Я ничего не сказал, но подумал, что не так уж трудно обмануть эту доверчивую, глупенькую девушку утверждениями общего характера и туманными намеками.
Она между тем продолжила свой рассказ:
– Изобел сказала, что прочитает мою судьбу по руке. Стоило ей взглянуть на мою ладонь, как глаза ее расширились от ужаса. Она предупредила, что мне грозит большая опасность, которая трижды заявит о себе в ближайшем будущем. Изобел призвала воздерживаться от поездок, чреватых бедой для меня, по ее мнению. К счастью, при ней был амулет, охраняющий от беды. Она дала мне его и настойчиво просила постоянно носить на шее. – Девушка поднесла руки к своей изящной шейке и сняла маленький серебряный амулет на тонкой цепочке.
Я наклонился, чтобы рассмотреть его.
– Ах да, Иоанна Корнуэльская, – сказал я и развеселился, заметив, что Шерлок Холмс выведен из себя такой пустой тратой его времени.
– Да, сэр. Я хорошо ей заплатила и всегда ношу его, как она просила. На следующий день я ехала на своей кобыле Бетси по тропинке через Хэмпстедскую пустошь, как вдруг лошадь моя споткнулась и поднялась на дыбы. Я испугалась, что она меня сбросит и я сильно расшибусь. К несчастью, произошло это в самом неудачном месте – там, где тропинка идет вдоль края глубокой лощины. Я бы почти наверняка покалечилась. Но тут я вспомнила о своем амулете и схватила его, и лошадь сразу же пришла в себя. Все окончилось благополучно, но можете себе представить, чт́о мне пришлось пережить…
В этом месте ее рассказа выражение лица Холмса изменилось.
– Интересное совпадение, – заметил он. – Вы часто ездили там верхом?
– О да, мистер Холмс. Это моя любимая тропинка. Оттуда открывается чудесный вид на Уэст-Энд и Сити, и я катаюсь там раза три в неделю.
– Понятно. Пожалуйста, продолжайте.
– Как вы понимаете, я сразу же повидалась с Изобел. К счастью, ее все еще можно было найти на обычном месте, где она предсказывала прохожим судьбу и продавала с лотка прищепки для белья и другие мелочи, чтобы поддержать свою семью. Я рассказала ей об этом случае, и она, вздохнув с облегчением, поздравила меня со счастливым исходом. Когда я пригласила ее на чай к себе домой, она любезно согласилась. Я снова и снова благодарила ее. Теперь, получив доказательство того, что Изобел ясновидящая, я попросила рассказать о других опасностях, которые подстерегают меня. Она решила погадать мне на чайной гуще и попросила меня вылить остатки чая из чашки на блюдце. Потом она принялась изучать рисунок, составившийся из чаинок. Он говорит очень многое тем, кто обладает даром предсказывать судьбу.
Все это было сказано с полной убежденностью. Я улыбнулся: забавно было видеть, как мой друг возвел очи к потолку.
– Чаинки сказали ей, джентльмены, что скоро я снова подвергнусь опасности. – Она сделала театральную паузу. – Мне грозит нападение! Естественно, я сразу же поклялась не выходить за двери своего дома, но Изобел отсоветовала так поступать. Того, что должно случиться, не миновать, сказала она. Судьбы не избежишь. Однако она пообещала защитить меня от беды. Она взяла у меня амулет и, сжав в руках, прошептала какие-то слова на своем языке. Затем она вернула мне амулет, сказав, что наделила его способностью защитить от зла, которое может причинить человек.
Спустя несколько дней мне случилось возвращаться домой в одиночестве с Хай-стрит. Я отправилась пешком, так как идти до моего дома было недалеко. На улице встречалось мало людей, ибо время приближалось к обеду, однако я не ждала беды. И вдруг, когда я свернула за угол на Фрогнал, откуда, как вы знаете, мало что разглядишь в любом направлении, ко мне шаткой походкой приблизился какой-то грубый небритый парень. От злобы, написанной на его лице, у меня мороз побежал по коже. Я не сомневалась, что пришел мой последний час, но тут вновь вспомнила об амулете и, сорвав его с шеи, протянула этому человеку. Я вижу, вы мне не верите, джентльмены, но вот вам доказательство. Как только негодяй увидел амулет, он испустил хриплый вопль, оступился и со всех ног помчался прочь. Теперь я ни минуты не сомневалась в правдивости Изобел и ее добром ко мне расположении.
По мере продолжения рассказа у Холмса становился все более заинтересованный вид. Я также был заинтригован: как могла молодая цыганка предсказать все это? Конечно, нападение можно подстроить, хотя и непонятно, чт́о давала такая уловка. Но откуда она могла знать, что лошадь споткнется? Я подался вперед, стараясь не пропустить ни слова.
