делали в другой комнате, — закончил отец.
— Да ничего, там она расплакалась, попросила никому не рассказывать, чтобы сберечь её честь, которая, кстати, не пострадала. Потом я помог ей привести себя в порядок и проводил к машине.
— То есть, ты молчал, потому что она тебя попросила? — в голосе отца звучало облегчение.
— Ну естественно, — протянул я, даже слегка присев для достоверности.
— Хорошо, Матвей, сейчас мы поедем к деду, где ты всё расскажешь агенту Его Величества.
Я кивнул.
— И ещё, — очень серьёзно сказал отец, — это может оказаться очень неприятным.
Тарас отвёз нас на ближайшую многоэтажную парковку, на крыше которой была площадка для вертолёта. Там нас уже ждал вертолёт с нашим гербом, который и доставил меня, отца и Тараса в поместье моего деда, князя Юрия Мартынова.
Тарас отправился на кухню, а нас с отцом проводили в сад. На ходу я достал «ладошку» — плоский телефон без кнопок с экраном во весь размер корпуса — чтобы посмотреть время. Не трудно догадаться, что размером «ладошки» обычно примерно с ладонь с выпрямленными пальцами. Мою, кстати, производят у нас в княжестве Финляндском, на заводе «Нокиа». Нужно сказать, что доля в производстве есть и у моего деда.
Мы подошли к роскошной беседке, где сидели сам князь Мартынов и какой-то неприметный господин, имя которого осталось неназванным.
Поздоровавшись, мой отец сел напротив князя и неприметного господина. Я же остался стоять. Отец подробно передал суть разговора со мной, не забыв упомянуть, что умолчал я о несчастном случае, постигшем княжича Гуриели, дабы сберечь честь фрейлины Аматуни.
Невзрачный господин внимательно выслушал и что-то быстро записал на «ладошке».
— Это правда? — спросил он, глядя прямо внутрь меня своими тусклыми глазами.
— Да, сударь, — кивнул я.
— Что ж, — он поднялся и одёрнул пиджак, — тогда говорить больше не о чем. А впрочем…
Я почувствовал, как невидимая сила бросает меня на свободное пространство перед беседкой. Как прижимает к земле, как сдавливает все суставы нестерпимой болью. Я сжал зубы. В глазах потемнело.
Вдруг сила пропала так же внезапно, как появилась. Я посмотрел в сторону беседки, князь Мартынов, мой отец и неприметный господин, смотрели в мою сторону.
— Что?.. — хотел спросить я, как пытка началась снова для того, чтобы прекратиться в следующее мгновение.
Я понял, что происходит. Неприметный человек атакует меня волнообразной пыткой, настолько болезненной, настолько нестерпимой, что любой, у кого есть Яр, воспользуется им, только чтобы это прекратить.
Снова волна боли. Снова перерыв. Я перестал понимать, сколько это продолжается, перестал понимать, кто я такой и где нахожусь, остались только мгновения продыха и вспышки боли. В какой-то момент я осознал, что инстинктивно выставляю перед собой руки, пытаясь сделать щит, как за день до этого с Гуриели. Но мой резервуар был пуст после сегодняшнего катания на сёрфе.
В тот момент, я бы, наверное, предпочёл, чтобы у меня был Яр, чтобы выставить щит, а ещё лучше ударить в ответ. По зрелом размышлении, тем не менее, очевидно, что мне повезло, что я опустошил свой резервуар заранее и тем самым не смог выдать себя, защищаясь от атак неприметного господина.
Наконец, пытка прекратилась. Боль ушла сразу, как будто её и не было.
— На этом всё, — бесцветно сказал тусклый господин, — Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, — кивнул он нам троим по очереди и удалился.
Я поднялся с земли.
— Матвей, ты в порядке? — спросил дед.
— А как вы думаете, Ваше Сиятельство? — криво улыбнулся я. — Почему ему позволено пытать княжичей? Почему вы не вступились за сына и внука?
Отец промолчал. Ответил князь:
— Потому что это человек, который выполняет особые поручения Его Величества.
— И что, ему позволено пытать внуков князя Мартынова? — спросил я, уже догадываясь о том, какой ответ меня ждёт. — Император как никто другой понимает, что его власть держится только на верности ему князей.
— Само собой, Его Величество помнит об этом каждую секунду своей жизни. Но здесь ситуация уникальная. Во-первых, предположительно, имел место поединок в императорском дворце. Наказание за это полагается весьма суровое для обоих участников, а тут один из этих возможных участников мёртв. Значит, нужно доскональное разбирательство. Пытал он тебя, пытаясь спровоцировать на применение Яра, чтобы убедиться, что ты никаким образом не мог сражаться с Гуриели. — Ответил дед.
И добавил то, чего я и ожидал:
— А, во-вторых, Матвей, ты должен понимать, что существует разница, кого из внуков князя пытать: наследника или сына моего младшего сына, обладателя Яра или…
— Пустышку, — закончил за старого князя я. Отец тяжело выдохнул.
— Именно, — кивнул дед. — Но есть и хорошая новость. За годы своей службы этот человек так обращался не только с тобой, и его власть длится ровно столько, сколько он будет полезен Его Величеству. И даже Его Величеству иногда приходится идти на компромиссы…
— Ты намекаешь, что в какой-то момент император может отдать этого человека на расправу князьям, которые имеют на него зуб? — уточнил я.
— Я не намекаю, а прямо говорю. Всё, как писал Макиавелли, — дед мечтательно улыбнулся: — Вполне может быть, что это случится ещё на моём веку. Как бы там ни было, ты — мой внук, Матвей.
«Которого ты стыдишься» — подумал я. Вслух же я задал вопрос, который меня по-настоящему волновал в данный момент:
— А фрейлину он тоже будет пытать?
— Конечно нет, Господь с тобой, — князь даже удивился. — Всем известно, что женская сила не предназначена для боя.
Это действительно было так. Щит мужчины можно сравнить с деревянной доской для того, чтобы разбить которую, нужно приложить резкое однократное усилие. Защита женщины же, это скорее мягкая подушка, которую нужно долго продавливать, чтобы порвать.
Сильный удар по доске в случае неудачи сломает вам руку, сильный удар по подушке просто потратит ваше усилие напрасно. Поэтому, удары по щиту мужчины могут вызвать у нападающего яровой шторм от сильного напряжения, удары же по щиту женщины для нападающего безопасны.
— Что у тебя с ней? — спросил молчавший дотоле отец.
— С кем? — я притворился, что не понимаю.
— С фрейлиной Аматуни, — нахмурился отец.
— Да ничего, — пожал я плечами, — я помог даме в трудной ситуации, проводил до машины, вот и всё. Вы сами так меня воспитали.
— Это-то понятно и естественно, — ответил отец. — Но важно, чтобы ты понимал: княжна Аматуни — не девка какая-нибудь простая, с ней нельзя будет просто расстаться. Если дойдёт до постели, ты будешь обязан на ней жениться, и князь Аматуни использует это как повод, чтобы породниться с нами.
Отец замолчал, задумавшись, как будто
