ДЖЕК. Неужели все так плохо?
ЛЮБА. Не так. Гораздо хуже. Просто в данный момент я подбираю самые мягкие выражения.
ДЖЕК. Сбежать бы куда-нибудь. На пару недель — в Париж. Чтобы завтрак в постели. И заниматься любовью когда угодно. И где угодно. И чтоб не возвращаться домой
ЛЮБА. У тебя же всего одна жизнь.
ДЖЕК. Ну хорошо, положим, ее я бросил. А что будет с детьми?
ЛЮБА. А что с ними будет?
ДЖЕК. А ты знаешь какая статистика у детей разведенных родителей?
ЛЮБА. Знаю. Они гораздо меньше страдают от кариеса.
ДЖЕК. В чем тебя не упрекнешь, так это в сострадании.
ЛЮБА. Наверное. А тебе известна статистика детей неразведанных родителей?
ДЖЕК. Что ты хочешь этим сказать?
ЛЮБА. Что на каждого Эйнштейна, который вырос в счастливой семье, всегда есть Моцарт, который вырос в несчастливой. И не говори, что все ради детей. Гробя свою жизнь, ты добиваешься только одного — гробишь свою жизнь.
ДЖЕК. Да, ты права. Я ничего к ним больше не испытываю. К моим деткам. Я смотрю на них — веселые, симпатичные, здоровые — такие как я хотел. Но я утратил чувство, что они — мои. И Маргарет тоже. Я смотрю на них и думаю — откуда они, эти ребята? Что они делают в моем доме? И сам этот дом! Эта мебель, машины. Откуда все это? Почему эти вещи окружают меня?
ЛЮБА. Да, я понимаю. (Кларнетисту) Поиграй что-нибудь. Пожалуйста. Что угодно, только играй.
Музыка Q-12.
ДЖЕК. Я все пытаюсь вспомнить, как все это начиналось, чего я хотел добиться — и не могу. Одно знаю — я хотел чего угодно, но только не этого.
ЛЮБА. Я тебе верю.
ДЖЕК и ЛЮБА. Только не этого.
ДЖЕК. Да вся эта жизнь — не моя. Не моя. Я должен был все делать по — другому. Не знаю, как. А это все какая-то ошибка.
ЛЮБА. Я тебе верю.
ДЖЕК и ЛЮБА. Какая-то ошибка.
ДЖЕК. Где бы я ни был, что бы ни делал, я чувствую себя посторонним. Вчера вечером возвращаюсь домой, поднимаюсь по лестнице, стучу в дверь. В свою собственную дверь. Маргарет говорит, в чем дело, ты что, ключ забыл? Да, говорю, забыл. А я не забыл. Он у меня вот здесь был, в кармане. Я вдруг перестал понимать, где я… Не узнал собственного дома. Какие-то люди меня окликали по имени — я им не отвечал. Не потому что не слышал. Я слышал, но не понимал, к кому они обращаются. Вчера мне трижды звонили по телефону и говорили «Это Джек?», а я машинально отвечал: «Не туда попали», и вешал трубку. Что со мной происходит?
ЛЮБА. Ничего.
ДЖЕК. Нет, происходит. Что-то происходит. И это не я сошел с ума — я-то знаю, кто я. А вот остальные не знают. Принимают меня за кого-то другого. За какого-то Джека, у которого жена Маргарет, у которого хороший дом, где он живет с двумя детьми и двумя автомобилями, у которого отличная работа в шоу — бизнесе, а на другом конце города — любимая женщина, с которой он трахается. Или не трахается… Вот за кого они все меня принимают. Но это какая-то ошибка. Они все ошибаются, понимаешь? Потому что это вовсе не я! Слышишь? Не я!
Музыка смолкает.
ЛЮБА. Потом он долго сидел молча. Без движения. Даже не дышал..
Музыка Q-12A.
Словно вслушивался в свои слова. Я окликнула его: «Джек!» Он не ответил. А потом закрыл лицо руками и заплакал.
Джек закрывает лицо руками и плачет.
Я не знала, что делать.
Музыка смолкает.
Мужчинам намного тяжелее плакать. Потому что они плачут слишком редко.
ДЖЕК. Пропади оно все пропадом!
ЛЮБА. Точно. Пропади все пропадом..
ДЖЕК. Мне идти надо.
ЛЮБА. Посиди немного. Прошу тебя
ДЖЕК. Ничего. Все нормально. Я просто устал.
ЛЮБА. Я знаю, сказала я. Все равно, посиди. И он сидел. Они сидят и ждут, а когда не знают, что делать, они плачут. Когда у них руки связаны, они погружаются в себя — так глубоко, что сам черт их оттуда не достанет. А потом начинают врать. Они врут про самочувствие.
ДЖЕК. Что-то я, похоже, заболеваю. Может, грипп…
ЛЮБА. Все врут…
Музыка Q-13.
