– Алонсо! – бросил коммодор Гуттиэрес в переговорное устройство.
– Слушаю, мой коммодор, – откликнулась рубка.
– Выводи изображение планеты и орбитальной системы.
На одном из тут же засветившихся потолочных голографических экранов показалась планета. Слой атмосферы, замутняющая обзор облачность, в её просветах более-менее чёткие очертания материков – ничего особенного. Заурядная внешность для обитаемых планет терранского класса.
Потому-то в кают-компании практически все смотрели на второй экран – тот, где закручивался под немыслимыми углами лабиринт из нескольких тысяч подвижно соединённых модулей – трубок, шаров, цилиндров, тороидов, скруглённых шестерёнок. И почти каждый из них вращался вокруг продольной своей оси, создавая центробежный аналог силы тяжести.
– Так вот ты какова, система «Карантин», – присвистнул кто-то.
«Карантин»? Да, Родригес о такой где-то слышал. Правда, единственное, что слышал – эту систему Галактический Альянс тщательно засекретил. Но название-то говорит само за себя. Система с таким названием должна кого-то куда-то не пропускать. Не выпускать за пределы карантинной зоны носителей условной инфекции.
– И что, эта штучка может и корабли мочить? – толкнул его в бок Лопес. – А с виду безобидная.
– Это до запуска системы, – вполголоса пояснил Родригес.
Ну да. Стоит её запустить – небось, вмиг ощетинится новейшими противокорабельными комплексами, да настолько секретными, что экипажу лёгкого крейсера «Антарес», приписанного к флоту империи Сант-Амазон Эскабар, их, конечно, нипочём бы не показали! Если бы, как сказал Гонсалес, это не входило в официальные цели миссии. Впрочем, он-то намекал и на неофициальные…
Но тут заговорил коммодор.
– Что скажете, – кивнул Гуттиэрес на экран, – реалистичной ли выглядит миссия, официально порученная нашему крейсеру?
Бортовой врач Гонсалес усомнился первым
– Забрать оттуда последнюю смену монтажников и наладчиков? – он покачал головой. – Нет. Реалистичной она выглядела ровно до тех пор, пока мы не были в курсе истинных размеров станции. К сожалению.
Родригесу оценить размеры станции с непривычки было непросто. Но уже сама сложность объекта говорила о том, что трудиться над его монтажом и настройкой должно бы несколько сот человек, на эвакуацию которых потребен пузатый транспортник из самых вместительных, но никак уж не лёгкий крейсер. Зачем выбирать заведомо непригодный инструмент? Затем, что он очень даже пригоден для каких-то не названных целей Альянса.
– Да уж, – проворчал пилот Мадейрос, – теперь ясно: наша единственно выполнимая миссия в том, чтобы вежливо извиниться. Мол, простите, но у нас не ковчег; видите, какой маленький крейсер? Ваши задницы ни за что не поместятся! – судя по взятому тону, он хотел пошутить, но даже из себя не смог выдавить ничего, похожего на улыбку.
– Но зачем нам давать очевидно невыполнимые задания? – хмыкнул космогатор Альварес. – Они хотят, чтобы мы сделали что? Возмутились и отказались, а пассажиры бы нас – под стражу? Или чтобы, как дурачки, принялись расселять станционных техников прямо по каютам солдат?
– Вероятно, Альянсу нужен конфликт, – предположил Гонсалес, – всё равно какой.
– Может, станция уже необитаема? – понадеялся стрелок Маркес. – Только ума не приложу, зачем нас было обманывать.
– Станция обитаема, – опрокинул его надежды коммодор, – Алонсо с нею уже связался на предмет стыковки. Сколько их, Алонсо?
На экране возник дежурный пилот за центральным пультом.
– По словам их связиста, в жилом отсеке полная смена – под тысячу человек, – доложил он.
Комендант Мартинес нервно заёрзал:
– Столько мне не расположить даже в технических отсеках и коридорах. Надеюсь, они это и сами понимают…
– Разрешите ответить, мой коммодор? – Гуттиэрес кивнул, Алонсо сообщил. – Они не понимают, зачем за ними прислали имперский крейсер. Несколько встревожены. Ожидали транспортник Альянса, как обычно. Поэтому предложили нам для стыковки периферийный грузовой шлюз – на всякий случай, чтобы не занимать пассажирский.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А чего ожидали наши пассажиры? – мрачно спросил коммодор.
