Стараюсь говорить спокойно, но здесь, на улице, мне в его присутствии снова становится страшно. И даже мне слышно, что голос у меня дрожит.
— Олесь, — низким своим голосом произносит он. — Ты всё, освободилась?
Смотрю на его огромную, пугающую фигуру. На суровое, с тяжёлым тёмным подбородком лицо.
— Вам-то какое дело?
— Ну что ты грубишь-то? — хмурится он.
В свете дальнего фонаря он выглядит каким-то ещё более опасным и мрачным.
Всплескиваю руками.
— Лев, вы отстанете от меня или нет?!
— Нет, — заявляет он. — Не отстану.
Куснув губу, стараюсь успокоиться. Какой нахальный, навязчивый тип!
— Я вас предупреждаю сразу, — подняв указательный палец, твёрдо говорю я, — если вы увяжетесь за мной, я вызову полицию.
— Хренассе, — ухмыляется он. — Сразу полицию, да?
— Да, — нервно отвечаю я. — Сразу полицию. Представьте себе.
— Они, наверное, меня в наручники закуют за то, что я позволил себе идти рядом.
— Что вы паясничаете?
— Да не паясничаю вроде. У вас повода нет полицию вызывать. Зачем тогда говорить об этом?
— "У вас"?! — переспрашиваю я. — "У вас"? А чегой-то мы на "вы", Лев? Что у нас случилось? На что жалуемся?
— Ни на что я не жалуюсь, — мрачно произносит он. — Кроме того, что одна принцесса отвергает все дары, которые я возлагаю к её ногам.
— А вы её спросили о том, нужны ли они ей, перед тем, как дары свои возлагать?
— Я её подружку спросил.
— Вот подружке и возлагайте. Можете ещё и с почестями, а не как привыкли.
Он подходит ближе.
— Олесь. Ну, ладно, я — медведь. Ухаживать не умею. Чё ты злишься-то сразу?
Щурю глаза.
— А кто меня похитить хотел?
— Да блин, ты соблазнительная знаешь какая? Я как тебя увидел, прям прихуел даже.
— Что-что вы сделали? — морщусь я.
— Это… — мнётся. — Удивился.
— Удивились?
— Угу.
— Ну, вот поудивлялись и хватит. Позвольте я домой поеду.
— Позволь я тебя на машине довезу.
— Нет, спасибо. Я доеду сама.
Усмехается.
— Что ж ты колючая-то такая?
— Лев, идите своей дорогой. Вы — не герой моего романа. И перестаньте, пожалуйста, приезжать в наш офис и пугать сотрудников.
— Чем я их пугал-то? — хмурится он. — Они по жизни ссыкуны.
— Лев!
— Что опять не так?
— Всё не так, Лев. Вы ведёте себя, как навязчивый мужлан. Воспитания — ноль. Хамства — полно.
— Где я хамил-то? Предложил на машине довести. Что обидного-то?
— Обидного — ничего. Но в услугах извозчика я не нуждаюсь. Нуждалась бы — вызвала бы такси. Вам всё понятно?
— Пиздец, ты вредная… — вздохнув, говорит он.
— Ещё какая! — заявляю я. — Так что лучше со мной не связывайтесь. А знаете что? Обратите внимание на мою коллегу. На Машу. Вот ей вы понравились. И если вы пригласите её, скажем, в кино, то, думаю, она будет рада.
Угрюмо на меня смотрит. Питекантроп просто.
— А если мне ты нравишься, а не Маша?
— Ну, — развожу руками я, — тогда не судьба. Всё, Лев, приятного вечера. И не идите, пожалуйста, за мной, будьте так добры.
Он остаётся на месте, а я ухожу. От диалога с ним меня просто трясёт. Переволновалась, наверное…
Глава седьмая
На следующее утро, придя на работу, я узнаю, что уже весь отдел судачит обо мне и этом ухоженном орангутане! Удружил, называется! Если он этого и добивался, то с задачей справился на все сто!
— Олесь, спасибо за конфетки!
Да ешьте, мне не жалко!
— Олесь, а что за мальчик к тебе ходит?
"Мальчик"?! "МАЛЬЧИК"?!
— Олесь, очень красивые цветы! Прям в офисе сразу стало уютнее!
Это для вас может быть так, а для меня эти цветы напоминание о том, что теперь в конце рабочего дня — фиг расслабишься! В любой момент этот перец, которого почему-то сюда пускает охрана, может заявиться вновь!
