– Я лучше свои. – Федор прикурил. – Вот теперь порядок. Докладываю.
Волков подробно описал, как подбирался к жертвам и убивал их. Говорил он чуть более пятнадцати минут. Руководитель местного отделения революционной партии слушал его внимательно, одобрительно улыбаясь. Было видно, что рассказ о кровавых преступлениях интересен ему.
– Вот так, Виктор Ильич, – заявил Волков. – Через несколько часов трупы будут обнаружены. Полиция начнет поиск, но он ничего не даст. Скорее всего, следователь найдет козла отпущения – какого-нибудь бродягу. Отделение партии получило то, чего ему так не хватало. Я свою работу выполнил, прошу рассчитаться.
Курилов не стал лезть в саквояж, достал деньги из кармана дорогого костюма, положил перед Волковым.
– Здесь тысяча рублей.
– Дело! – довольно проговорил Федор. – Теперь можно и хату нормальную снять, и приодеться по-человечески. Но до этого надо съездить в Москву.
– Ты и сейчас не желаешь сказать, что за дела у тебя в Москве, не считая посещения кладбища?
– Они носят личный характер.
– Хорошо, поезжай. Но сейчас ответь на вопросы.
– К вашим услугам, Виктор Ильич.
– Ты готов продолжить работу?
– Готов, если оплата будет подходящая, соразмерная заказу.
– А как насчет того, чтобы войти в руководство?
– Это мы всегда успеем. А вот боевую группу из трех-четырех человек создать не мешало бы.
– Пока ты будешь в Москве, мы решим этот вопрос. – Курилов поднялся. – Ну что же, мне пора. Ты отлично поработал, Федор, благодарю. Леонид Владимирович, проводи.
Вскоре Якубовский вернулся и присел за стол, где Волков допивал дорогой коньяк.
– Скажи, Федя, у тебя жертвы перед глазами не стоят?
Опьяневший Волков рассмеялся и сказал:
– Баба, жена купца. Я бы ее с удовольствием подмял. Шикарная женщина, Леонид.
– И у тебя не дрогнула рука убить ее?
– Нет.
– И ты будешь спокойно спать?
– Я бы предпочел с Машкой, но где ее взять? Может, это и к лучшему? Отдохну как следует, и кошмары, если это ты имел в виду, Леня, мне сниться не будут.
– Ты железный человек, Федор.
– А то! Да еще и упакованный деньгами. Должок отдать?
– Ты о мелочи, которую я давал тебе? Не надо. Курилов заплатил мне. Моя доля весьма скромна. Но мне и этого хватит. А ты заработал свои деньги. Я бы не смог.
– Ты уже говорил об этом. – Волков потянулся. – Ну вот, и коньяком побаловались, и деньжатами обзавелись. Теперь можно и на боковую. А завтра, Леня, надо будет подумать, как доехать до Москвы.
– А чего думать? На поезде.
– С билетом поможешь?
– Курилова придется привлекать. Теперь он тебе не откажет.
– Ладно, определимся. Я спать!
Волков уснул сразу же, в отличие от Якубовского, который маялся весь остаток ночи и сумел задремать, когда солнце уже поднялось над городом.
Глава 2
Москва встретила Волкова нудным мелким дождем. От вокзала Федор на извозчике доехал до дома, в котором жил раньше с Адиной Глозман. Одна половинка ворот была открыта. Во дворе с замком своей каморки возился постаревший Евсей.
«Надо же, – подумал Федор, – прижился тут крепко мужик. А куда ему еще идти? Тут и крыша над головой, и работа, пусть копеечная, но постоянная. Подвыпившие и припозднившиеся жильцы ночью на водку монетку бросят».
Волков неслышно, как это он умел, подошел к дворнику и рявкнул ему в самое ухо:
– Сломался, что ли, замок, Евсей?
Тот вздрогнул, выронил перочинный нож, резко оглянулся и вжал голову в плечи, словно ожидал удара.
Волков усмехнулся:
– Так что у тебя за беда, Евсей?
Дворник открыл рот от удивления:
– Федор Алексеевич? Вы?
– А что? Сильно изменился?
– Узнать можно. Я слыхал, на каторгу вас осудили, да?
– Не здесь о том разговаривать. А ну-ка, что с замком?
– Да заклинил. Ключ вставишь, а он не поворачивается. Днем все нормально было, а вот сейчас!..
– Погоди, дай гляну. – Волков осмотрел замок, взял металлический прут, стоявший на лестнице в углу, сломал дужку. – Этот выброси, новый купи.
– Да на что же, Федор Алексеевич? В кармане ни копейки нет.
– Найдем тебе денег. Водка на хате есть?
Дворник вздохнул:
– Откуда? Третий день на сухую. Хозяин оштрафовал за то, что ночью пьяным был, не вышел дверь открыть жильцу из третьего подъезда. Не только водки, но и жратвы нормальной в каморке нет.
Волков достал из кармана пиджака три рубля:
– Держи! Водки возьми, закуски, папирос.
