С ужасом понимаю, что скорей всего да. Если есть это наше совместное прошлое, то да, я могла его любить, и это многое объясняет. Только почему и как тогда я оказалась в нашем мире? Он отпустил меня? Боже, сколько вопросов и ни одного ответа. И я никогда не осмелюсь с этими вопросами прийти к нему. Но в том, что мое влечение было мощным, я уже не сомневалась. Оно осталось. Вот эта мучительная тяга к зверю. Неуправляемая и совершенно не зависящая от моих решений. Это пугало больше всего. Слишком много власти имеет надо мной. Нейл меня знает. А я его нет. Я знаю лишь тот образ, который придумала сама, и он похож. Да, дьявольски похож. Внешне, разговором, характером, но это все же не он. Во что он хочет чтобы я поверила? В его чувства ко мне?
Иногда по ночам, когда мне снились кошмары, я чувствовала, как кто-то прижимает меня к себе, перебирает мои волосы, шепчет…
«Тшшш… малыш… это сон… я рядом…»
А когда открывала глаза – никого нет. Одна, испуганная и заплаканная. Неужели мне снятся сны во сне? Неужели какая-то часть меня хочет, чтобы он приходил ко мне по ночам? Как там… как в моих книгах, где он был иным, где монстр был способен любить меня и любил. И я… я любила того Нейла, которого придумала для себя.
Только в комнате все же витает его запах, незримое присутствие повсюду, везде… И мне иногда кажется, что он во мне… Трогает изнутри кончиками пальцев, чтобы потом сжать когтями и разодрать…тоже изнутри.
Я решилась узнать больше. Меня непреодолимо тянуло раскопать хоть что-то, хоть какой-то намек на то, что Нейл лжет. Впрочем, мне бы это ничего не дало, кроме разве что сил воевать с ним дальше.
В один из дней, когда он отсутствовал, я вошла в его комнату. Впервые. Прислонилась к двери и с бешено бьющимся сердцем обвела ее взглядом. Красиво. Очень. Большая кровать, зеркала, тяжелые портьеры. Все в мрачном готическом стиле. Какая-то часть меня эстетически наслаждалась увиденным. Мне нравилось здесь. Даже казалось, что я бы сама могла обставить эту спальню именно так.
От взгляда на шелковые черные простыни и покрывала щеки вспыхнули. Если я была его любовницей, то я, возможно, спала с ним в этой постели? Он позволял мне спать с ним? Я лежала на его груди, склонив голову? Или он отправлял меня к чертям после секса? Скорее второе, чем первое. Боже, если это и было, то прошло слишком много лет. Что ему нужно от меня сейчас?
«Твою душу, Лия. Чтобы разодрать ее на кусочки и обглодать каждый из них изощренно и жадно, а потом выкинуть объедки».
Подошла к комоду и выдвинула ящик. Стерильно чисто. Только одна коробка в углу.
Словно отсюда все вышвырнули и оставили либо самое ценное, либо необходимое.
Протянула руку и тут же одернула, потому что услышала, как на территорию особняка въехала машина. Подбежала к окну и вздрогнула – фургон. За последние дни я уже хорошо узнала, что в нем привозят. А точнее – кого. Это всегда была толпа людей в одинаковой одежде, их уводили на другую сторону двора. К черному ходу. Спускали в подвалы, и я с ужасом понимала зачем. Я видела собственными глазами, что делают с ними такие, как Нейл да и он сам. Какими же наивными сейчас казались собственные романы про нечисть, про потусторонний мир. Романы других писателей и шедевры кинематографа. Никто, даже я, на десятую долю не могли описать, что значит зло, что значит пожиратели души и плоти, пожиратели эмоций. Ни одна самая жуткая тварь не идет в сравнение с тем, что представлял из себя Нейл.
Почти одновременно с фургоном въехала машина Мортифера. Я слегка отпрянула назад, забыв на мгновение, что мне нужно уносить ноги из его комнаты, потому что засмотрелась… Я вспомнила, как писала нечто подобное, как он выходит из машины, и как ветер треплет его длинные волосы, как я… (нет, там не я… но зачем лицемерить, разве я не представляла себя на месте его женщины?) смотрю на него, и сердце замирает от его красоты. Только описать ее и увидеть в реальности – совершенно разные вещи.
Из фургона вышли люди. Мужчины, женщины и девочка. Маленькая девочка лет десяти. Она пряталась за спины взрослых, но именно ее конвоир поднял в воздух за волосы, и у меня сердце сжалось. Увидела короткий кивок Нейла и поняла, что от ужаса и ненависти кровь застыла в жилах. О боже! Неужели все так, как я думаю? Девочку потащили в дом, а остальных увели в обход.
Я бросилась к двери, распахнула и быстро сбежала по ступеням, увидела, как Нейл зашел в кабинет, успев сказать Лиаму, что он голоден и пусть еду приведут именно туда, немедленно. Я все поняла, заледенела изнутри. Увидела взгляд слуги, который заметил меня, а я побежала за ним.
