Все элементы, все звенья языка неразрывно связаны, взаимодействуют. Именно этим и образуется строй языка его система. Поэтому неудивительно, что утрата словом определенного значения при сохранении в жизни соответственного предмета или понятия влечет за собой усиление или развитие этого значения в другом слове, в другом элементе системы языка. Угасанию в глаголе приспевать старинного «поваренного» значения сопутствовало развитие нового, восполняющего эту утрату значения в ином глаголе — стряпать. В ранней русской письменности стряпать значило «медлить», «работать, занимать должность», «улаживать дело». Слово стряпчий означало должность при великокняжеском дворе. Еще в XIX в. чиновников по судебным делам именовали стряпчими. В современном русском языке слово стряпать имеет значение «готовить пищу, кушанье», которое вместе с иными жило в нем со времен Домостроя.
Об одном «городском» слове
Слово дворник является главным образом «городским». Можно было бы полагать, что оно вообще недавнее, появилось вместе с развитием современных городов. Однако это слово глубоко историческое. Памятникам древнерусской письменности оно знакомо с XV в. Образование его прозрачно — от прилагательного дворный, а последнее — производное от существительного двор. Последуем за дворником по памятникам письменности. В духовной грамоте — завещании — Панкратия Ченея, написанной в 1482 г., упоминается дворник Савва: «Дати ми Саве дворнику две гривны»[39]. О дворниках читаем и в жалованной грамоте примерно той же давности, данной Троице-Сергиеву монастырю. Монастырю принадлежал в Угличе двор, а в нем обитали дворники. Наместники, говорилось в грамоте, «дворников не судят ни в чем… а ведает и судит тех их дворников прилуцкой посел(ь)ской» (управитель вотчины. — С. К.)[40]. Неясное в этих записях значение слова дворник раскрывается в других памятниках письменности. Прежде всего устанавливается: у крестьян дворников не было, они имелись только у состоятельных людей и во дворах, устроенных церковными и светскими властями. Упоминаются дворники, которые были в осадных дворах крепостников. Осадные дворы сооружались в городах. В них во время военной опасности укрывались с чадами и домочадцами владельцы поместий и вотчин, в обычное время обитавшие в своих деревенских владениях. Дворников, далее, встречаем в загородных дворах, принадлежавших московской знати и иным крепостникам, где бывали, скажем, охотничьи и другие увеселения. Свои дворы по городам и селениям ставили монастыри и держали в них дворников, как в том же самом Угличе. Обыкновенно это делалось там, где их торговая и хозяйственная деятельность становилась регулярной. Имелись также дворники на монастырских скотных дворах. Сидели они и на рыбных и ямских дворах. В их ведении находились загородные огороды. Встречаем их на гостиных дворах, где останавливались купцы, по-старинному гости, а кроме того, и на съезжих дворах. Словом, на любом некрестьянском дворе жилого или хозяйственного назначения ставились дворники.
В соответствии с разнообразием этих дворов разнообразны были и занятия и обязанности дворников. Последние являлись скорее домоправителями, а не дворниками в современном смысле. Вот какими, например, делами занимались тогда дворники: «… на Колмогорском посаде есть двор, для монастырьского приезду, а на дворе держат дворников для дворового обереганья, а по усольям держат для соляного промысла»[41]; в разрядной книге 1617 г. читаем: «А сделати в Новегороде гостин двор, чтоб гости приезжая мимо тово двора нигде не ставились. . а еству и питье всякое на тех дворех держати для заморских немец для торговых людей дворником тех дворов»[42]. На них возлагалось и наблюдение за тем, как приезжие торговые люди выполняют правительственные установления. «А станет торговати на торгу, а не у дворников, — гласила таможенная грамота 1551 г., — а не послушает дворников, а не поедет к ним со многим товаром на гостин двор стояти, и дворником тех приезжих людей с товаром за наместничим приставом (при помощи пристава. — С. К.) ставити у собя на гостине дворе»[43]. Выходит, триста лет назад они не только оберегали дворы, но и занимались промыслом, и выполняли роль содержателей своего рода гостиниц, и следили за исполнением распоряжений центральной власти. Для многих из них дворничество являлось не основным, а дополнительным занятием. Например, в Туле в XVI в. осадными дворами уездных дворян и детей боярских ведали в качестве дворников многие ремесленники. В числе их были иконник, кожевник, мельник, мясник, портной мастер, плотник, сапожник, скорняк, хлебник и даже скоморох. Этот факт свидетельствует о том, что дворничество в ту пору не было чем-то вроде современной профессии дворника. Дворничали обыкновенно по найму, гостиные дворы сдавались и на откуп.
