— Ну, вы же не поехали бы иначе, а ребенку сидеть в поликлинике среди больных!!
А где логика, блин? Он ведь и так болеет!! Дав рекомендации недовольно поджавшей губы маменьке, и объяснив, что скорая больничный лист не даёт, нет, и по уходу за больным ребенком тоже не даёт. Завтра пусть к участковому терапевту на прием. Получили многообещающие заявления о том, что вот она позвонит Иван Иванычу или Василь Петровичу и уж нам тогда. Меня так и подмывало сказать — вот пусть нас нахрен уволят и тогда уж сам Иван Иваныч под ручку с Василь Петровичем поедут на скорой лечить и спасать страждущих.
Когда заехали на перерыв на подстанцию и пополнить чемодан, первого, кого увидели, был Рахмон, нервно выхаживающий у наших ворот. Увидев меня, быстро пошел ко мне. Я немного напряглась, вдруг что с ребенком? Но Рахмон схватил меня за руку и просто молчал, потом выдавил из себя сиплым голосом.
— Помни, я твой должник! Моя жизнь — твоя жизнь!
Я выдохнула с облегчением.
— Рахмон-ака, ты не пугай так больше! Я думала, что с Каримом случилось, ты сам на себя не похож был!
— Нет, нет, Анечка, вы уже покушали?
— Да откуда, мы же только заехали! Вот Лидочка побежала медикаменты пополнить, а потом пойдем, перекусим что-нибудь.
— Аня, пока я жив, твоя бригада всегда будет кушать у меня бесплатно! А сейчас пойдем, покушаешь, а потом и твои подойдут.
И Рахмон потянул меня за руку в сторону своего кафе. Я обернулась к Семенычу, сказала, чтобы подходили, как Лида пополнится. В кафе Рахмон усадил меня за стол, захлопотал, тут же успевая рассказывать, что малышу значительно лучше, даже слабости меньше, и он сегодня сам дошел до кухни и попросил кушать! Доставив уйму тарелок с едой, как на роту солдат, Рахмон присел сам и серьезно глядя мне в глаза, сказал.
— Аня, я не знаю, как ты лечила Карима, и знать не хочу, но в моей семье все будут знать о нашем долге тебе. Я понимаю, что денег ты от меня не возьмёшь, но любую услугу, если только она реальна — получишь. Помни об этом. Жизнь по-всякому может повернуться.
Пообедав, мы опять выехали на свое патрулирование города — успеть, обогнать, отвести смерть от людей. И так до конца смены.
Глава 5
Так и потекли мои дни — работа, визиты к мальчику Кариму, долгие вечерние посиделки с Ниной. Я почти переселилась к ней, домой возвращаться не хотелось — вначале там находился обиженный и оскорбленный в лучших квартирных чувствах Сергей. Потом, поняв, что решение менять я не собираюсь, он всё-таки собрал свои вещи и съехал. Куда — не знаю, не интересовалась, к маме ли, к новой и светлой жизни ли… Но, думаю, вряд ли к маме, моя, практически уже бывшая свекровь более всего ценила свою благоустроенность и душевный комфорт и присутствие разведённого сына в ее квартире явно не приветствовалось. Да и шут с ними, всеми.
Нинуля развернула бурную риэлторскую деятельность, свою дачу она уже продала, теперь искала наиболее выгодный вариант для продажи своей квартиры. Я ещё выдала ей доверенность на продажу моей дачи.
Квартиру буду продавать после развода, а он через два дня, мне позвонила моя знакомая и сказала, что нам назначили через два дня. Хорошо, я как раз после смены на скорой буду.
Съездили с Ниной, посмотрели квартиру родителей, прикинули, что места двоим нам там хватит, заодно устроили уборку. Ещё старалась как можно чаще видеться со своими детьми и внучкой. Всё-таки расстаёмся мы теперь уже навсегда. В обеих семьях царила предотъездная суета. Собирались вещи, готовились документы для отъезда, финансовые документы — срочно переводились деньги на счетах в валютные.
Квартиры, по моему совету, решили не продавать, а сдавать через риэлторское агентство, с условием оплаты коммунальных счетов. Саше пришлось ещё бегать по ветеринарам, собирая кучу документов для оформления вывоза за границу его любимой кошки. Расставаться с ней он категорически был не согласен. Поэтому сейчас имел дополнительную головную боль.