ДЖЕК. С утра чувствовал, что оно у меня начинается…
ЛЮБА. Чувствовал, да? Ну расскажи, что ты чувствовал?
ДЖЕК. Да что-то… Как-то всего корежит. Наверное, какой-то вирус.
ЛЮБА. Они врут, и ты чувствуешь себя уже совсем ненужной.
ДЖЕК. Просто я должен сегодня выспаться. Я все время недосыпаю.
ЛЮБА. Они врут, и отталкивают тебя все дальше.
ДЖЕК. В общем… Я тебе завтра позвоню…
ЛЮБА. Потом вдруг раз — и опять все нормально, будто ничего не было.
Музыка смолкает.
ДЖЕК. Завтра утром, ладно?
ЛЮБА. Ну, конечно.
ДЖЕК. Договорились
Музыка Q-!4. Несколько мгновений они смотрят друг на друга. Затем Люба спокойно собирает его вещи — плащ, портфель — и подает ему.
Спасибо.
ЛЮБА. Не за что.
Он направляется к двери, но на полпути оборачивается.
ДЖЕК. Знаешь… (Подходит к ней, обнимает, прижимает к себе. Затем идет к выходу. Уже в дверях) Мы с тобой еще поговорим…
Уходит.
ЛЮБА. Конечно. (Кларнетисту) Ну-ка, погоди играть.
Кларнетист прекращает игру.
С чего это ты ударился в сантименты?.. Представил себя на его месте, да?
КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(1)] Может быть.
ЛЮБА. Да уж я вижу.
КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(2)] Не знаю.
ЛЮБА. Жалко стало этого засранца.
КЛАРНЕТИСТ[1]. [Музыка Q-15(3)] Ну, человека тоже можно понять…
ЛЮБА. Только не надо мне вешать эту лапшу… Все вы одинаковы. Из одной и той же трухи… Он не появлялся два месяца. За два месяца ни единого звонка. Ничего. Даже через свою паскудную секретаршу не передал ни полслова. Ну, в тот-то день я ей доставила большое удовольствие. Сперва она со мной очень вежливо: «К сожалению, мистера Эверта сегодня не будет. Могу передать ему ваше сообщение.» Будто не знает, с кем говорит. Будто не знает, что я звонила ей всего час назад. И что я трижды звонила ей вчера, и дважды позавчера, и черт знает сколько раз еще унижалась и звонила до этого… А потом я взяла и поехала. Прямо к нему в офис. Ты должна пройти через это, сказала я себе. Чтоб все стало ясно. Приезжаю. Поднимаюсь на лифте, захожу в приемную. Там она и сидит, секретарша эта, дверь охраняет. В лицо она меня не знает, мы раньше не встречались. Говорит, слушаю вас. А у меня сердце в пятки. Боюсь рот открыть, боюсь, узнает по голосу. Она опять — «Слушаю вас». А я столбом стою. Как в песенке: «Тут не я, тут тень моя…» Она говорит, «Вам что, плохо?» Хотела я ей сказать, плохо, еще как плохо. Стояла бы я перед тобой, если б не было плохо… Стою, молчу — и глаза на нее таращу, она аж заерзала. А потом взяла себя в руки. Господи, да чтобы из-за этого несчастного Джека так с ума сходить? Подхожу прямо к ней, и к уху наклоняюсь. Она тут же ухо — ко мне. Была готова слушать. А я — говорить. Набрала полную грудь воздуха и все ей выложила. Такая спокойная, непринужденная, радующая глаз, приятная на ощупь — всегда хотела такой быть… Господи, какая я была идиотка. Мать не зря говорила, что меня в детстве на пол уронили… Мне в ту же секунду легче стало. Как только я ей все рассказала. Прямо гора с плеч.
Звонок в дверь.
Я и в самом деле взяла себя в руки. Снова занялась делами. Познакомилась с одним — стали встречаться. Сантехник. Мозгов — ноль, денег — куча. То, что надо. Никаких иллюзий. Никаких проблем.
Звонок в дверь.
В общем, я была на пути к выздоровлению. Снова стояла на ногах.
Музыка Q-16 — несколько ритмичных звоночков.
И вдруг — ты просто не поверишь…
Люба открывает дверь. На пороге, широко улыбаясь, стоит Джек. В одной руке у него чемодан, в другой — несколько костюмов на плечиках. Он входит и говорит в той же бессвязной манере как при первом появлении.
ДЖЕК. Слава Богу, я боялся вдруг тебя нет, еще эти пробки, пойду приму душ, я не мог даже позвонить, ну, как ты? это надо куда-то повесить, ну да, уже поздно, я схватил, что попалось под руку, а ты-то как, черт, ну и денек, я прямо в душ, стой здесь, не шевелись… (Чмокает ее.) Я сейчас…
