- Попробую, - охотно согласился Фицстивен. - Скажем, завтра днем приду и попрошу книгу-хотя бы "Розовый крест" Уэйта. Они знают о моем интересе к таким предметам. Он будет в лаборатории, а я не захочу его беспокоить. Осведомлюсь у нее между прочим-возможно, что-то узнаю.
- Спасибо, - сказал я. - Увидимся завтра вечером.
Остаток дня я занимался тем, что заносил свои догадки и находки на бумагу и пытался привести их в систему. Дважды звонил Эрик Коллинсон и спрашивал, нет ли вестей о его Габриэле. Ни от Мики Линехана, ни от Ала Мейсона сообщений не было. В шесть часов я закончил рабочий день.
5. ГАБРИЭЛА
Следующий день принес события.
Рано утром пришла телеграмма из нашего нью-йоркского отделения. В расшифрованном виде она гласила:
"Луис Аптон бывший владелец сыскного агентства здесь тчк 1 сентября 1-3 года арестован за подкуп двух присяжных в деле об убийстве церковного сторожа тчк Пытался добиться оправдания выдав сообщника Гарри Рапперта служащего агентства тчк Оба осуждены тчк Оба освобождены Синг-Синга 6 февраля сего года тчк Сообщают Рапперт угрожал убить Аптона тчк Рапперт тридцати двух лет метр восемьдесят вес шестьдесят восемь шатен глаза карие лицо худое желтоватое нос длинный тонкий ходит сутулясь выставив подбородок тчк Фото почтой".
По описанию Рапперт определенно был тем человеком, которого видели миссис Пристли и Дейны, и тем, который, вероятно, убил Аптона.
Мне позвонил О'Гар:
- Вашего черного, Носорога Тингли, вчера вечером взяли в ломбарде-пытался сдать драгоценности. Бриллиантов россыпью там не было. Мы с ним еще не разобрались, только опознали. Я послал человека к Леггетам с кое. каким его добром-проверить, не оттуда ли, но они сказали, нет.
Получилась какая-то ерунда. Я предложил:
- Проверьте у Холстеда и Бичема. Скажите им, что, по вашему мнению, они принадлежат Леггету. Не говорите, что он это отрицал.
Через полчаса сержант позвонил мне снова, уже от ювелиров: Холстед уверенно опознал две вещи-нитку жемчуга и топазовую брошь, Леггет покупал их для дочери.
- Прекрасно, - сказал я. - А теперь можете вот что сделать: отправляйтесь к Носорогу домой и прижмите его подругу, Минни Херши. Обыщите квартиру, а с ней самой. покруче; чем сильнее напугаете, тем лучше. Посмотрите, нет ли у нее на пальце кольца с изумрудом. Если есть или если увидите другие украшения, которые могли принадлежать Леггетам, заберите их; но долго там не оставайтесь и ее больше не тревожьте. Мы за ней наблюдаем. Только вспугните и уходите.
- Она у меня станет белая, - пообещал О'Гар.
Дик Фоули был в комнате оперативников, писал отчет об ограблении склада, которым занимался всю ночь. Я отправил его на помощь к Мики-наблюдать за мулаткой.
- Если она покинет квартиру после ухода полицейских, отправляйтесь за ней вдвоем, - сказал я, - и если она где-то задержится, один из вас звонит мне.
Я вернулся в свой кабинет и стал переводить сигареты. От третьей остался уже окурок, когда позвонил Эрик Коллинсон и спросил, не нашел ли я его Габриэлу.
- Не совсем, но надежда есть. Вы свободны Тогда можете заглянуть ко мне, пойдем вместе-если выяснится, куда идти.
Он обрадованно сказал, что выходит.
Через несколько минут позвонил Мики Линехан:
- Мулатка пришла в гости. - И он назвал мне дом на Пасифик-авеню.
Едва я положил трубку, телефон зазвонил снова.
- Говорит Уотт Холстед. Вы могли бы зайти к нам на минутку
- Сейчас-нет. В чем дело
- Это касается Эдгара Леггета, и я в недоумении. Утром полицейские принесли ювелирные изделия и спросили, известны ли они нам. Я узнал нитку жемчуга и брошь, купленные Леггетом в прошлом году для дочери; брошь-весной, бусы-под Рождество. После ухода полицейских я, естественно, позвонил Леггету; он отнесся к моему звонку до чрезвычайности странно. Выслушал меня, а потом сказал: "Весьма благодарен вам за то, что вмешиваетесь в мои дела", - и повесил трубку. Как вы думаете, что с ним
- Бог его знает. Спасибо. Сейчас я убегаю, но зайду к вам, как только будет возможность.
Я нашел телефон Оуина Фицстивена, набрал номер и услышал протяжное: "Алло".
- Поторопитесь идти за книгой, если хотите, чтобы от этого был прок, - сказал я.
- Почему Что-то происходит
- Происходит.
- В частности-спросил он.
- Разное, но если кто хочет выведать тайны Леггета, то сейчас не время возиться со статейками о подсознательном.
- Хорошо. Бегу.
