– Три, два, один. Отсеки изолированы, – закончила отсчет Ижка. – С Наступающим…
– Концом света, – закончил за систему Тииз.
– Док! – повысил голос капитан, – Тень облучена?
– Обручена-обручена, – закивал насекомоид, – И кот обручен, – зверь протестующее выпустил когти, он многое мог стерпеть, но только не покушение на свою свободу, – Излучать, как пояс самоубийц.
Кот был в целом согласен, этими словами жук подписал себе смертный приговор.
– Док, это лечится?
– Мирх! – одновременно выкрикнули Эли и Тииз, а кот присел на задние лапы изготавливаясь к прыжку, проверяя легко ли выходят когти из лап. Входят и выходят, входят и выходят…
– Нет, – категорично ответил Уших.
И Мирх сразу поверил, насекомоид был лишен возможности лукавить. Одно слово, от которого внутри все заледенело и не осталось ничего кроме распахнутых зеленых глаз девушки, в них пока не было страха, только удивление…
Кот прыгнул, выпуская когти в грациозном прыжке, который сделал бы честь любой блохе, хотя блох кот тоже недолюбливал, несмотря на все утверждения людей, что те давно вымерли. Прыгнул и был перехвачен суставчатой лапой. Зверь взревел… ну почти взревел, обиженно мяукнул, причем на него не обратил внимания, никто кроме жука-переростка, разглядывающего зверя с нехорошим гастрономическим интересом.
Зверь растопырил лапы, готовый разить все, до чего дотянется. И с боевым «мявком» стал извиваться, стараясь вывернуться из крепкой хватки врага. Кончик хвоста бешено вращался.
Кэп не мог больше смотреть в глаза Эли и, испытывая невероятный ужас пополам с невероятным облегчением оттого, что можно больше не сдерживаться, схватил девушку за плечи и прижал к себе. Прижал, как давно мечтал, как не раз снилось ему холодными одинокими ночами на станции. Реальность оказалась еще лучше, Эли была маленькой и теплой и даже желтые карлики не заставят его разжать руки. К черту йелонцев с их крейсером, к черту новый цикл, к черту Тииза, к черту Коробочку…
– Не лечится. Выводится, – невозмутимо дополнил ответ Уших, ставя бешено дергающегося кота на стол, легким нажатием на одну ему известную точку на шее животного, обездвижил его и добавил – Так сказать инструкция к ампула.
Лапы обмякли, кончик пушистого хвоста поник. Такого позора кошачий род не знал никогда. Осталось только разрешить жуку помочиться в свой лоток, но после этого путь один, выпить валерианы и отправиться в кошачий рай. Это видимо где-то на верхних ярусах, куда не пускают жуков. И правильно делают, между прочим.
– То есть ты сам это ампулой никогда не пользовался? – уточнил капитан.
– Нет. Раньше не на ком было, мертвый все, но теперь я все узнать. Если кот не сдохнет… – топорик в лапе дока обзавелся острой иглой и издал тихое пиликанье, насекомоид быстро воткнул остриев бедро кота.
Зверь, судя по отрешенно-страдальческому взгляду, воображал себя на смертном одре в окружении детей и внуков, а может в окружении колбасы и банок с кошачьими консервами, готовясь с почестями отбыть в страну молочных рек и берегов из куриной печени, где ему наверняка выдадут настоящую пеньковую веревку, чтобы точить когти.
– То не сдохнет и человек, – закончил за него Мирх, – У нас есть время ждать?
– Нет. За три час у цветочниц наступать необратимые изменения в организм. Надо колоть. Эли, я хотеть проникнуть в твои ягодные мышцы, – док повернулся к Мирху, все еще обнимающему девушку.
– Я бы тоже не отказался, – высказался Тииз.
Капитан закрыл глаза, медленно досчитал до десяти и открыл. Первое что увидел, это как невозмутимый док втыкает иглу в попу Эли Ему что задница, что голова, все едино. Тень вздрогнула и вывернулась из рук капитана.
– Сперва будет хорошо. Потом может прийти дрожь и головогдуть может стучать в пол, а потом снова станет хорошо. Вот, – в механическом голосе ретранслятора появилось удовлетворение, – Я и кончить.
– Вы заставляете меня пересмотреть предпочтения, – снова раздался голос помощника из коммутатора, – И остро пожалеть, что отказался от приглашения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как скоро подействует? – спросила Эли.