— Олесь, а он кто?
Откуда я знаю, кто он?! Я ему что, жена?!
— Олесь, а он красивый?
Он огромный и страшный! Михалыч едва не обгадился, когда он с кресла встал!
— Олесь, слушай, а можно тебя попросить в следующий раз заказать батончики или "Маску"?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Слушайте, вы совсем, что ли, с ума посходили тут?!
В общем, хмурая и насупленная я как могу пытаюсь работать, и как могу — вежливо и тактично прошу от меня отстать с этим Львом. Но — бесполезно. У нас в отделе продаж из десяти сотрудников — восемь женщин. И, походу, эти розы с рафаэлками стали темой дня.
Когда приходит время ланча — настроение портится ещё сильнее. Потому что, во-первых, Машка решила со мной не общаться, и всю первую половину дня говорила исключительно по делу и исключительно короткими фразами, а, во-вторых, зайдя в "Фейсбук", я вижу её новый пост. Сегодняшний.
Селфи с букетом роз. На фотке она стоит в жеманной позе с улыбкой и кокетливо опущенными ресничками. И надпись "Любимый подарил".
Судя по всему, Машка сделала эту фотку, когда я уехала домой.
Ну, прекрасно. Вообще огонь. Отчего-то становится очень обидно.
Поскольку она сегодня решила пообедать не со мной, а с Катькой Макаровой, встаю и подхожу к их столу. Кладу свой смартфон с этим селфи прямо перед Машкой.
— Это что? — спрашиваю я.
— А что? — глядя на меня снизу верх, она щурит глаза.
Интонации в голосе вызывающие. Походу ей вообще не стыдно.
— Это ж враньё, — говорю я.
— Что враньё?
— То, что написано.
— Почему враньё? — не теряется Машка. — Может он — любимый?
— Давно ли стал? — морщусь я.
— А это тебя не касается, Олесенька. Тебе пофиг должно быть. Ты же у нас недотрога. И он тебе точно не нужен. Правильно всё?
Секунд пять молча смотрю ей в глаза. Затем разворачиваюсь и возвращаюсь за свой столик. Злюсь, понятное дело. С одной стороны — мне не жалко, а с другой — ну зачем это?! Надпись эта?! Ну зачем?! А там ещё главные комменты такие… В духе: "он тебя, походу, обожает", "какая счастливая!", "мне бы так…" и тому подобное.
Мда-а. Не думала, что появление этого кренделя рассорит нас с Машкой. Не разлей вода были на работе. А теперь что? Можно подумать — он прям между нами встал.
Только под вечер мне удаётся хоть как-то сосредоточиться на работе и перестать, наконец, думать об этом поступке Машки, о том, что после ланча она меня вообще показательно заигнорила, впрочем, как и я её, и том, что коллеги, со своими шуточками и прибауточками на тему этих цветов и конфет уже порядком достали.
Однако расслабляюсь я рано… Потому что в самом начале шестого часа, открывается дверь в наш отдел, и…
…и начинается форменный дурдом…
— Молодые люди, — Лариса Михайловна строго смотрит на входящих один за одним курьеров, — а что, собственно, происходит?!
Они же, особенно не смущаюсь, продолжают заносить и заносить алые розы. Прям без целлофана и ленточек, огромными букетами.
— Ребят, а что случилось-то? — волнуются коллеги.
И при этом уже несколько человек на меня, оторопевшую настолько, что потерявшую дар речи, поглядывают, хихикают и перешёптываются.
— Так, — сосредоточенно сверяясь с накладной в руках, командует тот, что в синем свитере. — Ещё двенадцать букетов. Сань, беги вниз, и попроси Ваню заглушить машину и помочь. Чтобы мы не копались долго.
Не выдерживаю. Встаю.
— Ребят, что вы делаете?
Парень в синем свитере наконец-то решает ответить.
— Заказ выполняем. Разве не видно?
— Так тут никто ничего не заказывал! — восклицаю я.
— Ну как не заказывали? — удивляется он. — Заказывали. Тысяча и одна роза, алый цвет, ножка — шестьдесят сантиметров.
— А для кого это? — хитро взглянув на меня, интересуется Лариса Михайловна.
— Сейчас, секунду… — парень утыкается в бумаги, и откашливается. — Для Олеси.
Гвалт, шум, смех, шутливые поздравления и подколки, новый взрыв смеха.
