Случайно избежали огня противника стоявшие в гавани несколько барж с фугасами и пироксилином, предназначавшимися для Сербии.
Потери в личном составе исчислялись: на «Донце» погибло 12 чел., ранено 12 чел., на «Кубанце» ранено двое, на «Бештау» убито двое, ранено трое, на портовых судах убито трое, ранено трое; кроме того, были убитые и раненые на пароходах и на портовой территории.
Обстоятельства гибели «Донца», в связи с распространившимися слухами об отсутствии со стороны личного состава судов необходимой бдительности, вызвали по приказанию командования расследование. Последнее, ограничившись выяснением фактической стороны несения внешней службы, установило, что «все меры предосторожности, зависящие от командиров, были приняты, офицеры и команда были на судах, орудия были приготовлены к отражению атаки, вахта неслась с полной бдительностью».
Было совершенно ясно, что по сравнению с событиями, разыгравшимися у Севастополя, одесский эпизод в сильной степени бледнел. Центр тяжести, естественно, переносился на Севастополь, где весь действующий царский флот, предупрежденный уже о нападении на Одессу, был застигнут врасплох, не использовав ни одного из имеющихся в его распоряжении средств для парирования удара.
Уже позднее, при производстве морским министром специального расследования об обстоятельствах начала войны на Черном море, на вопрос, «почему не были поставлены заблаговременно мины у подступов к Севастополю, Одессе и другим пунктам»[28], командование дало следующее объяснение: «Постановка минных заграждений была подготовлена, план заграждений создан, но мин не ставили, имея в виду опасность их для собственных кораблей и неизбежность потери большей части их (то есть мин) во время осенних и зимних бурь еще до начала войны, которая по многим данным ожидалась только к весне.
Постановка мин у Одессы была так же подготовлена, как у Севастополя, для чего в Очакове держался заградитель «Дунай» с пироксилиновыми минами, а в Одессе «Бештау» с тротиловыми».
На вопрос, «почему не были приняты меры для заграждения бонами или как-либо иначе входов в одесские гавани, где стояли «Донец», «Кубанец» и заградитель, и была ли организована какая-либо охранная служба ворот одесских гаваней или мористее их», командование сообщало: «По плану операций предполагалось все пароходы Черного моря перевести в Николаев и Азовское море, у Одессы же поставить заграждение, которое прикрывалось бы двумя лодками. Бон возводить не считалось нужным, имея лодки за брекватерами. Для охраны ворот был дозорный пост на внешнем брекватере».
ВЫВОДЫ
Таким образом, в дополнение к сказанному выше, мы можем сделать следующее заключение:
1. Имея основной задачей оборону Одесского района, отряд, в силу данных ему командованием директив, считал, что его активная роль начинается лишь с момента постановки заграждения, а до того он находится в «потенциальном» состоянии. Соответственно этому командование отрядом и кораблями, не имея ясного представления о своих задачах, не предпринимало никаких мер для соответственного оборудования порученного ему района.
Все происшедшее было результатом той общей системы управления и руководства, которой держалось морское командование, централизуя у себя все управление флотом и его частями, не давая частным начальникам необходимой самостоятельности и приучив их быть только слепыми исполнителями. Факты, имевшие место во время операции «Goeben» у Севастополя, определенно свидетельствуют о пониженной самодеятельности частных начальников. О том же говорит и вся обстановка одесского нападения.
2. Меры охраны, принятые на кораблях одесского отряда и одобренные командованием, своей примитивностью и наивностью с особенной выразительностью свидетельствуют о неумении местного морского командования учесть обстановку и найти нужное решение. И в Севастополе, и в Одессе части флота оказываются совершенно неподготовленными к установлению простейших видов охранения себя и своих баз. Это тем более страшно, что пример и опыт первых месяцев войны на Балтийском море с очевидностью показали все значение охраны подступов к базам и указали пути к достижению наиболее уверенной защиты их. Черноморское командование имело достаточно времени для восприятия этих указаний и внедрения их в сознание командного состава{53}.
3. Вместе с тем, оба эпизода показали с очевидностью совершенную несогласованность действий флота и берега в деле совместного использования своих средств для обороны баз и портов.
