого, то все равно не стану добычей смерти.
Глава вторая
Когда мне сравнялось двенадцать, «серую смерть» подхватила моя горничная Трина. Я впервые видела болезнь так близко. В замке каждый год умирали от нее несколько человек, но я никого из них толком не знала.
До болезни Трина имела обыкновение по утрам сдергивать белье с кровати и как следует встряхивать. Угловатая ворчливая женщина с резкими движениями.
И вот однажды утром она утратила эту резкость. Медленно сняла постельное белье и подняла руки так, словно плыла сквозь густой сироп.
