Фомин и Августина задумчиво переглядываются. Но неугомонный Зубачев уже кричит своей жене:
— Шура! К нам Моисеич с Густой! Тащи пиво с ледника, быстро-быстро… Слушай, Моисеич, у нас тут днем такое было! Представляешь, только Шурка стирать собралась, ведро воды вскипятила, как вдруг…
21 июня 1941 года. 22 часа 00 минут.
Брестская крепость. Цитадель
Во всех частях гарнизона начинают демонстрироваться фильмы.
В бывшей церкви, а ныне клубе 84-го стрелкового полка показывают «Четвертый перископ». Сейчас бы такой фильм назвали блокбастером. Ну еще бы — фантастический боевик о будущей войне на море! Автоматическая, дистанционно управляемая подводная лодка РККФ уничтожает флот неназванной империалистической страны. У противника на флаге — свастика…
А в клубе 125-го стрелкового полка крутят фильм документальный: «Ветер с Востока» — о воссоединении с Бессарабией.
Зрителей особенно впечатляют кадры высадки с сотни тяжелых ТБ-3 авиационного десанта…
21 июня 1941 года. 22 часа 00 минут.
Брест. Парк имени Первого Мая
Лейтенанты Мохнач и Смагин сидят на лавочке с барышнями. Девушки по виду — типичные старшеклассницы: кудряшки, белые носочки, как в японских мультиках аниме. Молодые люди уже успели познакомиться… все же бинокль — великое дело!
Барышни увлеченно грызут зажатое между двумя круглыми вафлями (с выдавленными на них именами) молочное мороженое и, развесив уши, внимают кавалерам…
И на пустеющих улицах Бреста… шелест… шелест… шелест шагов.[10]
21 июня 1941 года. 22 часа 08 минут.
Брест
Голос из-за ситцевой, в цветочек, оконной занавески распахнутого по летнему времени окошка, в котором уютно желтеет свет шелкового абажура:
— Ой, Фира, токи не надо из мене делать идиета! Или же я не видел германцев в Брест-Литовске в восемнадцатом году? Приходили тогда к нам таки себе вежливые молодые люди в фельдграу и жалобно требовали у нас яйки и свинячье сало… Слава Б-гу, второго ми не держим, тьфу-тьфу, а мои единственные яйки в доме — мало того, что совсем стали седые, так их на всю германскую армию все равно не хватит! Я понимаю, шо в том же восемнадцатом году я мог би беспокоится на счет тэбе, мое золотко, но сейчас, я очень боюсь, что к тебе даже прохожий солдат может начать приставать тольки за очень большие деньги, причем заплаченные ему наперед… Таких денег, у меня, извини, моя звездочка, для этого дела не запасено… или их есть у тебя? Тоже нет? Ну, тогда я совсем спокоен…
Старый Сруль лежит на полу, с разбитой, окровавленной седой головой, до конца грудью заслонявший свою старую Фиру…
Это еще далеко не холокост. Стариков немцы забили просто так, походя — больше для развлечения…
ГЛАВА 3
Накануне. Ночь
21 июня 1941 года. 22 часа 18 минут.
Брест
На улицах города бодрствуют не только уходящие на Восток жители…
Люди в зеленых и васильковых фуражках патрулируют у вокзала, в районе путепровода — останавливают встречных военных, поголовно проверяют документы… Иногда такая мирная проверка заканчивается короткой, ожесточенной кровавой вспышкой — причем кроваво-сталинские опричники с задержанными не особенно церемонятся, а пускают в ход оружие при первом же подозрении…
Остановили и Мохнача.
Тот гордо протягивает командирское удостоверение личности — новенькое, вчера только полученное, без ржавых подтеков от скрепок на бумаге…
Осветив удостоверение висящим на груди квадратным фонариком, старший патруля делает чуть заметное движение рукой (наряд мгновенно насторожился, руки бойцов по-особому перехватили оружие) и кладет удостоверение к себе в карман.
— Товарищ командир, Вам придется пройти вместе с нами…
Курсант Мохнач ни за что бы не стал спорить с патрулем, тем более из ЭТОГО ведомства, но сейчас здесь был командир РККА, младший лейтенант Мохнач… Тем более, что вместе с ним была барышня!
— Да по какому пра… — начал было Евгений, гордо выпятив узкую грудь, перетянутую портупеей.
И тут же ему на затылок (хрясть!) обрушился окованный металлом затыльник приклада ППД.
— Смотри-ка, а пистолетик-то у него немецкий! — сказал старший патруля, опустошая кобуру Мохнача. — Эх, раззявы! Даже оружие подобрать толком по легенде не могут, а туда же — абвер, абвер…
— Что вы делаете? Мы на танцы ходили… — побелевшими губами пролепетала оцепеневшая от страха барышня.
