Генрих опустился в кресло, подпер голову руками и угрюмо уставился в пол.
- Так-то лучше! Посиди немного и обо всем спокойно подумай,- уговаривал оберст.- Да что ты хочешь? В свои двадцать два года ты уже имеешь заслуги вдред отечеством, лейтенант, владелец солидного капитала, тогда как Шульц не может даже приобрести себе приличного парадного мундира. Его жадность к деньгам всем известна. Как же ему не завидовать тебе, молодому и богатому человеку, перед которым открыта такая блестящая карьера! Не обращай на это внимания. Я рассказал тебе всю историю с единственной целью, чтобы ты знал: система сплетен и доносов у нас расцвела вовсю. Тебе завидуют и будут завидовать, где бы ты ни был и что бы ты ни делал.
- Но с этим Шульцем я поговорю!- угрожающе отозвался Генрих.
- Запрещаю как начальник и не советую как человек, который хочет заменить тебе отца. Ты можешь его игнорировать, но разговаривать об этом не следует. Сделай вид, что ты ничего не знаешь. Ты обещаешь?
- Но...
- Никаких "но". Дай мне слово офицера, что не подашь виду ни единым намеком.
Генрих промолчал.
- Даешь слово?
- Герр оберст...
- Я требую от тебя слова офицера. Повторяю: я не только друг твоего отца, но и твой начальник.
- Хорошо,- хмуро проговорил Генрих.- Даю слово офицера не заводить об этом разговора. Но оставляю за собой право при случае отблагодарить Шульца.
- Ну вот и договорились! А теперь, когда мы с тобой поняли друг друга, давай потолкуем о другом.
- Вы вчера упоминали о каком-то задании?- напомнил Генрих.
- Именно об этом я и хочу сейчас с тобой поговорить. Слушай внимательно, дело идет о новой операции, точнее о подготовке к ней. Она будет несколько меньшего масштаба, чем неудачный "Железный кулак", но у нее свои особенности и трудности, так как это связано с ликвидацией большого партизанского отряда.
- Только и всего!- в голосе Генриха прозвучало разочарование.
- Только и всего...- насмешливо повторил за ним оберст и вдруг вскипел: - Ты здесь недавно и еще не ощущаешь, с каким напряжением мы все ходим по этой богом проклятой земле. На фронте легче. Ты знаешь, что противник впереди. А здесь можно ждать его каждую минуту: проходя по улице, сидя в кабинете, лежа в постели...
- Не понимаю!- презрительно улыбнулся Генрих.Неужели немецкая армия, армия, победоносно прошедшая по всей Европе, не в силах ликвидировать партизанские банды в тылу?
Бертгольд саркастически рассмеялся.
- Ты видел когда-нибудь пожар?- вдруг спросил он,
- Конечно, приходилось.
- Так вот, когда горит дом, даже не дом, а целый квартал, село - с пожаром бороться можно. Приезжают пожарные команды, окружают объект, локализуют огонь и пожар гасят. Но когда запылает степь, когда горит колоссальный массив леса - пожарным командам делать нечего. Такой пожар уже не погасить, пока он не сожжет все дотла! А партизанское движение - это пожар в степи... Нет, лучше сказать в сухом лесу. И здесь обычными мерами не обойдешься. Здесь необходимы меры экстраординарные, такие, как вот эта специально подготовленная операция, обдуманная до мельчайших деталей! А ты улыбаешься!
- Прошу простить и сделать скидку на мою неопытность...
- Чтобы ты осознал всю ответственность возложенного на тебя задания, я коротко обрисую тебе обстановку и сжато познакомлю с мерами, которые мы думаем принять. К юговостоку от села Марьяновки базируется большой партизанский отряд русских. Поскольку это в тылу нашего корпуса, то ликвидировать этот отряд - наша прямая обязанность. И сейчас наиболее удобное для этого время - мы отводим для переформирования в район Марьяновки остатки сорок четвертой и двенадцатой дивизий, разгромленных во время неудачной операции "Железный кулак". Эти части нам разрешено использовать для ликвидации партизан, но их будет недостаточно. О численности партизанского отряда у нас очень противоречивые данные, но несомненно одно: отряд достаточно велик, хорошо, вооружен, поддерживает постоянную связь с советским командованием. Все это обязывает нас подготовить операцию как можно лучше. Теперь перейдем к твоему участию в этой подготовке. Я уже говорил, что мы не можем рассчитывать лишь на те части, которые отведем для переформирования. Их надо всеми возможными способами усилить. И сделать это мы предполагаем за счет полиции, расположенной в отдельных селах. Мобилизовав всех полицейских, мы сможем организовать два батальона, которые тоже бросим на ликвидацию партизанского отряда.
