Я прислушалась к своим ощущениям. Боль действительно стала стихать.
— Вы позволите осмотреть? — последний вопрос, что странно, адресовался не мне, а двум тимеррийцам, которые статуями застыли возле моей кровати. Я с опасением оглянулась на них. Мне не хотелось, чтобы меня кто-либо осматривал и в то же время был внутренний страх, а вдруг всё ещё нужна медицинская помощь?
— Обойдитесь без этого, — четко сказал тот, у кого были золотые знаки отличия, словно отдал команду.
— Постарайтесь осмотреть её на расстоянии, — дополнил второй.
Доктор (буду так его называть) взял меня за запястье и посчитал пульс. Видимо, это действие было призвано больше успокоить меня через тактильный контакт, чем считать медицинские показатели, потому что датчики исправно передавали на монитор все характеристики работы моего сердца. Он поднялся с кровати и, подойдя к аппарату, вызвал сенсорную полупрозрачную панель и стал вводить данные, потом поднес к панели свой браслет. Аппарат мигнул фиолетовым цветом, и над его плоскостью показалось объемное изображение меня. Дальше доктор стал в воздухе манипулировать этим изображением, сдвигая и поворачивая его в разные стороны вдоль вертикальной оси. Он словно сдергивал послойно оболочки: кожа, мышцы и так далее, пока не добрался до репродуктивной системы. Внимательно, в чем я не сомневалась, он осмотрел всё. И повернувшись к тимеррийцам сказал:
— Придется пропустить лунный цикл, командоры. Ей нужно больше времени для восстановления после перемещения между мирами и последнего инцидента, — сделал он заключение после тщательного осмотра. — И если бы вы позволили её осмотреть инструментально, то можно было бы дать больше гарантий и ускорить процесс восстановления на три лунных дня.
Всё что он говорил, меня напрягло. То, что он адресовал это не мне, а этим пришельцам вообще ввергло меня в очередной виток паники. Я до боли сжала кулаки, вонзив ногти в ладошки. С чего бы это они интересовались моей репродуктивной системой? Видимо аппаратура уловила моё состояние, потому что появилась моя голограмма с фиолетовыми пятнами в области мозга и сердца. Доктор оценивающе посмотрел на голограмму, потом на меня и снова обратился к тимеррийцам.
— Она очень эмоциональна. Даже больше, чем терранийцы. Её физическое состояние напрямую связано с психо-эмоциональной сферой. Мои рекомендации: командоры, вы должны с ней разговаривать, если вам нужен не разовый результат. Отсутствие внешней информации идет в диссонанс с её положением в этой пространственной точке. Она оказалась в непривычной для неё среде, что вызывает дискомфорт, страх и панику. Это деструктивные эмоции.
Командоры синхронно кивнули, принимая его слова.
— Мы вас услышали, — сказал тимерриец с золотыми нашивками.
— Информация принята к обработке, — вторил ему другой.
— Крайний срок подготовки объекта к транспортировке? И в составе какой десятки? — задал ещё вопросы доктор.
То, что под словом «объект» он подразумевает меня, я не сомневалась. И понимание этого испугало ещё больше. «Объект» и «транспортировка» — эти слова, как о неодушевленном предмете, не сулили ничего хорошего. Отпускать меня были не намерены, это я уже поняла. Сбежать возможности пока не было. Браслеты были связаны с командорами. Да и куда бежать? Где мой дом? Где теперь мои родные? Я была хуже слепого котенка из-за отсутствия информации. Ясно было одно — это не РОЗЫГРЫШ, а жуткая РЕАЛЬНОСТЬ!
— Шесть часов, — ответил тимерриец с золотыми нашивками.
— В составе моего десятка, — дополнил его второй.
— Командор ар Айдар, это недопустимо, — повернулся к оппоненту первый тимерриец и уставился вымораживающим взглядом. — Я активировал элар раньше, поэтому она должна лететь с первым крылом.
Я только молча наблюдала за этими двумя перекидывающими словесный шарик пинг-понга между собой. Несмотря на то, что это касалось меня, моё мнение никто не спрашивал и это раздражало. А учитывая, что произошел гормональный сбой, да ещё и нервное напряжение, то меня прорвало, и я бесстрашно заявила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Уважаемые! А ничего, что я не хочу никуда транспортироваться? И вообще хочу домой к маме, собаке и Денису! И я не оно, не она! У меня имя есть! Карина Евгеньевна! В исключительных случаях можно просто Карина!
