из комнаты, тихо-тихо прикрыла дверь, чтобы она не скрипела, и принялась красться по коридору.
Каблуки сапог стучали непозволительно громко.
Я что, готова обречь себя на такое? Я готова вот так каждый день пробираться на кухню за едой и обратно, а в остальное время отсиживаться в своей комнате? Кажется, кто-то только что уверял себя в собственной самодостаточности и сильном характере.
Так что нет. Я не собираюсь прятаться!
И, выпрямив спину, храбро промаршировала до кухни и поставила чайник.
Помещение наполнял отвратительный запах. Кислый, с горчинкой. Еще утром здесь пахло осыпавшейся побелкой и немного – осенью. Пока закипал чайник, я огляделась. Странно, я же только вчера приехала. В ведре под раковиной не было мусора, так откуда эта вонь? И она становится все сильнее…
Я прошлась по кухне, заглядывая под стол и за тумбочки. Открыла дверь кладовой и просунулась в нее. Осмотрела штабеля припасов. Но в кладовой пахло только пылью. Тонкий серый слой покрывал упаковки с крупами и мукой, банки с консервированными овощами. На крюках под потолком висела пара вяленых окороков, завернутых в плотную бумагу. Я почти уткнулась в них носом, но не почувствовала ни намека на ту вонь, которая преследовала меня на кухне.
Знакомый голос раздался прямо за спиной, заставив меня сжаться от испуга.
— Мисс? — сказал Ретт. — Я полагаю, вы и есть моя фиктивная…
Я резко захлопнула дверь кладовой и развернулась к нему, страшно жалея, что не могу убивать взглядом. С удовольствием отметила, как лицо Ретта приняло шокированное выражение.
— …жена, — договорил он абсолютно растерянно.
Пару секунд мы молча сверлили друг друга взглядами. Я скрестила руки на груди, пытаясь замаскировать так свою неуверенность. Он не должен заподозрить, что в глубине души я боялась этой встречи.
Ретт плотно сжал губы. По его взгляду сложно было хоть что-то понять. Красивое лицо, которое я когда-то любила гладить кончиками пальцев, окаменело.
Наконец, мужчина глубоко вздохнул:
— Аделаида, — произнес он без выражения.
— Здравствуй, — кивнула я ему.
Держаться. Только держаться. Не думать об унижении, которое он оставил после себя, и которое грызло меня шесть лет, сжигая стыдом изнутри. Ретт – просто посторонний малознакомый мужчина. У меня нет с ним ничего общего. И я не собираюсь унижаться снова, бросаясь на него, чтобы отхлестать по этой наглой физиономии. Хотя рука невольно потянулась к мокрому полотенцу, висящему на краю раковины.
Чайник зашумел. Я заставила себя отвернуться с невозмутимым видом и залила водой ароматные чайные листья.
— Дрянной здесь чай, — прокомментировала буднично.
Голос звучал ровно. Я была в этом уверена. Я слишком много сил потратила, чтобы развить в себе способность держать лицо в любой ситуации.
Подхватила заварник и чашку, поставила их на поднос и понесла к выходу. Только бы не покачнуться. Только бы рука не дрогнула, чтобы я не выронила все это и не дала Ретту понять, как же сильно у меня сейчас колотится сердце.
— Ада, подожди! — сказал Ретт мне в спину.
Я медленно оглянулась. Удерживать поднос с посудой становилось все сложнее.
— Ты действительно моя… кхм, жена? — спросил Ретт, недоверчиво хмурясь. — Не сотрудница организации?
— Потрясающая дедукция, — протянула я. — Ты действительно по праву стал лучшим детективом. Ты ведь детектив, если я не ошибаюсь?
Посуда предательски звякнула. Я отвернулась и продолжила путь.
— Давай помогу, — донеслось мне вслед. Секунда, и Ретт уже шагал вровень со мной, протягивая руки к подносу.
— Нет, спасибо, — мило улыбнулась я. — Ты, наверное, устал с дороги. Отдыхай. Здесь нас никто не увидит. Влюбленных молодоженов будем изображать потом.
Не знаю, как я добралась до спальни. Дверь открывала уже из последних сил. Я буквально уронила поднос на стол и рухнула на колени, опустошенно наблюдая, как по лакированной поверхности растекается лужица горячего чая и капает на запылившийся паркет.
Тирел. Мне срочно нужен ответ от Тирела. Долго я всего этого не выдержу. Я уже готова схватить пальто, сумку и бежать без оглядки.
Тирел говорил, что убийцу поймают через месяц или десять. Или полтора года, максимум.
Сумею ли я провести полтора года под одной крышей с человеком, который когда-то давно, будто в другой жизни, был для меня всем?
Глубоко вздохнула. Решительно поднялась на ноги и выпрямилась во весь рост. Руки дрожали непозволительно сильно, и я надеялась на чудодейственное свойство мяты в чайной чашке. Она меня успокоит. И тогда я с улыбкой вернусь к Ретту, чтобы обсудить с ним нашу дальнейшую жизнь… Вдвоем. Как когда-то я мечтала.
Глава 4
Чтобы выбросить из головы мысли о Ретте, я попробовала отвлечься. Одной рукой держала чашку с мятным чаем, второй высыпала содержимое своей сумки на кровать. Что у меня есть? Да ничего толком. Начатая упаковка фруктовой жвачки. Толстый блокнот. Осколки стеклянного писчего пера. Три карандаша и две ручки на случай если перо сломается. Трусы и чулки – не помню, когда закинула их в сумку и зачем. Кажется, они совсем новые… Да, точно: я купила их на распродаже в прошлые выходные, а когда пришла домой, то забыла вытащить. Ярко-красная губная помада. Резинка для волос. Билет на поезд, которым я сюда приехала: блестящий, плотный картон без надписей, кроме одной – даты. Чеки из магазинов, проездные билеты, чековая книжка с нулем фунтов на счете. Тридцать два фунта и пять пенсов мелочью.
Круглый пузырек карамельных духов. Ретт любил этот аромат на мне, так что вот уже шесть лет я его не носила.
Я взяла пузырек в руки и осмотрела: золотистые буквы почти стерлись, но все еще можно было прочитать: “Карамельная любовь”. Приторно-сладкое название когда-то мне очень нравилось, а сейчас вызывало только отвращение.
Вернула в сумку всё, кроме блокнота и карандаша. Я ведь хотела написать статью о жителях Ковентора, так почему не сделать этого сейчас? Вот и повод, чтобы уйти из дома.
Собрала волосы в пучок, допила остывший чай и подхватила блокнот. Флимм будет рада, когда я приду к ней в гости, почему-то я в этом не сомневалась. Заодно отнесу тарелку. Нужно только выбросить то, что в ней лежало. Пирожки, кажется? То, как они пахли, мне совсем не понравилось, так что не жалко избавиться от угощения.
Сердце вновь заколотилось и заныло, стоило мне выйти в коридор. Ретта видно не было, но как только я слышала хоть малейший шорох, тут
