Распахнув окна, Софи со всем тщанием принялась за свой утренний туалет, при каждом движении тянулась и потягивалась и жадно впивала в себя свежий утренний воздух. Долго стояла она перед шкафом, раздумывая, что ей сегодня надеть, но, побегав туда-сюда, из комнаты в ванную и обратно, остановила свой выбор на простеньком летнем платье из льняной ткани. В окно ей было видно, что завтрак накрыли не в зале, а в саду, и когда к восьми часам Софи наконец сошла вниз, то оказалась первой и единственной клиенткой молоденькой любезной кельнерши, которая даже испугалась столь ранней посетительницы, хотя все уже было готово.
Погода, казалось, не имела намерения портиться, все предвещало чудесный летний день. Сидя в одиночестве за кофе со свежими булочками, Софи могла неспешно сверить с действительностью свои воспоминания о здешних местах. Взгляд ее от зубчатой кромки леса скользнул вверх, к острым пикам двух высоченных гор, потом проследовал по причудливым изломам скал, задержался ненадолго на голубой глади озера и пошел блуждать по полям и лугам. Она успела уже забыть, как прекрасен ее родной край и не предполагала, что встреча с ним переполнит ей сердце такой бурной радостью. У нее перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.
Крепкий ароматный кофе помог ей быстро справиться с волнением. Кружочки масла, которое она стала намазывать на хрустящую булочку, поблескивали капелькам воды, а в стеклянной вазочке с джемом играли и переливались солнечные лучи. Весь отель, кроме кухни, был погружен в полнейшую тишину, из приоткрытых окон не слышалось ни звука. На кармашке для салфетки уже значилась ее фамилия, вернее, часть таковой — «Г-жа ф. Вейтерсл.», — на всю не хватило места.
Два воробья, усевшись на спинку стула, напротив Софи, дожидались крошек, которые останутся от ее завтрака.
Поев, она еще немного посидела, подставив лицо солнцу и раздумывая, что ей надлежит сделать для начала. Вообще-то она ждала, чтобы кто-нибудь ей сказал, зачем ее сюда пригласили и чего от нее хотят. Чего-нибудь уж непременно хотят, зря бы, конечно, приглашать не стали. Интересно, связано ли это дело с людьми, которых она видела вчера вечером? Но почему тогда никто не подошел к ее столику и хотя бы не представился? Она опять вспомнила господина в зеленой куртке, который поклонился ей на прощанье, — он тоже мелькал в ее снах. Присутствовала в них и ее мать, чью смерть она так плохо помнила. В ближайшие дни надо будет подняться в верхнюю часть курорта — взглянуть на виллу, которую ей после всего пришлось продать. Отсюда ее не видно. Цела ли она еще? Быть может, ее снесли и на ее месте красуется теперь стандартный тирольский дом с металлическими оконными рамами. Её передернуло при одной мысли об этом. Но что толку возмущаться, если уж такое случилось, ничего не поделаешь. Опять она вспомнила о вчерашнем вечере, о том, как не к месту вырядилась. Надо что-то предпринять, и немедля. Узнать у кельнерши, где найти портниху, и сейчас же к ней отправиться. Кельнерша подробно описала дорогу, а Софи сделала вид, будто здесь ей все незнакомо, хотя с первых же слов поняла, где находится мастерская. Она существовала еще в те времена, когда Софи жила здесь, но, конечно, с тех пор либо разрослась, либо как-то изменилась.
В такую рань мало кто выходил на прогулку, Софи попадались навстречу почти одни только пожилые люди, ловившие тихие утренние часы. Она направилась в сторону ущелья. Птичий гомон смешивался с рокотом сливающихся рек; ветви орешника, сплетаясь, образовали зеленый свод, сквозь который не проникали солнечные лучи. Дойдя до ущелья, Софи ненадолго остановилась, ослепленная гладью озера, сверкавшей под утренним солнцем и подернутой легкой рябью, — противоположный берег был еще затянут туманной дымкой. С моста Софи наблюдала, как стайки форелей, несмотря на сильное течение, неподвижно держатся на одном месте, чтобы через секунду, мелькнув, оказаться уже на другом. Лодки, выкрашенные в красный и желтый цвет, болтались на цепях у мостков; те, что лишь недавно были извлечены из лодочных сараев, покачиваясь на прохладной воде, особенно жадно впивали дощатыми бортами солнечные лучи.
Швейная мастерская. Софи свернула от ущелья вправо, на узкую дорогу, шедшую вдоль луга и отделенную от него старым дощатым забором.
