Он чуть больше ногтя, неброский, Бьянка снимает его, лишь когда моется или ложится спать, но всегда кладет на прикроватную тумбочку как талисман, который ее защищает и согревает.
Каждый раз, надевая его, она вспоминает о матери. Вот и сейчас. Она застегивает цепочку и на секунду поворачивается к комоду. Там, в рамке из светлого дерева, фотография Сары, где ей чуть больше двадцати. Бьянка смотрит на нее, и кажется, будто она глядит в зеркало. Они похожи, как две капли воды: те же глаза продолговатой формы, только цвет другой: у Сары они нежно-орехового оттенка, те же губы, маленькие, но четко очерченные, высокий открытый лоб и этот нежный, доверчивый взгляд. Саре было всего тридцать, когда ее не стало, а Бьянке – девять, и она не понимала, что происходит с мамой. Тогда ей не сказали, что у нее за болезнь – все говорили общо и очень тактично о «тяжелом недуге», а Сара молча терпела и всегда улыбалась Бьянке. Она ушла бесшумно, как уходят самые чистые души, но прежде, чем навсегда закрыть глаза, сняла с шеи этот серебряный кулон и надела на шею Бьянке. Она усадила дочурку на свою постель и шепнула на ушко: «Девочка моя, всегда следуй за своей мечтой».
Следуй за мечтой. Эта фраза словно впечаталась в ее сердце. С ней Бьянка прошла переходный возраст, годы бунтарства, и даже сейчас иногда ей кажется, что эхо этих слов нет-нет да и пробьется сквозь толщу страха. Может быть, ее мечты были слишком хрупкими и смелыми, как кристаллы соли, которые испаряются, но не исчезают до конца.
К горлу ее подступает ком, и она смотрит в ласковые глаза матери в поисках света, ответа. Гордится ли она тем, какой стала ее дочь? «Как знать, чего ты сама хотела для меня? – думает Бьянка. – Может быть, я все сделала не так, может быть, заслуживаю большего, а может, и вовсе уже не знаю, о чем мои мечты. Если бы ты была сейчас со мной…» Она пытается представить хоть один день вместе – тогда эта неразбериха улетучилась бы сама собой. Бьянка делает глубокий вдох, сглатывает комок. Ты здесь, со мной, я чувствую, говорит она себе, будто собираясь с духом. И всегда будешь рядом, за горизонтом, как песнь, летящая в небо. Песнь каждого дня, звучащая в тиши, в радости и горе, в счастье, которое дарят простые мелочи. Я не имею права жаловаться, строго заключает она: отказавшись от мечты стать звездой сцены, взамен получила мужчину своей мечты… С которым живу как принцесса.
Теперь Бьянка улыбается, оглядываясь вокруг. Она думает о Саре, которая всегда говорила, что когда-нибудь она станет принцессой и будет жить в замке. И вот он – ее замок. И даже принц есть. Все чудесно так, как есть, повторяет она про себя, даже если и несовершенно. Но именно для этого и существуют посиделки с Дианой.
Глава 6
– Добрый вечер! – приветственно кричит Диана, широко улыбаясь, и помада медного цвета поблескивает на ее полных губах. Бьянка следует за ней, сдержанная и элегантная, в полной гармонии с этим местом.
– Добрый вечер, добро пожаловать, – девушка в японском кимоно цвета антрацита – ресторан «Каикая» – один из последних в районе, принадлежащий не китайцам, – приветственно кланяется.
– Мы хотели бы столик на двоих, – продолжает Диана, и Бьянка с готовностью уступает ей сцену. Когда они вместе идут гулять, Диана неизменно берет на себя эту роль. У нее природный дар убеждения официантов, которые всегда предлагают ей лучший столик.
– Вы бронировали? – спрашивает та снисходительно, почти высокомерно.
– Нет… – лицо Дианы принимает выражение потеряного олененка. – Но мы уже были здесь дважды и нам очень понравилось…
«Да ведь мы же первый раз сюда приехали!» – думает про себя Бьянка, но ничего не говорит, поддерживая игру.
Японка тоже понимает, что эта рыжая рассказывает сказки, но проникается к ней симпатией и решает пойти навстречу:
– Хорошо. Секундочку, проверю, есть ли свободные столики.
Она скрывается за занавеской. Бьянка осматривается, вдыхает аромат, внимательно изучает вход и интерьер соседних помещений.
– Какое красивое место! Как хорошо, что ты вернулась в Бассано и вытащила меня на этот ужин!
Диана с улыбкой кивает.
– Конечно, если мы будем ждать этого бесчувственного Себу… Здесь так чистенько, правда? Интерьером занималась одна из крупнейших миланских дизайн-студий.
– Ну, это видно по результату! – Бьянка с интересом изучает инсталляцию из бамбуковых стеблей, которые, словно лучи, спускаются с потолка.