— Да? Какая прелесть… — усмехнулся старший патруля. — На танцы? С биноклем? Пройдемте, гражданка…
21 июня 1941 года. 22 часа 19 минут.
Кобрин. Штаб 4-й армии
— Нет, товарищи, пленный унтер-офицер не врет! — устало говорит Богданов. — Да и захотел бы соврать — мы бы все равно его раскололи и узнали бы подноготную! Есть, знаете, у нас свои специфические методы…
Присутствующие красные командиры ознобно передергиваются.
— Кроме того, его показания, расходясь в несущественных деталях, в основном совпадают с показаниями взятых живыми в разное время и в разных местах вражеских диверсантов… — продолжает Богданов. — А таковых на двадцать два ноль-ноль уже более двадцати… Да еще около сотни уничтожено! Мои люди кровью умываются, хорошо, что не за так! Предотвращена крупная диверсия на ТЭС в Ковно, вычищены дома комсостава в Бресте!
— Мы очень вам благодарны, товарищ генерал-лейтенант, за обеспечение безопасности в полосе армии… — терпеливо, осторожно, словно общаясь с душевнобольным, говорит командующий 4-й армией генерал-майор Коробков. — Но что из сказанного вами следует?
— Вы что, плохо меня расслышали? — с недоумением спрашивает Богданов. — Для тех, кто на бронепоезде, еще раз повторяю: в течение ночи с 21 на 22 июня сего года возможно массированное нападение войск Германии, с применением артиллерии, авиации и приданных танков. Имеющих задачу нанести поражение противостоящим войскам Красной Армии в направлении Брест — Барановичи. Видимо, с целью оказания политического давления на Советское правительство и предъявления ультимативных требований.
— Ну… А мы здесь при чем? — раздраженно спрашивает Коробков.
— Как… как ты сказал? — на секунду онемев, спрашивает Богданов.
— Товарищ генерал-лейтенант, я вам не подчиняюсь! — решительно заявляет Коробков. — У вас свой Нарком, у нас свой Нарком. И от СВОЕГО командования я имею вполне четкие указания: не поддаваться ни на какие провокации!
— Ах ты сволочь! — почти ласково говорит Богданов. — Эт-то что же такое? — и внезапно, словно взорвавшись, вскакивает и орет на собеседника, перегнувшись через стол. — Опять Хасан повторить хотите?!! Когда на Пулеметной сопке одиннадцать пограничников против японского полка держались, а под сопкой целый стрелковый корпус РККА сутки приказа от Синехуева ждал, да так и не дождался?!!
Один из присутствующих командиров РККА шепотом спрашивает у соседа:
— Это он про кого?
— Это он про врага народа, бывшего маршала Блюхера, — не разжимая губ, отвечает более знающий коллега.
Богданов, с яростным отчаянием оглядывается по сторонам.
— Фрумкин, ты слышал, что здесь творят, а?!!
Старший майор Фрумкин бесшумно выступает из тени.
— Все слышал, товарищ Богданов. И почему я ни капельки не удивлен? Даже вот областного прокурора с собой, как на грех, прихватил… — за спиной Фрумкина появляется еще несколько фигур. — Не волнуйтесь, граждане подозреваемые, ваши конституционные права будут в полной мере защищены!
Старший майор деловито присаживается за стол, раскрывает планшет.
— Товарищ Богданов, как вы порекомендуете? Врагов народа оформлять будем каждого индивидуально или не будем уже разводить гнилую бюрократию и оформим гадов коллективно, прямо по списочному составу?
— Товарищи, товарищи… — примиряющим тоном говорит генерал-майор Сандалов. — Давайте разговаривать конструктивно! Не надо прокурора! Товарищ старший майор, товарищ генерал-лейтенант, здесь врагов нет! Докладываю: еще 16 июня сего года Командарм-4, присутствующий здесь товарищ Коробков, вторично запрашивал штаб Округа о выводе из Бреста в Жабинку 42-й стрелковой дивизии, в апреле переброшенной в крепость из Березы-Картусской, но вторично получил категорический отказ.
Богданов и Фрумкин переглядываются.
— Комкор-28 товарищ Попов, так же здесь присутствующий, еще раньше, в мае, решил вывести 6-ю стрелковую дивизию из крепости в район Южного городка, но командующий Округа Генерал армии Павлов ЛИЧНО запретил ему выводить дивизию в этот лагерь! — продолжает вещать Сандалов. — Тогда Василий Сергеевич предложил вывести соединение на территорию Брестского артиллерийского полигона, но командование Округа воспрепятствовало и этому!
