жгут. Красная нить насквозь пробивает череп бандиту, и тот падает мертвым телом.
— Это за «придурка», — Егор плюет на труп, затем показывает следующим двум бандитам перстень с гербом. — Я человек барона, мрази! Сейчас же отведите меня к главному, пока я не позвал кавалерию и не уничтожил всю вашу жалкую банду!
Через пять минут мужчина уже сидит в кабинете главы банды, а сам глава стоит перед ним по стойке смирно и трясется как студень.
— Значит, так. Прикончишь этого пацана, — Егор достает из кармана фотокарточку и швыряет ее в лицо бандиту. Тот едва успевает поймать. — На обратной стороне адрес, где он сейчас сидит.
— Тимрир? — читает главарь, перевернув фото.
— Всю банду туда погонишь, — продолжает Егор. — С ним двадцать боевиков. Твоих тридцати должно хватить, если ударишь внезапно. Сегодня же прикончишь, понял?
— Ваше Благородие… — хрипит обомлевший главарь.
— Вот ключ от фуры с оружием, — Егор кидает на стол звякнувшую связку. — Там полный ящик с автоматами и патронами. Не подведи меня. Как только исполнишь задание, получишь миллион рублей.
— Миллион…!
— И покровительство барона, — Егор встает и уходит не глядя. Но, конечно, успевает бросить предостережение: — А не справишься — тебе не жить.
А шагая по темным заплесневелым коридорам бандитской базы, мужчина думает про себя: «В любом случае утром ты сдохнешь. Барону не нужны свидетели».
К сожалению, Егор не знал, что такого же мнения барон придерживается о нем самом.
* * *
Студень нарыл немало про Синюю Горгону. По возвращению от баронессы я принял от него увесистую папку, теперь вот сижу и задумчиво разглядываю снимки последних жертв. Рядом на столе лежит телефон, по громкой связи со мной разговаривает Лакомка.
— Даня, ты говоришь, что жертвы истерзаны⁈ — поражается альва.
— Истерзаны — слабо сказано, — фыркаю. — На беднягах нет живого места. Горгона косит всех без разбора: женщин, стариков, детей. Причем люди убиты явно не для пропитания, а ради какого-то садистского удовольствия.
— Это очень странно, — восклицает Лакомка. — Синие Горгоны вообще-то благородные хищники. Они не убивают больше, чем могут съесть. И у Горгон не принято нападать на детенышей даже других видов.
— Очередная загадка, — делаю я вердикт. — Ладно, разберусь. А у вас как дела? Мария Федоровна хорошо себя чувствует?
— Да, неплохо, — в голосе альвы звенит улыбка. — Теперь Антонина Павловна и меня тоже учит кулдагебре. Когда приедешь — снова буду у тебя на коленях сидеть на ее уроках, — радуется она.
— Хм, ты, видимо, не понимаешь, как должен проходить учебный процесс, — замечаю.
— А как? Разве не на коленях у возлюбленного? — простодушно уточняет она.
Кха….К такому откровению нельзя быть готовым.
На столе просыпается рация:
— Мозговик, Студень. К нам гости. С оружием. Прием.
— Мне пора. Передавай всем привет, — я сбрасываю звонок альвы и, схватив рацию, спешу к командиру группы.
Через пять минут в кабинете у Студня выясняются подробности. Часовые сканеры засекли несколько сознаний рядом с домом. Хорошо, что мы выбрали для базы дом на самой окраине городка. Никто чужой сюда не забредет — просто незачем. А значит, прикатили недруги.
Причем очень глупые недруги. Иначе бы они догадались, что у нас могут быть сканеры. Благодаря стычке с Буравчиками я остерегаюсь ложиться спать в баронстве Горнорудовых без усиленных патрулей. Меня явно хочет убрать кто-то из свиты баронессы, и нужно быть готовым к его сюрпризам.
— Еще днем мы установили камеры в зарослях, — докладывает Студень. — Они засекли пару автоматчиков. Всего же у забора пять сознаний. Явно разведка.
— Секунду, — велю, и он замолкает.
Я включаю дальнее телепатическое сканирование и нахожу отряд, рассредоточенный в лесу у забора. На этом не останавливаюсь и сканирую дальше, пока у дороги не обнаруживаются два фургона с двадцатью боевиками.
— Да, разведка, — подтверждаю. — Ждут, когда мы уйдем на отбой. Затем позовут основную группу и начнется штурм.
— Атаковать? — деловито спрашивает командир отряд.
Так-так, отдать паршивцев моим парням? Можно, но сначала немного порезвлюсь сам. Мне нужно отрабатывать техники Коллекции, и раз кто-то подкинул живое мясо мне на растерзание, то почему бы не использовать шанс?
— Ага, но не прямо сейчас, — решаю. — Пока включите в нескольких комнатах свет и врубите радио погромче в столовой. Я быстренько перебью разведку. Как только отдам приказ — двинетесь на основную группу у дороги. Она в фургонах сидит.
— Приказ ясен, — Студень даже не удивился моей прихоти. Настоящий солдат. Никогда не задает вопросов.
Что ж, вот сейчас и порезвимся. Громкая музыка и свет заставят разведку засесть в ожидании, а тут и подкрадусь я. Не знаю имя того доброго человека, кто прислал ко мне живые подвижные мишени, но когда мы с ним встретимся — а мы обязательно встретимся! — я скажу ему большое искренне спасибо. Это будет последним, что он услышит.
Глава 4
Охота началась
— Спасибо, Лакомка, — тихо произносит Антонина Павловна, гладя по голове уснувшую дочку. — Я так рада, что Данила привез нас к себе домой. Твои песни и твои чудесные руки просто спасают Машу. Никакие лекарства так не помогали.
Лакомка чуть устало улыбается и поправляют вязаную шапочку на голове. Очередной сеанс немного вымотал блондинку. Конечно, ей удалось помочь девочке, спазмы прошли, но, к сожалению, завтра наступят новые приступы.
— Я всего лишь ослабила боль. Но не волнуйся: очень скоро Машу, вернее Марию Федоровну, — поправляется альва, вспомнив, как телепат уважительно называл девочку, — спасет наш Данила.
— Что⁈ — удивляется Антонина, но тут же понижает тон, чтобы не разбудить малышку: — О чем ты?
— Он не сказал? — округляет глаза альва. — Видимо, не успел. В общем, Данила уехал не только по своим делам, он также рассчитывает привезти целебное лекарство для Марии Федоровны. Подробностей не буду рассказывать, но поверь, Тоня, элексир точно поможет малышке. Уж в свои триста лет я отлично знаю зелеьеварение.
— Ты хотела сказать, в тридцать лет? — переспрашивает пораженная учительница. По ее мнению, и тридцать для этой красавицы много.
— Конечно, — Лакомка не повела и бровью.
На глаза Антонины наворачиваются слезы.
— Что с тобой, Тоня? — пугается альва.
— Данила столько для меня сделал… — протягивает учительница, вздыхая. — Мой любимый ученик…
Она всхлипывает, крупные, молчаливые слёзы сбегают по щекам. Лакомка в непонимании смотрит на учительницу. Странная человеческая женщина! Ей только что сказали хорошую новость, а она почему-то плачет. Зачем лить слезы? Надо улыбаться, вот как Лакомка!
* * *
Перед вылазкой «включаю» разум василискуса. Теперь я невидим для сканеров, если они, конечно, есть среди разведчиков. Вроде бы к нам привалили индивиды с невыдающимся «айкью», но подстраховаться не мешает. Не люблю полагаться на авось.