– Не знать, – обнадежил ее док, – Маркировка ампула не на интерлингве. Будем ждать. Первым я войти в кота, если живучий кот не сдох, значит и Эли не сдох.
– Прозвучало крайне хреново, – Мирх посмотрел на Тень и спросил, – Откуда у нас на станции излучение пояса самоубийц?
Коммутатор истерично пиликнул. Экран разделился, на второй половине появилась испуганная фея. В мед блок ворвался истеричный голос Тары.
– Мирх, послание изменилось. Олень больше не скачет.
– А что он делает? Неужели сделал нам подарок и убрался вместе с крейсером?
– Прилег, болезный, – раздался голос Рэма где-то за экраном, – Лежит, хвостом махает.
– Если это хвост, – всхлипнув, добавила диспетчер.
– Что, так плохо выглядит? – спросил Тииз, – Этот «не хвост»?
– Мы перевели, – звонко вставил Семен, оттесняя Тару от экрана. Мальчишеская физиономия сияла.
Эли поправила краешек черного белья, и Мирх понял, что его не особо волнует, что хотят сказать эти межгалактические олени и по какому поводу демонстрируют хвосты, тут как бы свой не продемонстрировать. Уж в этом разночтений при переводе не предвидится.
– Не томи, – не узнавая своего голоса, попросил капитан.
– «Мы все умрем», – жизнерадостно озвучил перевод парнишка и на минуту задумавшись, исправил, – «Вы все умрете».
– Так мы или вы? – уточнил кэп, с сожалением глядя, как Тень надевает комбинезон, – Разница принципиальна, может, они в философию от тщетности бытия ударились, а может, угрожают.
– Угрожают, – Тара почти плакала.
– Кэп взгляни на третий док, – добавил Рэм
– Что еще одна пиктограмма? – капитан подошел к установленному в мед блоке экрану.
– Ага. Пиктограмище. В натуральную величину.
Что-то в голосе старого инженера Мирху очень не понравилось, он увидел как нахмурилась Эли, вставая рядом, и вывел на экран картинку с камеры третьего разгоночного дока.
Йелонский исследовательский крейсер все еще висел там, не торопясь стыковаться и закупать туалетную бумагу. Крейсер чуть развернулся, словно нарочно показывая камере левый борт, стыковочный узел, больше всего напоминавший капитану гнездо оптопровода с двумя магнитными подковами – захватами. И сейчас один из них гордо демонстрировал обитателям станции добытый трофей, словно скальп врага, который, если верить историческим хроникам, снимали древние люди с таких же древних людей, если им не нравилась их прическа.
Магнитная подкова сжимала в своих объятиях разбитый и покореженный почтовый катер – полторашку. Новый катер, что сменил угнанную Эли сотку.
– Тритон полторы тысячи. Почтовый грузопассажирский катер класса Д, – начала процедуру опознания Ижка, – Бортовой номерноль-два-четыре-пять-ноль-ноль…– система выводила на экран сведения о почтовом катере, – Порт приписки база Товарищества Акк – три-шеть-семь, последняя отметка технического обслуживания на РЗКС – один-ноль-ноль-пять-один…
– Стоп, – остановил искин Мирх.
– Аргус… – прошептала Эли имя офицера, что доставлял грузы на Коробочку. – Пилот жив?
– Вряд ли, – нехотя ответил Рэм. Капитан опустил взгляд на экран коммутатора, фея - диспетчер продолжала плакать, инженер не попадал в поле зрения камеры, и это тоже почему-то вызывало беспокойство. – Тут явно лобовое столкновение, кабина лопнула, как мыльный пузырь, почтовики редко надевают скафандр в мирном космосе, тем более это не оговорено должностной инструкцией товарищества. Сама посуди, каковы его шансы?
– Ноль целых фиг десятых, – ответила Тень. – Черные дыры, Аргус, как же так…
– Иными словами, рассчитывать он мог только на чудо, – резюмировал Мирх. – Но перед тем как это случилось, он заходил на Коробочку?
– Последняя отметка технического обслуживания на РЗКС – один-ноль-ноль-пять-один, – терпеливо повторила Ижка. – Отметка о старте два часа текущего дня.
– Значит, он доставил груз на Коробочку, стартовал. Состояние судна оценивалось, – капитан поискал глазами нужные строки на экране, – разгон двигателя восемьдесят процентов…