Слово дворник было ёмким — обозначало самых разнородных по своим занятиям дворников, почему и назревала необходимость в различении их по группам, выполнявшим более или менее однородные обязанности. Это стало возможным в связи с обновлением административной терминологии, которое сопутствовало изменениям в различных областях жизни в XVIII в. и позднее. Скажем, почтовый стан, именовавшийся прежде ямом, сменялся почтовой станцией, и ямской дворник уступал место станционному смотрителю. В других случаях дворники заменялись управителями и т. д. Заметим кстати: название управитель было известно и ранее, но имело другие значения: «вождь, направитель» (о боге), «кормчий», «возница». Постепенному закреплению слова дворник за более определенным кругом лиц способствовало и другое обстоятельство: с отнесением границ государства от центральных районов России и устранением в них военной опасности, а также с иной организацией армии отпадала необходимость в осадных дворах и соответственной группе дворников. В результате этих перемен круг лиц, называемых дворниками, сузился до двух групп — владельцев, или содержателей, постоялых дворов и работников, которые охраняли дома и держали их в чистоте.
В первом значении слово дворник не отмечено в словарях литературного языка первой половины XIX в. (Слов. Акад. 1809; Слов. 1847), но было обычным в художественной литературе этого столетия: «В городе у разнощика был издавна знакомый дворник, или содержатель постоялого двора» (Даль, Напраслина); [Овсяников о племяннике: ] «Крестьянам просьбы сочиняет, доклады пишет, сотских научает, землемеров на чистую воду выводит, по питейным домам таскается, с мещанами городскими да дворниками на постоялых дворах знается» (Тургенев, Однодворец Овсяников); «Таким образом на шестой день к вечеру они добрались до Н-а и остановились ночевать на постоялом дворе у какого-то орловского дворника» (Лесков, Житие одной бабы).
Хозяйку постоялого двора и вообще любого дома характеризовало такое присловье: «Какова дворница, такова у нее горница».
Пока важнейшими путями в России являлись большие дороги с их постоялыми дворами, слово дворник с соответственной семантикой было в активном употреблении. С развитием более совершенных путей значение этих больших дорог и их постоялых дворов упало, а вместе с тем, вполне понятно, стало более ограниченным и употребление слова дворник в таком семантическом плане. К тому же и в городских условиях, с появлением гостиниц, названия постоялый двор и соответственное дворник выпадали из употребления. Далее, слишком глубокими были социально-имущественные различия между собственником двора и работником при доме, чтобы и того и другого равно называть дворником. За собственником, в его привилегированном положении, закреплялись наименования купец, хозяин, домовладелец и т. п.
В общем, так или иначе слово дворник оказалось свободным не только от ранних значений, но также и от более поздней семантической двойственности. Произошло это вследствие исчезновения осадных и прочих средневековых дворов, а затем и постоялых, и круга ведавших ими людей, то есть вследствие утраты реальной основы значений слова, кроме одного. Из наделенного несколькими значениями оно превратилось в однозначное. Случай этот в языке — частный, незначительный, а сколько сложных изменений скрывается за этим фактом в исторической действительности!
Кто работал и кто служил
Мы привыкли говорить: на заводе, в колхозе работают, в учреждении работают и служат, а в армии служат. Между тем характер труда в современных советских условиях при его оснащении техникой, при отсутствии в нашей стране социального неравенства иногда на службе и на работе мало чем отличается, а то и вовсе одинаков. Недаром, скажем, военную службу называют и ратным трудом. Однако, если говорить о ней, то это различие в словоупотреблении обусловлено в главном коренным различием между гражданской и армейской организацией и, далее, характером ратного труда. А вне сферы армейской жизни встречаем такие случаи: характер труда одинаковый, а словоупотребление разное. Очевидно, здесь мы имеем дело с унаследованным от прошлого, пережиточным словоупотреблением с его еще не «подновленной», довольно давней нормою. В языке в силу традиции — непременного условия его функционирования — не сразу устанавливается полное соответствие словесных средств выражения новым явлениям действительности. Такое «отставание» языка более или менее обыкновенно. Именно с этим и встречаемся мы в подобного рода случаях.