Хоть и щемило у меня в груди от предстоящей разлуки, но я понимала, что пришло время отпустить детей в большой мир. Без мамы. Хотя они и сейчас жили вроде бы самостоятельно, но они всегда твердо знали, что со всеми неурядицами и проблемами надо бежать к маме. Мама выручит, поможет, подскажет, посоветует. А теперь настало время быть взрослыми. Пока что они все равно чувствовали себя детьми. Душа болела, но я знала — так надо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К мальчику Кариму я приходила ещё три раза, сегодня крайний раз, скорее уж контрольный визит. Гуля открыла мне дверь запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Оказывается, они с малышом играли в догонялки. Молодец малыш! Его организм очень благодарно отреагировал на влияние магии и удаление больных, исковерканных клеток крови, и сам шел семимильными шагами к излечению. Гуля прямо с порога воскликнула.
— Анна Сергеевна! Представляете, мы сегодня ходили в больницу, анализы сдавали! Так врач удивился, что мы своими ногами пришли! И первый анализ крови, общий клинический, показал, что лейкоциты у Карима в нормальном количестве! Вот ещё биохимия будет, и биопсия костного мозга будет готова, тогда врач нам всё скажет. Но пока что он сказал, что не верит своим глазам! Нас же умирать выписали…
Ее голос упал до шепота, в глазах показались слезы. Так выплёскивается пережитый страх и ужас предстоящей смерти своего ребенка, которой она не могла ничего противопоставить. Тем большее счастье она испытывала сейчас, глядя на веселого, пусть пока и не румяного, и со следами от всевозможных инъекций и катетеров, но активного ребенка.
Мальчик охотно согласился полежать немножечко, пока тетя врач ещё раз осмотрит его. Он уже знал, что никакой боли я ему причинять не буду и не боялся меня. Я ещё раз тщательно просканировав организм малыша, патологических клеток не нашла, немного подправила пищеварение. Сразу после осмотра сынишка потащил Гулю на кухню, решив, что пришла пора подкрепиться. Я посоветовала кормить ребенка часто, но небольшими порциями, больше фруктов. И попрощалась с ними, велев обязательно позвонить мне после получения анализов и визита к гематологу-онкологу.
Завтра мне на суточную смену, затем развод, а вечером долгожданный "сеанс связи" с моей семьёй на Валенте.
Смена на скорой шла как обычно — гипертонический криз, температура, ожог кипятком, боли в животе, транспортировка в роддом. Моя бригада, то есть медсестра Лидочка и водитель Семеныч (мы опять сегодня совпали) расслабились, чирикают о чем-то, сидя в кабине, а я мирно дремлю на крутящемся кресле в салоне машины. Едем на подстанцию сменить шприцы, пополнить укладки, перекусить бы ещё. Только успели пополнить чемодан, как по внутренней связи на подстанции оживают динамики.
— Доктор Ковалева, на выезд!
Вот и поужинали. Уже сев в машину, уточняю, что там на вызове. Диспетчер извиняющимся голосом говорит.
— Серегина 20, мужчина, сорок восемь лет, плохо с сердцем. Ань, я понимаю, туда кардиобригаду надо бы, но они на инфаркте… вы уж как-нибудь сами. Но если что, вызывай на себя!
Грустно вздыхаю, качнув головой. Всё-таки мужики у нас менее стойкие, чем женщины, стрессовая ситуация и следом сразу инфаркт. Семеныч понятливо хмыкает, включает мигалку, сирену, и мы со всей этой светомузыкой мчим по городу. Говорят, что лучше всех город знают таксисты. Вот и неправда! Водитель скорой даст сто очков впереди любому таксисту. Так что какими-то немыслимыми закоулками, но Семеныч доставляет нас на адрес буквально за семь минут. У подъезда мечется испуганная женщина, одетая в домашний халат и тапки на босые ноги, несмотря на весеннюю вечернюю прохладу. Увидев нас, вылезающих из машины, бросается к нам, заполошно бормочет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вы только не подумайте чего, он вообще-то хороший, ничего такого, а тут вот так случилось…
Интригующее начало, но посмотрим. Поднимаемся на третий этаж, дверь услужливо открывает хозяйка, забежав вперёд, но тут же резко отступает в сторону и на площадку, пропуская нас с Лидой вперёд.