Один из ответов адмирала Эбергарда при упомянутом расследование обстоятельств, сопровождавших начало войны, дает характеристику господствовавших в этом направлении взглядов: «Флот ставит минное заграждение, остальное берет на себя армия».
В описанных нами эпизодах флот заграждений не поставил, а все остальное неожиданно оказалось лежащим на том же флоте, так как армия, то есть крепости и вообще береговая оборона, оказались совершенно непосвященными в те задачи, решения которых ожидало от них морское командование.
Глава 3
ОПЕРАЦИИ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА ПРОТИВ УГОЛЬНОГО РАЙОНА
УГОЛЬНЫЙ РАЙОН И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ КАК ОБЪЕКТА ОПЕРАЦИИ
Тщательное ознакомление с материалами, заключающими в себе соображения о вероятных военных действиях на Черном море, приводит к определенному заключению, что за весь период подготовки к мировой войне на этом театре оперативная часть штаба Черноморского флота не считала Зунгулдак и прилегающий к нему Угольный район объектом операций Черноморского флота.
Как и по отношению к большинству других объектов, значение которых не было достаточно оценено в условиях предстоящей борьбы на море и против берега (Лазистан, порты румелийского побережья), флот оказался оперативно и технически не подготовленным к этим операциям. Этим в основном приходится объяснить то, что поставленные цели не был и достигнуты.
Угольный район анатолийского побережья, включавший в себя Зунгулдак, Козлу, Эрегли, Килимли, Парфени и другие пункты, издавна снабжал Константинополь и прилегающие к нему местности углем. Сам по себе невысокого качества, уголь этот не мог, конечно, соперничать с английским углем и деле широкого снабжения судов и промышленности, но в случае блокады проливов и исчерпания сделанных запасов иностранного угля он вполне мог быть применен для тех или других целей. Другого угля, столь удобно расположенного для доставки, Турция не имела{54}. Это обстоятельство определяло экономическое значение указанного Угольного района, которое усиливалось еще и тем, что при недостаточности в ближайших к Константинополю районах древесного топлива (лесов) зунгулдакский уголь был предметом широкого потребления населения. Не имея его, население неминуемо обрекалось на значительные лишения, и таким образом к экономическому фактору присоединялся моральный, что, по примерам из истории Турции, и в частности Константинополя, могло привести (в условиях блокады вообще) к серьезным последствиям.
При отсутствии в этой части Анатолии не только железных, но и удобных для транспорта угля шоссейных дорог, обеспечивающих сообщение с Константинополем, единственным путем доставки угля был морской. Таким образом, всякая конъюнктура войны России с Турцией, а в особенности в союзе с Англией и Францией, блокирующими своим флотом Дарданеллы, неминуемо должна была включить в число мероприятий, ослабляющих противника, и удар по Угольному району, что последующим ходом событий русское командование вынуждено было осуществить.
Поводом к началу операций против Угольного района послужила просьба союзного морского командования, действовавшего против Дарданелл, прекратить подвоз угля в Константинополь и тем вызвать угольный голод. Просьба эта, переданная через министерство иностранных дел и вызвавшая директиву ставки от 1 ноября 1914 г., положила начало длительной серии «зунгулдакских» операций и блокады Угольного района, продолжавшихся на черноморском театре с различной интенсивностью почти до конца войны. Всего в течение 1914―1916 гг. и до Февральской революции Черноморским флотом было выполнено пять бомбардировок Зунгулдака и угольных пунктов крупными кораблями, более 20 бомбардировок миноносцами и мелкими судами, одна попытка закупорить зунгулдакскую гавань затоплением пароходов, несколько операций бомбардировок с воздуха и, наконец, бесчисленное множество поисков для пресечения подвоза угля на транспортах, парусниках и баржах, выполнявшихся миноносцами, подводными лодками и вспомогательными судами, несшими службу по блокаде.
Временами занятый другими операциями Черноморский флот ослаблял свое внимание к Зунгулдаку и прерывал действия против него. Это немедленно усиливало вывоз угля и сейчас же вызывало напоминание со стороны союзников о недостижении цели. В этом отношении ни в период перед войной, ни в те три месяца, которые Черноморский флот имел в виде отсрочки, не было сделано ничего решительного и определенного для установления связи с операциями союзников, действовавших на средиземноморском театре. Не было установлено ничего и в последующие периоды войны{55}.
