ударить, приходилось вытягивать руку, двигать туловище вперед и даже делать небольшой подшаг, то Дуброву достаточно было просто поднять руку и ударить.
Попасть под его удар означало бы катастрофу. Кулаки весят центнер, здоровенные, как две тыквы. Нужно маневрировать и уклоняться, чтобы не угодить под эти две кувалды.
Тактика боя понятна, как пятью пять. Опять-таки, маневрирование. Этим я достигаю сразу двух целей. Избегаю его ударов и одновременно изматываю противника. Как обычно, надо добиться, чтобы вскоре Дубров бегал, высунув язык, как гончая собака, весь день гоняющаяся за кроликом.
Поэтому я уклонился от мощных ударов, обошел его по полукругу, все время кидая джебы-финты левой рукой. На мое счастье, Дубров отлично реагировал на финты, каждый раз принимая их за чистую монету. Что за чудесный партнер для отработки ударов, даже с таким огромным весом он очень хорошо годился для отработки перемещений. А еще на нем можно отлично отрабатывать сильные удары.
Я продолжал кружить по рингу. Когду Дубров кидался на меня, я отступал, по большей части стараясь уйти в сторону. Все время быстро работал ногами, в этом таилось мое спасение. Противник же, наоборот, хотел достать меня, уложить мордой в настил. Отсюда его чересчур сильная поспешность и даже нервозность.
Сначала я успешно ускользал от его ударов, даже делал это большую часть поединка. Смотрю, а Дубров и в самом деле уже начал уставать, потому что очень быстро положенные две-три минуты раунда прошли.
В настоящем поединке нас бы уже давно остановили, но здесь никто не следил за временем. Тренеров было только двое и они укрылись в смежном помещении, что-то обсуждали. Дубров дышал громко и часто, а я продолжал ускользать от него. Наконец, он взревел:
— Ты будешь драться или нет, собака? — и бросился на меня совсем уж вопреки всем правилам, беспорядочно размахивая руками.
Атака получилась неожиданная, я успел уйти в сторону, но недостаточно. И в это мгновение Дубров достал меня нелепым ударом, некоторой смесью из бокового и прямого. Хорошо, что он бил просто рукой, без вкладывания инерции всего тела. Если бы он ударил правильно, меня можно было бы уносить с ринга.
А так я просто откатился назад и чуть не упал, причем в голове у меня как будто взорвалась хлопушка. На мгновение я перестал слышать звуки вокруг, а из глаз посыпались искры. Я повалился назад, поймал спиной канаты, к счастью, и на пару секунд погрузился в жидкое желе. Состояние «грогги», в моем случае почти нокаут.
— Ну что, получил? — заорал Дубров, радостно улыбаясь. — Хватит уже бегать, дерись, как мужик.
Я тряхнул головой и отвалился от канатов. Зрение сфокусировалось. Не давая мне опомниться, Дубров снова бросился в атаку. Он опять сделал ставку на широкие удары по-колхозному, но в этот раз я уже был готов к ним.
Делать нечего, я ушел в сторону, только в этот раз не вправо, за его левую ногу, а, наоборот, влево. Чтобы сделать сюрприз для своего неистового противника.
Маневр удался, Дубров и в самом деле провалился в атаке, снова широко размахивая кулаками. Только вот теперь я сумел подготовить контратаку. Дубров почти полностью потерял меня.
Поскольку он совсем забыл о защите, я немедленно этим воспользовался. Раз уж не удалось держать его на дальней дистанции, то теперь мне нужно было перейти на ближнюю и уже работать там. Кроме того, я даже не стал пробовать пробить его чугунную голову. Наоборот, вместо этого я сосредоточился на корпусе противника.
Боковой правой в твердокаменный живот. Потом тут же боковой левой, почти в печень. И завершающий комбинацию удар — короткий прямой в «солнышко». Правой рукой, заряженный, сильный, от души, с разворотом пятки и всего корпуса.
Поскольку защита у Дуброва была на нуле, все удары угодили в цель. Особенно два последних. После удара в печень противник охнул, задохнулся, судорожно хватая ртом воздух. А завершающий в солнечное сплетение добил его окончательно.
Дубров опустился на колено и оперся о настил рукой. Тяжело дышал и глядел вниз. Парни, что наблюдали за нами, захлопали в ладоши и засвистели.
— Красиво уделал, чемпион, — похвалил один. — Мастерство не пропьешь, верно говорят.
Другой улыбался.
— Ты куда попер, Олежка? Ты на сельской вечеринке, что ли, кулаками так махать? Совсем техники не знаешь?
Нет, технику Дубров знал, причем неплохо. Просто у него не хватило терпения ее все время исполнять, не хватило навыков, чтобы довести удары до автоматизма. Эх, жаль, если бы он занимался так же усердно, как и поливал грязью других боксеров, то давно мог бы уже пробиться в соревнования среди тяжеловесов и сверкать там.
— Подожди, — пробурчал Дубров, вытащив капу изо рта и поднимаясь с настила. — Сейчас продолжим.
Я покачал головой. Все ведь уже и так ясно, зачем ему только усугублять свои страдания?
— Ты что, забыл, о чем мы договаривались? До первого нокдауна, а ты уже побывал в нем, — напомнил я. — Так что давай, спасибо за учебный поединок.
Но Дубров не хотел отпускать меня так просто. Не удалось человеку меня одолеть, так он продолжал упорствовать в своем намерении.
— Подожди, ты куда? — спросил он. — Разве я отпускал тебя?
Я поглядел в его глаза. Кажется, парень уже совсем попутал берега.
— А ты что, будешь указывать мне, что делать? — поинтересовался я. — Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко, уродец?
Мясистое лицо Дуброва исказилось от ярости. Это несмотря на то, что он еще не отошел после ударов по корпусу. Отчаянный человек, однако. Горячая голова, которую надо остудить.
— Что ты сказал? — спросил он, придвигаясь ко мне вплотную. — Что ты сказал?
Хлопнула дверь, послышался голос Юрия Борисовича, директора клуба:
— Что здесь происходит? Вы чего там делаете? Рубцов, Дубров?
Мы оторвали свирепые взгляды друг от друга. Я улыбнулся самой сладчайшей улыбкой, на которую был способен.
— Все отлично, Юрий Борисович. Мы просто разговаривали после спарринга. Олег любезно рассказал мне о технике удара по печени, которую изучил недавно. Он даже согласился продемонстрировать ее мне, какой молодец!
Дубров тихонько зарычал от ярости. Но поделать ничего не