Пока я разговаривал с писателем, появился Эрик Коллинсон.
- Поехали, - сказал я, направившись к лифтам. - Надеюсь, что на этот раз тревога не ложная.
- Куда мы едем-нетерпеливо спросил он. - Вы ее нашли Она здорова
Я мог ответить только на один его вопрос и ответил, назвав адрес на Пасифик-авеню, который мне дал Мики. Оказалось, что он знаком Коллинсону:
- Это дом Джозефа.
С нами в кабине лифта было человек пять посторонних. Я ограничился неопределенным: "Вот как"
За углом стоял его двухместный открытый "Крайслер". Мы влезли и поехали к Пасифик-авеню, презирая прочий транспорт и светофоры.
Я спросил:
- Кто такой Джозеф
- Очередная секта. Он глава. Называет свой дом Храмом Святого Грааля. Сейчас его секта в моде. Вы же знаете, как они плодятся и исчезают в Калифорнии. Мне не нравится, что Габриэла у него-если она действительно там... хотя не знаю... может быть, там нет ничего плохого. Он как раз один из странных знакомых мистера Леггета. Вы уверены, что она там
- Может быть. Она в секте
- Да, она к ним ходит. Я бывал там с ней.
- Что за публика
- Ну, как будто бы ничего, - с некоторой неохотой отозвался он. - Публика достойная: миссис Пейсон Лоуренс и Ральф Колманс, миссис Ливингстон Родман-такого сорта люди. Холдорны-Джозеф и его жена Арония-кажется, вполне достойные люди, но... мне не нравится, что Габриэла там бывает. - Правое колесо его "Крайслера" едва не задело вагон фуникулера. - Она подпала под их влияние, и я считаю, что это нехорошо на ней сказывается.
- Вы там бывали-какого рода эта лавочка-спросил я.
- Не могу сказать, что это лавочка, - ответил он, морща лоб. - Я не очень хорошо знаю их учение и вообще не очень в этом разбираюсь, но на их службах бывал с Габриэлой. они не менее торжественны и даже красивы, чем англиканские и католические. Не думайте, что это какие-то Святые Вертуны или Дом Давида. Ничего похожего. Во всяком случае, обставлено все первоклассно. Холдорны люди более... словом, более культурные, чем я.
- Так чем же вы недовольны
Он хмуро покачал головой.
- Даже не могу сказать. Мне это не нравится. Не нравится, что Габриэла исчезает, ничего никому не сказав. Вы думаете, ее родители знают, куда она отправилась
- Нет.
- По-моему, тоже, - сказал он.
С улицы храм Святого Грааля представлялся тем, чем и был первоначально, - жилым шестиэтажным домом из желтого кирпича. Внешне ничто не указывало на его изменившееся назначение. Я велел Коллинсону проехать мимо, к углу, где, расслабленно привалившись к каменной стенке, стоял Мики Линехан. Как только мы остановились, он подошел.
- Черная ушла десять минут назад, - сообщил он. - Дик сопровождает. Из тех, кого ты описывал, никто как будто не выходил.
- Устраивайся в машине и следи за дверью, - велел я ему. А Коллинсону сказал: - Мы с вами идем туда. Разговаривать позвольте мне.
Когда мы подошли к двери Храма, мне пришлось попросить его:
- Постарайтесь не дышать так шумно. Может быть, все обойдется.
Я позвонил.
Дверь открылась немедленно: за ней стояла широкоплечая мясистая женщина лет пятидесяти. На добрых десять сантиметров выше меня-а во мне метр шестьдесят восемь. Лицо в мешочках и припухлостях, но ни в глазах, ни в губах. никакой мягкости и дряблости. Ее длинная верхняя губа была выбрита. Черное, очень черное платье закрывало ее тело от подбородка и мочек до самых ступней.
- Мы хотим видеть мисс Леггет, - сказал я.
Она сделала вид, что не понимает.
- Мы хотим видеть мисс Леггет, - повторил я, - мисс Габриэлу Леггет.
- Не знаю. - Говорила она басом. - Хорошо, войдите.
Без особого радушия она провела нас в маленькую сумрачную приемную, прилегавшую к вестибюлю, велела нам ждать и ушла.
- Кто этот тяжеловоз-спросил я Коллинсона.
Он сказал, что не знает ее. Ему не сиделось на месте. Я сел. Опущенные шторы пропускали мало света, и я не видел комнату целиком, но ковер был толстый и мягкий, а мебель, насколько мне удалось разглядеть, тяготела скорее к роскоши, чем к строгости.
Если не считать шагов Коллинсона, в доме не раздавалось ни звука. Я взглянул на открытую дверь и увидел, что за нами наблюдают. Там стоял мальчик лет двенадцати-тринадцати и смотрел на нас большими темными глазами, будто светившимися в полутьме. Я сказал:
- Привет.
Коллинсон рывком обернулся на мой голос.
Мальчик ничего не ответил. Целую минуту он смотрел на меня не мигая, бессмысленным, совершенно обескураживающим взглядом, какой бывает только у детей, потом повернулся и ушел так же бесшумно, как появился.