Стены вестибюля отделаны облицовочным кирпичом, в двух дзен-фонтанчиках журчит на круглых камнях вода; стены, обшитые панелями светлого дерева, расписаны хайку и украшены сплетенными ивовыми ветвями; с потолка свисают фонари из рисовой бумаги, горят свечи, на столах стоят белые орхидеи. Фоном звучит восточная музыка – Бьянка в этом ничего не понимает, но на современную непохожа, – она успокаивает и увлекает за собой, в пространство полного умиротворения. Это идеальное место для романтического ужина, думает Бьянка в ожидании вердикта: найдется ли для них место в этом раю?
Спустя несколько мгновений девушка в кимоно возвращается.
– В данный момент все столики заняты, но один скоро освободится. Не желаете ли пока подождать за стойкой…
– А долго ждать? – спрашивает Бьянка, слегка покачиваясь на каблуках.
– Думаю, минут десять, максимум – четверть часа, – отвечает японка, как бы желая их подбодрить.
Подруги переглядываются и кивают друг другу.
– Хорошо, мы подождем, – отвечают они хором.
Они оставляют официантку и подходят к стойке из черного глянцевого мрамора, украшенной маленькими белыми свечками в виде цветка лотоса. За стойкой молодой шеф в форме дымчато-серого цвета и черной бандане на голове направляет что-то вроде газовой зажигалки на нарезанные ломтики тунца, затем смазывает их масляной смесью и посыпает семенами мака. Каждый жест наполнен сосредоточенным вниманием – наблюдать за ним одно удовольствие, к тому же это хорошо расслабляет. Да и парень он симпатичный, думает Бьянка: ей нравятся парни с восточной внешностью, а этот еще и довольно молод, но при этом мастерски делает свою работу.
Словно заметив, что за ним наблюдают, шеф приветственно машет Бьянке и Диане, которые присели на высокие стулья у стойки, и ставит перед ними маленькое блюдце с урамаки из риса, лосося и авокадо.
– Пока вы ждете… угощение за счет заведения, – произносит он вкрадчивым голосом, подмигивая обеим.
– Спасибо, – отвечает Бьянка с воодушевленной улыбкой. Неужто он к ним клеится? – думает она, внезапно понимая, что он годится ей в сыновья.
Диана пробует первой, уплетая урамаки в один заход.
– Вкуснотища! – восклицает она, облизывая губы, а молодой шеф весело за ней наблюдает. Она не из тех, кто привык сдерживаться – ни с едой (ей повезло: пищеварение у нее даже после тридцати работает, как атомная станция), ни с мужчинами.
Бьянка же пробует медленно, чтобы прочувствовать все оттенки вкуса, и только потом глотает.
Некоторое время она сидит, уставившись в одну точку и подбирая слово:
– Нежно, – произносит она наконец, глядя и на шефа, и на подругу, – очень вкусно! Как давно я не ела японскую еду…
Она вытирает рот бумажной салфеткой, хотя вытирать нечего, и поворачивается к Диане:
– Ну давай, расскажи про этого типа… На чем мы остановились?
– Забудем об этом, дорогая, – отвечает Диана с таким видом, будто ей влепили пощечину.
– Значит, ты вообще не хочешь видеть этого Кристиана?
– Это не я не хочу его видеть. Это он исчез, растворился. Гробовая тишина. И уж точно не собираюсь первой ему писать. И вообще стерла его номер.
– Да ну, будто это что-то значит… – саркастически ухмыляется Бьянка. – Потом ты восстановишь его из памяти другого телефона или из какого-нибудь блокнотика. Слушай, рыжая, я тебя тридцать лет знаю!
– За кого ты меня принимаешь? Я правда удалила его отовсюду! Решила, что от говнюков надо защищаться. Любой ценой.
– Это да, но есть все равно куча способов продолжать общаться. Ты удалишь номер, а потом начнешь преследовать его в Твиттере. Там-то ты еще на него подписана, угадала? – Бьянка говорит наобум – на самом деле она совсем не пользуется соцсетями, даже в Фейсбуке не зарегистрирована.
– Да, признаю. Это теперь единственный возможный канал связи. Но не стану им пользоваться, даю слово!
– Точно? Я тебе не доверяю, ты слишком склонна к самоуничтожению. Как с тем диджеем, из-за которого ты упала с седьмого неба прямо в пропасть депрессии, – сколько ты за ним бегала?
– Энди стоил этой беготни, – Диана вгрызается в еще один урамаки и с жадностью поглощает его.
– А мне кажется, что он вытер об тебя ноги.
Диана пожимает плечами, как бы говоря: «Что было, то было, бессмысленно вспоминать».
– Теперь он с какой-то миланской моделью, на шестнадцать лет младше его. Целочка. И как это я думала его заинтересовать?
