А вот Ваньку и без защитных заклятий не интересовали чародейские книги. Его интересовал людоедский меч, тем более что разглядывать его не мешали никакие заклинания. Ванька ходил вдоль меча, оценивающе причмокивал, покачивал головой, сверкал глазами, но рукам пока воли не давал, хотя видно было, что ему до смерти хочется потрогать меч.
Младший слуга, как залез под стол, так и сидел там, не подавая, как говорится, никаких признаков жизни. Даже зубами перестал стучать. Словно испарился или просочился в подпол.
— Эй, хозяин! — окликнул его Стёпка. — Ты куда пропал?
Смакла под столом тяжёло вздохнул, но не отозвался. Он, бедняга, уже было решил, что ужасные демоны о нём забыли, а теперь выяснилось, что нет, не забыли. И он опять застучал зубами. С той самой минуты, когда после заклинания в комнате что-то завыло, загудело и появилось вдруг из ниоткуда кошмарное двухголовое чудовище, орущее дурным голосом, а вовсе не тот безобидный демон, на которого было рассчитано по мнению Смаклы заклинание, — с той самой минуты гоблин пребывал во власти неописуемого ужаса. Он уже тысячу раз покаялся, что затеял столь опасное, как выяснилось, дело, что ему вообще пришло в голову вызывать втихомолку демона, и теперь, таясь под столом, об одном лишь молил он всех своих предков до двунадесятого колена — чтобы они помогли ему выбраться из этой передряги живым и по возможности невредимым, и ежели помогут, то он никогда, никогда боле… Даже не взглянет, даже не помыслит…
— Смакла! — требовательно повторил Стёпка. — Я ведь знаю, что ты здесь. Вылазь!
— Не вылезу! — прошелестело из-под стола.
— Почему?
— Боюся!
— Видали! — возмутился Ванька, отрываясь на миг от созерцания чудовищного меча. — Боится он! Как без спросу в чужие книги нос свой неумытый совать и заклинания всякие нехорошие говорить, так он смелый! А как отвечать за свои дела, так он боится, видите ли! Вылазь сейчас же, а не то как сделаю с тобой сам не знаю что!..
— Я не хотел! — с непритворным отчаянием воскликнул Смакла.
— А мы хотели? Вылазь, кому говорю!
— Вы меня съедите!
Ванька только фыркнул в ответ:
— Вообще-то мы гоблинами не питаемся… Но если ты и дальше будешь упрямиться…
— Ладно, вылезу, — Смакла завозился и послушно выполз на четвереньках из-под стола, бормоча что-то непонятное, наверное, какое-то заклинание, защищающее от злобных демонов. Словно побитая собака дополз он до середины комнаты и замер, пряча глаза.
— Ты чего трясёшься? — спросил Ванька весело. Свой собственный испуг он уже напрочь забыл. — Боисся?
— Знамо, боюся, — Смакла ещё сильнее застучал зубами.
— А чего ты боисся? Неужели мы страшнее тебя?
— Знамо, страшнее. Все демоны шибко страшные, о двух… о раздвоившийся.
— Какие же мы демоны? — удивился Стёпка, повертев перед собой свои обычные — без когтей, без чешуи и шерсти — руки.
— Знамо, какие. Демоны-сполнители. Сусчества суть потустороннешние, — пояснил Смакла. Он осторожно раздвинул пальцы и одним глазом посмотрел на Ваньку.
Ванька показал ему язык.
У Смаклы отвисла челюсть. Стёпка испугался, что гоблин сейчас упадёт в обморок, но Смакла в обморок не хотел. Некоторое время он отрешённо смотрел на Ваньку, потом в его глазах появилось осмысленное выражение.
— Потустороннешние, — повторил он уже совершенно другим голосом. — Сполнители.
Вскочив на ноги, он метнулся вдруг к столу и уткнулся в раскрытую книгу, как-то разом забыв о присутствии страшных демонов, которых только что боялся чуть ли не до потери сознания.
— «… демон — сусчество суть постусторонн… нешнее, являясь сус… суб… танцией неодушелвённой, воли собственной иметь не могёт и потому подчиняться обязан вызвавшему его, аки пёс преданный, и выполнять должон все его пожелания со всяческим рвением и умением в пределах своего могусчества и компе… конте… нтеции.»
Вот!
С трудом прочтя этот маловразумительный на Стёпкин взгляд текст, Смакла облегчённо вздохнул, вытер со лба пот и рухнул на стул. Страха в нём как не бывало. Словно вдруг подменили его. Словно бы и не он несколько минут назад стучал под столом перепуганными костями. И теперь Стёпка смог разглядеть его получше.
Смакла был не просто младший слуга. Он был мальчишка. Причём, он был младше Стёпки года примерно на два. У него было довольно приятное, слегка лукавое лицо проныры, страшно чумазое и словно бы нарочно вымазанное сажей. Жесткие нечёсаные волосы торчали во все стороны в «художественном беспорядке», как сказала бы мама, доведись ей встретиться со Смаклой лицом к лицу. Под густыми бровями сверкали пронзительные чёрные глаза, а щёки у Смаклы были ещё больше, чем у Ваньки. В общем, это был довольно упитанный слуга и, судя по его отнюдь не измождённому виду, он вовсе не был измучен непосильным трудом. И на гоблина, на такого гоблина, какими их представлял себе Стёпка, он ни в малейшей степени не походил. Уши слегка великоваты, и мелкие зубы во рту непривычно остры, но и только.
— Ф-фу! А уж я-то как перепужался! — пояснил Смакла с довольной усмешкой человека, чудом избежавшего смертельной опасности. — В первый раз, бают, завсегда страшно. Правду бают. Кабы заране знал, ни за что не взялся бы демонов вызывать.
— Ну и что? — спросил Стёпка.
— Ну и то, о раздвоившийся, — Смакла повёл грязным пальцем по пергаментной странице.
«А ежели демон строптивость выкажет либо нежелание подчиняться воле вызвавшего его, применить к упрямцу надлежит одну за другой три спетени принужения, для чего произнесть магическую фолмуру…»
Остальное Смакла прочитал про себя. Он и это уже умел, научился недавно с превеликим, надо сказать, трудом.
— Всё равно ничего не понял, — признался Стёпка. — Ты по-простому объяснить можешь?
— И по-простому могём, и по-всякому, — Смакла с важным видом развалился на стуле, и ноги на стол не забросил, видимо, лишь потому, что стол был высоковат. — Ну дык вот что я тебе… вам скажу. Я тебя… вас не для того вызвал, чтобы языком попусту чесать. ПонЯли?
— А для чего? — не ожидая никакого подвоха, поинтересовался Ванька.
— А для того, чтобы ты… вы… сполнили мои желания, — глаза у Смаклы нехорошо горели, и весь он просто-таки излучал неземной восторг и сладостное предвкушение.
— Ого! — Стёпка с Ванькой переглянулись, подумав об одном и том же. Им почему-то совсем не хотелось выполнять желания этого неумытого гоблинёнка. Неизвестно ещё, между прочим, какие желания.
Смакла, надо отдать ему должное, не стал их попусту томить и без промедления ввёл в курс дела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