Глава 6 Реконструкция событий 28.12.2018 года
После моего экспрессивного высказывания наступила тишина. Доктор побледнел и склонился, как боец восточных единоборств перед сенсеем. Оба пришельца молчали, мне кажется целую вечность, пока один не разлепил плотно сжатые губы и не сказал:
— На первый раз я тебя прощаю. Спишем на не знание этикета и твое самочувствие. Но впредь запомни: никогда при посторонних не смей говорить в таком тоне. Ты должна быть тихой и незаметной — образцовой самкой первого и второго Крыла.
Я судорожно вдохнула. Этот театр абсурда совершенно мне не нравился. Повернулась к доктору, который стал такого же серого цвета, как униформа и всё так же продолжал стоять, согнувшись.
Тимерриец с золотыми нашивками развернулся и размашисто пошел на выход, сжав руки в кулаки. Второй с серебряными нашивками скрипнул зубами и спросил:
— Кто такой Денис?
— Мой мужчина, — сказала я, растерянно глядя на явно разозленного тимеррийца. Тот в свою очередь коротко рыкнул, развернулся и вышел из комнаты. А у меня сложилось впечатление, что если бы здесь была дверь, то он ею бы хлопнул.
Я пару минут таращилась на проем двери, где скрылись тимеррийцы, а потом перевела непонимающий взгляд на доктора, который с облегчением вздохнул и, наконец-то, выпрямился.
— Я ничего не понимаю, — почти прошептала, находясь под впечатлением от случившегося. — Я даже не знаю, как их зовут и кто они такие. Что им от меня нужно?
— Вея Карина Евгеньевна, простите, я должен покинуть Вас незамедлительно, — чуть торопливо сказал доктор, глядя на свой наруч, развернулся на пятках и вышел прочь, вздыхая с облегчением переступив порог комнаты.
Что это сейчас было? Но на этот вопрос, который я задала вслух, ответить было некому. Я осталась наедине с собой и своими страхами. Погрязнуть в пучине домыслов я не могла, иначе доведу себя до нервного срыва. Буду исходить из имеющейся информации и действовать соответственно. Но, прежде чем заняться анализом ситуации, не мешало бы привести себя в порядок. Боль больше меня не беспокоила, однако последствия острого кровотечения были налицо. Металлический запах крови и неприятные ощущения на коже после её высыхания вынуждали отыскать санузел, где бы я могла привести себя в порядок. Закутавшись в тонкое покрывальце, как тогу, я встала босыми ногами на удивительно теплый пол. Затем направилась осматривать комнату на наличие панели открывающей вход в санблок. Я была уверена в том, что она должна здесь быть, и не ошиблась. Возле входной двери, которая теперь отсутствовала после того, как сюда ворвались те два странных тимеррийца, находилась панель размером с мою руку.
Стоило к ней прикоснуться, как запустился механизм открывания боковой двери и появился вход в искомое помещение. Едва я ступила на порог, по всей поверхности потолка зажегся белый свет, освещая темное помещение. Здесь находились душевая кабина и …, наверное, унитаз — плоско-овальное нечто с выемкой для мягкого места. Душевая кабина была без привычных краников и гибкого шланга. Сверху, под потолком, была крестообразная хромированная конструкция. Внизу слива для стока воды не наблюдалось. Я уже успела расстроиться, понимая, что не смогу осуществить задуманное. Ведь совершенно не понятно, как использовать это чудо технического прогресса. Но потом подумала, а вдруг оно реагирует на присутствие человеческого тела внутри этой конструкции? В конце концов, что мне мешает это проверить? И я, сложив покрывало, шагнула внутрь в чём была. Дверь душа закрылась и заработала установка, которая очистила меня полностью, принеся ощущение свежести и запах озона. Я была чистенькой, словно по мне прошлись мелким пиллингом. Рубашка на мне тоже стала чистой и свежей. Душевая установка издала звуковой сигнал и дверь за моей спиной открылась, выпуская меня наружу. Подхватив покрывальце, я вернулась в комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