– Их командир отказался комментировать свои планы. Но судя по данным из пассажирских кают, – Алонсо мотнул головой на мельтешение экранных изображений у себя за спиной, – они готовятся к выходу.
– Вот и ответ! – воскликнул Альварес. – Мой коммодор, нам надо срочно, пока не поздно, занять позицию…
Коммодор Гуттиэрес жестом призвал его к тишине.
– На этом крейсере решения принимаю я, – сказал он веско. – По-возможности, своевременные. И если сейчас я руковожу кораблём из кают-компании, а не там, в рубке, то имею на то основание. Я желаю, чтобы мои решения были всем вам понятны. И чтобы ваши соображения тоже вовремя достигали моих ушей. Нужно ли разъяснять, чем эти меры вызваны?
Для небыстрых умом напомню: Галактический Альянс ныне сотрудничает с нашей империей, возносит её над другими, но притом давно ненавидит и заранее прикидывает, как её уничтожить. Казалось бы, зачем, если мы ему не соперники ни в экономике, ни в военной силе? Но Альянс чует имперский дух, который ему претит. Альянс слышит гордое имя Сант-Амазон Эскабар, которое кажется ему нескромным. Оставит ли он нас в покое? Никогда. Впрочем, надежда есть. Наша империя выживет, если каким-то чудом он рухнет раньше.
Нужно ли отдельно рассказывать об отношении Альянса к лёгкому крейсеру «Антарес»? Пусть не нужно, но я скажу. Этот крейсер лучший в империи Сант-Амазон Эскабар, он и сам – маленькая империя. Он – как та восковая кукла, воздействуя на которую, можно дёшево причинить боль и империи большой. Отсюда – странные невыполнимые миссии.
Альянс знает, что делает, когда просит о помощи в своих кривобоко продуманных программах. Своих целей он достигнет в любом случае, ну а мы – в любом случае проиграем. То есть его программы всегда прекрасно продуманы, просто с маломальским правдоподобием обосновывать их для нас, как обычно, поленились.
Я веду к чему? Не надейтесь, что я смогу принять выигрышное решение. Имелся бы шанс на выигрыш – имперцев бы в этой точке не было. Всё, на что я надеюсь сам – это на решения, позволяющие сохраниться большинству элементов из трёх: крейсеру «Антарес», империи Сант-Амазон Эскабар, живому имперскому духу.
4
Ощущение невесомости, воцарившееся в кают-компании на период работы маневровых двигателей, стажёров застигло врасплох. Умом-то заранее знаешь: согласно инструкции, подготовка к стыковке крейсера, как и любого крупного судна, исключает его вращение, а нет вращения – нет и центробежной силы, заменяющей гравитацию, но такое умственное понимание ничуть не прибавляет телесной готовности. Заблудиться в собственных движениях бывает так просто, стоит всего лишь перепутаться верху с низом.
Флорес, даром что будущий пилот, чуть не стартовал затылком об стену, а когда хватался за край стола, разом потерял ключ от каюты и бокс для завтрака, удалившиеся по самым замысловатым траекториям.
И кто должен посочувствовать будущему пилоту Родригесу, если созданная им подробнейшая колода голографических карт-шпаргалок для имперских экзаменов по лётному делу вдруг у всех на виду веером взмывает под потолок, чтобы рассеяться по нему тонким слоем? Вот зараза! Добро бы ещё сам уронил, так нет: это будущий пилот Лопес – что за растяпа – в недобрый час одолжил её посмотреть, а когда выпустил из рук, неловко попытался поймать. Разумеется, хотел, как лучше.
– Хорошо, хоть не чашки с горячим кофе, – демонстративно вгляделся в предметы на бывшем потолке пилот Эстебан, – и на том спасибо, ребята.
Затем, по мере синхронизации вращения крейсера и шлюзового модуля станции, невесомость быстро сошла на нет. Флорес ловко поймал свой ключ, но бокс не поймал. Выбрал, что поважнее.
И у родригесовых карт появился вес, который прижал их к полу, к столам, к жёстко закреплённым стульям – но последние-то были заняты членами экипажа! Одна из них попала по носу орудийцу Ферабундо, другая легла на макушку борт-инженера Монарро, третья свалилась за шиворот коменданту Мартинесу. Все трое переглянулись довольно весело, но так, что разиням-стажёрам впору приуныть: эти понимающие ухмылки не предвещали ничего доброго.