Она прямо-таки испугалась, увидев издали множество новых домов там, где прежде их было всего два, не считая мастерской, и какое-то время проплутала, пока нашла нужный ей дом. Конечно, дом был все тот же, старый, но его надстроили, а сбоку прилепили новую веранду. Это был дом типично местной архитектуры, и пристройки ему не слишком вредили. Такие дома здесь вечно расширяли и надстраивали, казалось, самый их тип предусматривал, чтобы время от времени они в каком-то месте вспучивались. Пристройки пока еще отличались новизной, но через несколько лет дожди и ветры сделают свое дело и все сольется воедино.
Софи взошла на крыльцо, позвонила. Двери открыла молоденькая девушка.
— Что вам угодно?
— Да много чего! — ответила Софи и последовала за девушкой в мастерскую.
— Добрый день, — поздоровалась она со всеми сразу и направилась к пожилой полной даме с рыжевато-седыми волосами, которая поднялась ей навстречу. Софи ее сразу узнала. Это была старая портниха, у которой она и ее мать когда-то шили себе «дирндли» — деревенские платья с рукавами фонариком, сборчатой юбкой и четырехугольным вырезом. Портниха тоже смотрела на нее так, будто видит ее не впервые, но точно не помнит, кто перед ней. Софи могла бы ей помочь, назвав себя, но у нее не было ни малейшего желания отвечать на вопросы о том, как прожила она двадцать лет, минувшие с тех пор.
— Чем могу служить? — спросила портниха, настороженно поглядывая на Софи, словно какое-то воспоминанье не давало ей покоя.
— Мне нужны штирийские платья, хотя бы два и как можно скорее.
— У нас есть полуфабрикаты, — ответила портниха и подвела Софи к вешалке, на которой висели в ряд разноцветные «дирндли». — При такой фигуре, как у вас, подобрать нетрудно, вы можете носить любой фасон.
Софи стала перебирать тесно висевшие на вешалке платья, ткнула пальцем в одно, в другое и начала примерять. Ей доставляло удовольствие видеть себя в платьях разных цветов. Сделав наконец свой выбор и отделив два платья от остальных, она еще раз их примерила, чтобы портниха могла, где надо, подколоть и ушить.
— Судя по вашему выбору, вы знаете толк в местных костюмах, — сказала портниха, глядя на Софи с надеждой, что уж на эту удочку она попадется и раскроет свое инкогнито. — Ведь чего только не выискивают себе иной раз туристы… — Но поскольку Софи оставалась глуха ко всем попыткам вызвать ее на откровенность, спросила: — Позвольте узнать, где вы остановились? Если желаете, я велю отнести вам эти вещи по адресу.
— «Парк-отель», — ответила Софи, не моргнув глазом. — Я была бы вам благодарна, если бы вы могли сегодня к вечеру доставить мне платья туда. Для госпожи Зильбер. Я предупрежу портье.
— Нынче многие дамы остановились в «Парк-отеле», — каким-то странным тоном заметила портниха.
— И все одеты в штирийские платья, да такие красивые, каких я в жизни не видывала, — подхватила Софи. — Они их тоже у вас заказывали?
— Что-то не помню. — Вид у портнихи был слегка обиженный. — Я и сама удивилась, когда вчера проходила мимо и все эти дамы сидели в саду.
Софи рассмеялась.
— Наверно, у вас есть серьезные конкуренты. И ни одна из этих дам не показалась вам знакомой? Я вот что хочу сказать: может, они бывали здесь в прошлые годы?
— Никогда. — Портниха опустила голову и перешла почти на шепот. — Большинство из них даже иностранки. Я хотела бы знать, где они взяли эти платья.
— Если я это выясню, то дам вам знать, — ответила ей Софи шутливо-заговорщическим тоном. После чего отобрала еще несколько блузок и фартуков, расплатилась и вышла на улицу, где ослепительно ясное утро успело уже смениться ослепительно ясным днем. Теперь надо было пойти дальше, в город, чтобы приобрести серебряное ожерелье, без которого ее новый наряд был бы неполным.
* * *
Примерно в то же время, что и фея Розабельверде, Амариллис Лугоцвет была выслана из страны, где много столетий подряд феи жили в свое удовольствие. Устав от Европы, она посетила сперва Ближний, потом Дальний Восток и целый человеческий век прогостила в Роще Великого Спокойствия у своей приятельницы, феи Наступающей Прохлады. Но в Китае ей тоже надоело, и под конец своего пребывания там она стала всячески торопить Время, то и дело превращая семь лет в один день. Со свежими силами и жаждой приключений она взобралась на облако и оборудовала себе на нем временное жилье. Однако все, что она видела оттуда, вскоре начинало казаться ей слишком далеким. Сверху было трудно различить подробности. Долго носилась она по воздуху, нередко пересаживалась с облака на облако, но давняя привязанность к чужанам в конце концов возобладала в ней, и она тихим дождем пала на землю в милом ею сердцу альпийском крае.