– Лиам?
Остановился и медленно повернулся ко мне. Все такое же бесстрастное лицо. Как и всегда. Чертов робот.
– Да, госпожа.
– Это ребёнок… Он ее? – Я не могла сказать этого слух. Слишком чудовищно.
– Верно, госпожа.
– Господи! Не надо! Отведите к нему кого-то другого. Взрослого. Она же ребенок!
Я не верила, что говорю это. Разве имеет значение – кого? Или мое сознание начинает подстраиваться к этой дикой реальности? Лиам посмотрел на меня очень пристально:
– Когда для вас готовят обед, госпожа, то заказывают молодую телятину или цыплёнка, чтобы мясо было нежным. Вы понимаете, о чем я?
Я судорожно сглотнула.
– Но это ребенок. Маленькая девочка. Как он может?!
– Это еда. Ничего личного. Для Деуса она то же, что для вас вкусный бифштекс. Научитесь не думать об этом, измените восприятие, потому что ничего другого вы изменить не сможете. Она обречена так же, как куры в курятнике или лань в силках. Её съедят. Не сегодня, так завтра. Не Нейл, так кто-то другой.
– Это чудовищно! Это так… чудовищно!
От одной мысли об этом внутри поднялась паника и тошнота. Я попятилась назад, развернулась на пятках и бросилась к кабинету Нейла.
Ворвалась к нему, забыв о страхе, забыв о том, что не имею права – вот так.
Нейл сидел за столом, закинув ноги на столешницу, и крутил в длинных пальцах бокал с виски. Тёмные волосы падали на бледное лицо, в вороте расстегнутой рубашки виднелись тонкие цепочки из черного сплава, которые контрастировали с его кожей.
Зачем я пришла? Это бесполезно, это все равно что просить огонь не гореть и стихию не бушевать.
Казалось, он всецело увлечен рассматриванием бликов на бокале, но вдруг резко поднял голову и посмотрел на меня.
– Чем обязан? Пришла сказать спасибо за подарок? Открыла его наконец-то? Рассмотрела?
Я болезненно поморщилась. Нет, не открыла и не хотела смотреть. Как и все до него, как и все последующие за ним.
– Вижу, что нет, – взгляд потемнел, стал холодным, как лед, – я весь во внимании.
– Там… Привезли смертных… дюдей… Там.
– Да, как и всегда в этот день недели. Ты еще не привыкла?
Нет! Черт возьми! Я не привыкла и никогда не привыкну к тому, чем ты питаешься. Не привыкну и не приму.
– Там ребенок. Девочка. Очень маленькая.
– И?
Не глядя на меня, продолжая крутить бокал.
– И… она не может быть… – выдохнула, старясь унять дрожь в голосе, – не может быть едой!
– А кем может? Кем, кроме десерта?
Поднял на меня глаза и словно пронизал ими насквозь.
– Она слишком маленькая. Это чудовищно! Это невыносимо! Как ты можешь?
– Так же, как ты можешь пить горячий шоколад с хрустящей булкой по утрам, – резко подался вперёд, – это моя сущность. Их выращивают для моего стола. Как и многие продукты выращивают здесь для твоего меню. Кстати, повар здесь только ради тебя. Он готовит по особому рецепту то, что ты любишь есть. То, что научилась есть в своем «счастливом прошлом». Я думаю, ты это оценила.
Он намеренно переводит разговор на другую тему и смотрит прямо в глаза.
– Оценила.
– Вот и умница, девочка. Иди к себе. Мне некогда сейчас.
Отвернулся и сделал глоток из бокала. Казалось, для него я уже давно исчезла из кабинета.
– Нейл, пожалуйста!
Резко обернулся, и лед изнутри запылал пламенем. Именно контрастом, внутри зрачка пламя, а радужка ледяная.
– Мне. Некогда. Сейчас.
– Нейл, она такая маленькая. Ребенок, крошечная. Ей лет десять. Она ничего не успела в этой жизни. Дети – это святое, Нейл. Дети – это будущее, это еще тысяча, сто тысяч человек в будущем. Пожалуйста… отпусти её. У нее же есть родители. Люди, которые ее любят. Ты знаешь, что значит кого-то любить? Что значит любить ребенка? Нейл…
Мои глаза наполнились слезами, а его потемнели настолько, что зрачок почти слился с радужкой.
– Тебе наплевать, – одними губами, – совершенно наплевать. Ты – чудовище!
Попятилась назад, к двери, споткнулась и, распахнув ее, выбежала в коридор. Услышала голос Лиама снизу:
– Переоденьте в белое, никаких других цветов. На десерт только белое.
О господи! Бросилась к себе, закрылась изнутри, заливаясь слезами, меня тошнило в туалете, скручивало пополам и беспощадно тошнило. А потом я лежала на кафельном полу и смотрела в одну точку остекленевшим взглядом. Перед глазами проносились картинки, как равнодушный Лиам выносит маленькое окровавленное тельце из кабинета Нейла.