– Я снова пришла к Изобел и дала ей два золотых соверена. Кругленькая сумма, но, конечно, моя жизнь того стоит. И, разумеется, мне не терпелось узнать о третьей опасности и о том, как ее избежать.
Изобел вынула колоду карт Таро, которые, по ее словам, дала ей прабабушка, знаменитая цыганская прорицательница. Она попросила меня приложить колоду к моему лбу, потом хорошо перетасовала карты и, взяв четыре, разложила их на своем лотке узором, известным как Кельтский Крест. Потом предложила выбрать одну. Когда я перевернула первую карту, то чуть не упала в обморок: это был скелет, джентльмены, символ Смерти!
Леди Арабелла грациозно откинула головку и глубоко вздохнула при этом воспоминании.
– Я была в отчаянии и не могла продолжать, но Изобел настояла, и я выбрала вторую карту. Она оказалась почти такой же ужасной: это была Башня – башня, расколотая молнией в темноте. Затем мне выпала Императрица Кубков и, наконец, Луна.
Изобел объяснила их значение. Смерть означала большую опасность. Башня – мой собственный дом. Императрицей была я сама, а Луна указывала время. Она сказала, что смертельная опасность нависла над всеми нами, живущими в Хедфорт-холле. В то время луна была на ущербе, и в субботу, когда вся она скроется из виду, в дом придет смерть! Изобел не знала точно, кто именно умрет. Весьма вероятно, что это буду я, но, возможно, один из слуг. Я умоляла ее снова взять амулет и наделить его защитными свойствами, но, по ее словам, это было невозможно. Когда дело касается самой богини Луны, не действуют никакие чары.
– Я понял суть дела, – сухо выговорил Холмс. – Итак, вы, естественно, покинули вместе с домочадцами дом на ночь?
На лице Арабеллы проступило изумление.
– Как вы об этом узнали? – спросила она, затем опомнилась и продолжила с очаровательной улыбкой: – О, конечно, какая же я глупая! Для такого великого детектива, как вы, это должно быть очевидно.
– Пожалуйста, не называйте себя глупой, мадам, – возразил Холмс. – Однако продолжайте. Насколько я понимаю, в ваше отсутствие дом был загадочным образом ограблен?
Девушка посмотрела на него с озадаченным видом, потом рассмеялась.
– Ах, мистер Холмс, какой же вы циник! Я вижу, вы думаете, это был трюк, призванный выманить нас из дому на ночь. Нет, на самом деле из дому ничего не украли. Я сняла комнаты в местной гостинице для себя и тех из домочадцев, кому это требовалось. К счастью, комнат понадобилось немного, так как часть слуг не живет в нашем доме, а некоторые сейчас в Бакстоне с моей матерью. Вернувшись домой утром следующего дня, мы застали все точно в таком же виде, как оставили.
Естественно, первым делом я отправилась к Изобел, чтобы поблагодарить, но, к моему удивлению, нигде ее не нашла. В цыганском таборе никто не знал, где она, и, по-видимому, никого не тревожило ее отсутствие. Цыгане лишь пожимали плечами и говорили, что, наверно, она решила уехать. Я так и не смогла ничего от них добиться. Это было очень досадно. А еще говорят, что цыгане горой стоят друг за друга. Я не заметила ничего подобного.
– Итак, мадам, вы хотите, чтобы мы нашли эту девушку?
– Если только это возможно, мистер Холмс. За расходами я не постою. Я не ограничена в средствах и потрачу сколько угодно, чтобы выручить из беды человека, который трижды спас мою жизнь.
– Это делает вам честь, мадам, – сказал Холмс. – Ну что же, я, пожалуй, возьмусь за ваше дело. У него есть интересные особенности. Мне бы хотелось увидеть те места, где произошли описанные вами события, и самому сделать выводы. Мы можем наведаться к вам, леди Арабелла, скажем, в десять тридцать завтра утром?
На следующий день мы явились в Хедфорт-холл. Юная леди ожидала нас, одетая для прогулки, и вместе с ней мы отправились на Хэмпстедскую пустошь. Пройдя примерно три четверти мили, мы очутились на том месте, где ее чуть не сбросила лошадь. Даже мне было ясно по разрытой земле, что лошадь тут взбрыкнула.
– Не соблаговолите ли вы оба отойти? – обратился к нам Холмс. – Я хотел бы внимательно осмотреть это место.
Присев на корточки, он принялся изучать траву. Несколько раз он поднимал с земли какие-то мелкие предметы и положил пару из них в карман, отбросив остальные. Наконец Холмс выпрямился и вернулся к нам.