– Так это мы мигом, Федор Алексеевич. А вы в комнату заходите. Тесно там, но чисто. Я как раз прибрался и полы помыл. А я быстро, Федор Алексеевич!
– Давай, меньше говори, больше делай. Только белоголовку возьми. Две бутылки.
– Ага! – Дворник мигом собрал отмычки, зубило, другой инструмент, схватил холщовую сумку и трусцой убрался со двора.
Волков спустился в полуподвал, где обитал дворник. Маленькое помещение разделено на две части. В первой прихожая, кухонька, во второй – старый топчан, стол, табурет, стул, шкаф на стене, глухие шторы, лампочка на длинном проводе. Убого, но чисто. Трое суток трезвости не прошли даром. На столе лук, соленые огурцы, черствый хлеб. Рядом бумага и кисет с махоркой.
Вскоре объявился дворник. Он выставил на стол две бутылки белоголовки, выложил копченую рыбу, кусок колбасы, отварную курицу, свежий хлеб, пачку папирос и оставшуюся мелочь.
– Вот, Федор Алексеевич, что смог. В трактире пришлось брать, лавки-то закрыты.
– Ладно, – отмахнулся Волков. – Мелочь себе оставь.
– Спасибо, благодетель. Как вы пропали, скучно тут стало. Никто на полстакана не даст. Бросят три копейки, как собаке, и будь доволен.
– А что за хозяин тут появился? – спросил Волков. – Раньше тебе каждый квартирант платил, такая договоренность была.
– Так это раньше, а нынче за порядком отставной жандарм следит. Он после вас в соседнем доме квартиру купил и договорился с жильцами, что будет блюсти их покой, содержать в порядке дом да двор. Люди ему платят, а он где только может копейку сшибает. Ремонт фасада давеча затеял. Деньги собрал, рабочих нанял и с каждого жильца по пять рублей взял. А меня вообще гнобит. Ты, говорит, морда разбойничья, радуйся, что еще не выгнал. Штрафует за всякую мелочь. Уйду я отсель. Тут недалече мужик один из дворников в деревню обратно собирается. На его место пойду. А что делать, Федор Алексеевич? Хоть и привык тут, но сил терпеть жандарма этого больше нет.
– Понятно, – проговорил Волков. – Наливай, Евсей, выпьем за встречу. А заявится твой хозяин, разберемся с ним.
– Нынче не явится. Хворь его свалила. С утра доктор к нему ходил, а потом в аптеку меня посылал, сказал, что простудился сильно жандарм наш. Вот только не пойму, где это он летом так умудрился.
– Ну и черт с ним. Наливай!
– Это мы мигом, Федор Алексеевич. – Дворник разлил водку по кружкам.
Они выпили. Волков руками разорвал курицу, стал впихивать в рот большие куски. За день он проголодался.
Не уступал ему и Евсей.
Собутыльники перекусили, выпили еще по одной, закурили. Комнатушка быстро заполнилась дымом. Евсей открыл форточку.
Волков, пуская дым кольцами, спросил:
– А что с моей квартирой и лавкой, Евсей? Так опечатанными и стоят?
Дворник не без удивления посмотрел на него и спросил:
– А разве вы имущество свое не продали?
– С чего ты взял, что я мог его продать?
– Ну, как же. Господин доктор говорил, что купил у вас квартиру и лавку. Внизу у него сейчас кабинет.
– Какой доктор? – Федор прищурил глаза, хотя уже догадался, кто мог быть этим самым покупателем.
Дворник затушил папиросу и сказал:
– Господин Рохер Герман Анатольевич.
– Рохер?! – проговорил Волков. – Сволочь, воспользовался-таки моментом.
– А что? Не продавали?..
– Евсей, тебя это не касается. Наливай еще. – Волков выпил, прошелся по комнате. – Но как, черт побери, ему это удалось?
– Чего, Федор Алексеевич?
Федор взглянул на дворника:
– Ничего, Евсей. Значит, господин Рохер теперь в моей квартире живет?
– Точно так, Федор Алексеевич. С женой, Маргаритой Андреевной. Красивая, но больно уж брезгливая женщина. На меня, как на клопа, смотрит. С ними дочь Людмила. Та на курсы какие-то ходит, ее все студент провожает до угла, мальчишка еще. В мать пошла, такая же стервоза. Жена в доме и хозяйничает, потому как она дочь известного банкира Волынского. Тот сюда раз приезжал, жандарм так и гнулся перед ним. Меня же до того заставил весь двор вылизать. Поговаривают, Волынский этот вхож и к градоначальнику, и к губернатору. Большой человек, богатый.
– Так чего он тогда для дочери своей лучших апартаментов не нашел? Сам-то, поди, в особняке живет?
Дворник нагнулся к Волкову и прошептал:
– Слышал я, Федор Алексеевич, гулящая дочь у Волынского. Еще до замужества с офицерами вовсю крутила. Вот папаша и пристроил ее за доктора. А дочь вроде и не Рохера. Хотя кто его знает.