- Наконец я смогу увидеть собственными глазами хоть одного партизана!
- Смотри, чтобы партизаны не увидели тебя раньше, чем ты их! Помни, что стреляют они очень метко и дерутся до последнего. Впрочем, надеюсь, что все обойдется хорошо. В твоем распоряжении будет легковая машина и один бронетранспортер с пятнадцатью солдатами и двумя пулеметами.
Генрих пожал плечами, но возражать не решился.
- А теперь твое задание: тебе предстоит объехать места, где расположен весь этот сброд, именуемый полицией. Выявить его боеспособность. По приезде подашь мне об этом письменный рапорт, точно указав количество людей, вооружения и прочее. Сведения следует собрать самые точные, чтобы знать, с какими силами мы можем начать операцию, условно названную "Зеленой прогулкой". Понятно?
- Так точно!.. Разрешите один вопрос, герр оберст?
- Прошу.
- Вы назвали полицию сбродом, следовательно, вы о ней не очень высокого мнения?
- Не высокого? Слабо сказано, мой мальчик!
- В таком случае зачем же ее вооружать, организовывать?
Бертгольд невесело улыбнулся.
- У нас недостаточно сил, чтобы держать во всех населенных пунктах свои гарнизоны. Это раз. Второе, и главное, состоит в том, что завербованные в полицию не могут не стать злейшими врагами партизан. Они вынуждены бороться с ними хотя бы для того, чтобы спасти себе жизнь. К сожалению, полиция рекрутируется по большей части из темных людишек и дезертиров русской армии. А дезертир прежде всего трус и трусом останется, какой бы мундир он ни надел.
- Когда я могу приступить к выполнению?
- Через час к отъезду все будет готово. Сегодня и завтра ты проведешь инспектирование, а послезавтра, в десять утра, подашь рапорт - "Зеленая прогулка" может быть назначена внезапно. Части будут подняты по тревоге. Кстати, следует проверить готовность полиции собраться по тревоге. Это особенно касается полицейских отрядов в районе села Подгорного, которым ты отдашь распоряжение блокировать лес на участке от Подгорного до Иванкова. Конечно, о предстоящей операции никто не должен не только знать, но даже догадываться. Ясно?
- Вполне. Разрешите идти?
- Иди и постарайся как следует отдохнуть... Постой-ка, чуть не забыл. Сегодня я получил письмо из дому, здесь есть строки, касающиеся тебя. Вот здесь.
Бертгольд отчеркнул в письме ногтем нужное место, подвернул верх листка и протянул его Генриху. Тот пробежал глазами отчеркнутые строки, поднял растроганный взгляд на оберста и снова, уже не торопясь, перечитал написанное.
- Я сейчас же, сию же минуту напишу фрау Эльзе!воскликнул он взволнованно, возвращая письмо.- Теперь я считаю, что имею право это сделать.
- Что же, это делает честь твоему сердцу. Я как раз отправляю письмо и, если хочешь, припиши несколько строк. Можешь располагаться здесь, в моем кабинете.
Письмо Генриха, однако, не уложилось в несколько строк.
"Многоуважаемая фрау Бертгольд!- писал он.- Только что благодаря господину Бертгольду я пережил счастливейвые минуты: он дал мне прочитать то место в письме, где вы пишете обо мне. С безграничным волнением узнал я, многоуважаемая фрау Бертгольд, что вы хорошо меня помните еще с детства, и, зная, что я остался совершенно одиноким, выказали ко мне столь искреннее чувство, которое я не могу назвать иначе, как материнской любовью. Я счастлив, когда думаю, что у меня снова есть семья. Господин Бертгольд уже считает меня своим сыном, а я егоотцом. Теперь же, с вашего разрешения, я буду считать, что у меня есть и мать. Могу ли я быть уверен, что у меня есть и сестра? Несмотря на то, что я был маленьким, когда в последний раз видел вас, ваша доброта и нежность, с которой вы тогда ко мне относились, живут и будут жить в моей памяти. Хотелось бы о многом написать вам, а еще больше увидеть вас. Я счастлив от самого предчувствия этой встречи. Я буду всячески стремиться к этому и воспользуюсь малейшей возможностью приблизить встречу. Но до встречи я позволяю себе надеяться получить от вас хоть маленькое письмо. Поцелуйте за меня Лору, я чуть не написал "малютку Лору", потому что такой она сохранилась в моей памяти. Если бы она оказала мне великую милость и написала, как брату, я стал бы еще счастливее. С вашего разрешения целую вас
Ваш сын барон фон Гольдринг".
Генрих протянул написанное оберсту.
- Я прошу вас прочитать, герр оберст! Я опасаюсь, не слишком ли я смело...
